Сергей Шхиян - Гиблое место

— Что будем делать, народный герой? — спросил я Минина.

К имени «народного героя» Кузьма притерпелся, воспринимал, как мое очередное чудачество.

— Нападем сзади, что здесь думать.

— Убивать стрельцов не хочется, — признался я, — ничего они нам плохого не сделали.

— Как поймают, такое сделают, по-другому запоешь. Очень ты, Григорьич, диковинный, не от мира сего… Ну, да дело у нас честное, христианское, может, ты и прав. Незачем зря русскую кровь лить. Давай попробуем их в полон взять. Получится — хорошо. Нет — как Господь рассудит.

Воевать с тройным превосходством в живой силе всегда приятнее, чем наоборот. Тем более, что волонтеры, вдохновленные недавней победой, рвались в бой и были полны воинского энтузиазма. Операцию мы спланировали и провели вполне прилично. Стрельцы ожидали нас на дороге и не успели «переориентироваться». Только один десятник выпалил из своего короткого самопала. К счастью, ни в кого не попал. Произошла короткая рукопашная схватка, в которой верх оказался наш за явным преимуществом в количестве бойцов и энтузиазме.

Наш лазутчик парнишка Кнут оказался живым и почти невредимым. По его молодости лет стрельцы не приняли паренька всерьез и задержали на всякий случай, чтобы он не выдал местоположение засады.

Мы с Кузьмой преступили к допросу пленных. Солдаты, смущенные своим ротозейством и поражением, отвечали охотно. От них мы выяснили, где Сомов поставил свои сторожевые пикеты. Это было большое дело, можно было выскользнуть из кольца без столкновений с противником.

Оставался открытым один вопрос, как, не убивая, задержать на месте стрельцов, чтобы они не успели навести на нас всю свою команду. Кто-то предложил забрать лошадей, а самих солдат связать. Мысль была здравая, и мы ею воспользовались. Правда, она не понравилась самим побежденным, но их мнение не было решающим.

Оставив пленных самостоятельно развязывать путы, мы, пользуясь полученной информацией, поскакали по свободной от дозоров дороге. Стрельцы нас не обманули. Действительно, на ней не оказалось никаких кордонов. Отдохнувшие лошади взяли высокий темп и шли хорошей рысью. Обычной рысью лошади проходят двенадцать верст в час, мы двигались еще быстрее. Это, конечно, не гонка на «Феррари», но скорость вполне достойная, в три раза быстрее, чем у пешехода.

Стемнело. На наше счастье, ночь была лунная, как в таком случае говорят, «хоть копейки собирай», и за два часа мы отмахали почти тридцать километров. Минин хорошо знал дорогу и сумел найти съезд с большака к нужному нам хутору, К полуночи мы оказались на месте.

Здесь ничего не изменилось, только что свежие могилы уже заросли молодой травой. Изба проветрилась, и теперь больше ничто не напоминало о недавней драме.

Для наших дружинников мы придумали легенду об оставленном здесь Мининым «говядарьском» инвентаре. Не стоило дразнить их воображение «несметными богатствами».

Вдалеке от больших дорог мы чувствовали себя в относительной безопасности и, ложась спать, оставили только одного караульного. Расчет оказался правильным, ночью нас никто не побеспокоил. К утру начался нудный обложной дождь. Иван Крайний занялся поисками пропитания и шустрил по тайным хозяйским сусекам. Мы же с Кузьмой отправились откапывать таинственный сундук.

Точное место, где казаки его закопали, мы с Мининым не запомнили. От того места, где мы прятались, до огорода было довольно далеко. К тому же с тех пор прошло много времени, чтобы помнить все подробности. К тому же, казаки все замаскировали, а двор забросали глиной, так что работа нам предстояла большая и тяжелая.

— Нам нужен длинный штырь, — сказал я, вспомнив старый французский фильм с Жаном Габеном, в котором полиция искала у старика-фермера трупы убитых им бандитов.

— Зачем? — удивился Кузьма.

— Будем протыкать землю, где недавно копали, земля более рыхлая.

— А саблей можно?

— Сабля коротка, помнишь, когда закапывали сундук, яму вырыли глубже человеческого роста.

Мы вернулись в подворье, но в крестьянских службах ничего подходящего не нашлось. Пришлось обойтись длинной саблей. Впрочем, много мы не потеряли, только что выпачкали и промочили колени. В двух местах земля оказалась рыхлой. Мы выбрали то место, которое больше соотносилось с запомнившимися ориентирами. Взялись за лопаты. Я впервые пользовался таким старинным инструментом. Лопата была вся деревянная, только нижняя режущая часть «налопатника» оббита стальной полоской. Работать таким орудием было тяжело, тем более, что суглинок сильно пропитался водой и намертво лип к дереву. Пришлось, как ни хотел этого избежать, прибегнуть к помощи наших ратников.

Крестьянские парни управлялись с привычным орудием труда не в пример ловчее меня и горожанина Минина. Быстро отрыли яму, но оказалось, что она пуста. Во втором намеченном месте нам повезло, на предполагаемой глубине показалась дубовая крышка сундука. Находка очень заинтересовала наших помощников. Повторение легенды о «говядарьском» инструменте, кажется, никого не убедило. Однако привитых навыков дисциплины парням хватило, чтобы не задавать «отцам-командирам» прямых вопросов.

Сундук оказался так тяжел, что везти его на одной лошади, вьюком, было невозможно. Пришлось исхитряться и делать снасть, чтобы подвесить его между двумя лошадьми. Конечно, логичнее было бы сундук вскрыть и переложить содержимое в мешки, но делать это по понятным причинам мы с Мининым не стали.

Все эти заботы заняли много времени. Дождь, между тем, все не прекращался, и решено было остаться здесь еще часа на два. Тем более, что Крайний, обшарив все подворье, нашел-таки припрятанное покойными хозяевами толокно и затеял варить кашу. От нечего делать я вернулся в огород, осмотреть первую, пустую яму. То, что в этом месте недавно копали, было несомненно, только непонятно, зачем?

Прихватив саблю, я спрыгнул вниз и начал протыкать землю. Это не осталось незамеченным, и вскоре все волонтеры собрались вокруг, мешать советами.

— Интересно? — спросил я, когда они мне окончательно надоели.

— Интересно, — ответило хором несколько голосов.

— Тогда лезьте и копайте.

Уговаривать и подгонять энтузиастов не пришлось. Охотники тут же спрыгнули в жидкую грязь и начали остервенело вгрызаться в землю. Любовь к кладам, видимо, заложена в людях генетически. Мне и самому было интересно, какой сюрприз готовит нам липкая, жирная глина. Пропорционально глубине ямы росли азарт и нетерпение.

— Поди, там горшок с золотом, — мечтательно сказал Ефим.

— Ясное дело, не станут же на такую глубину невесть что закапывать, — добавил молчаливый парень, поднимая из ямы вверх перепачканное лицо, — золото не золото, а серебро точно есть.