Сергей Шхиян - Нити судьбы

Они тут же оцепили дорогу.

Мне все это не нравилось в принципе. Общение с властями всегда чревато если не неприятностями, то бессмысленной потерей времени. Однако делать было нечего. Даша еще не оклемалась, да и уйти скоро стало невозможно. Люди в форме сновали между машинами, разговаривали с водителями. Нам оставалось ждать, когда до нас дойдет очередь. Вскоре к нам подошли трое, внимательно осмотрели и один из них, высокий блондин в камуфляжном костюме, без знаков различия, судя по повадкам, мелкий начальник, строго спросил:

— Взорвалась ваша машина?

Спорить было глупо, скорее всего, им на нас указали свидетели, и я утвердительно кивнул.

— Можете что-либо указать по существу дела? — как-то не совсем по-русски, спросил он.

— Могу, — ответил я, — мимо проходил человек и прилепил к кузову магнитную мину.

— Что еще за человек? — настороженно спросил он. — Приметы помните?

— Обычный, только небольшого роста. Других примет не разглядел, я его видел только в зеркало заднего вида, — объяснил я.

— А почему вы решили, что это именно он прикрепил мину к вашему автомобилю? — еще строже спросил блондин.

— Я не видел, я слышал.

— Как можно такое услышать? — подозрительно спросил он, обмениваясь с товарищами многозначительным взглядом.

Пришлось объяснять сначала кратко, потом развернуто. Я уже давно притерпелся к тому, что стоит нормальному человеку надеть форму и получить полномочия, как он разом становится полным идиотом. Это придумал не я, так гласит армейская мудрость: «Надеваю портупею и тупею, и тупею…». Вероятно, этим феноменом можно объяснить тот факт, что в США министры обороны штатские. Кстати и у нас, наконец, несколько лет назад, додумались до того же.

Второй раз я объяснял очень подробно, но, как мог, внятно и короткими фразами. Подробно рассказал, как увидел подозрительного человека, обратил внимание на его странное поведение и, наконец, поведал о стуке прикрепляемого к машине взрывного устройства.

— Отлично, — похвалил меня блондин, — теперь нам стало все понятно. Осталось уточнить несколько деталей. Вы говорите, что увидели подозрительного человека…

Я кивнул.

— Тогда возникает вопрос, почему вы оставались в салоне машины, пока он не прошел мимо вас? Логичнее было бы выйти и его задержать!

— За что мне нужно было его задерживать? За то, он что странно себя вел на дороге или потому, что маленького роста? — уточнил я.

— Не нужно ёрничать, — одернул меня блондин. — Вы сами только что говорили, что услышали, как подозрительный человек прикрепил к вашей машине мину.

— Откуда я мог знать, что он прикрепляет мину? — спросил я.

— Вопросы тут задаем мы. Вот и меня интересует то же самое. Как вы узнали, что он прикрепил к вашему автомобилю мину, а не нечто иное? — с легкой иронией поинтересовался блондин, очередной раз, многозначительно, переглянувшись с товарищами.

— Я вышел посмотреть, чем прохожий задел нашу машину, — стараясь сдерживаться, ответил я.

— Значит, вы заранее знали, что вашу машину собираются взорвать? — вмешался в разговор второй участник опроса, молодой человек приятной внешности с красивыми карими глазами, обрамленными длинными, густыми ресницами.

— Нет, не знал, — кратко ответил я.

— Но все-таки вышли из машины и почему-то опознали бомбу, — включился в перекрестный допрос третий, мужчина лет тридцати пяти, без особых и всяких других примет.

— Бомбу увидел не я, а водитель машины, которая стояла за нами. Он и закричал: «Бомба!».

— Очень интересно, — обрадовался блондин. — Значит, с вами было ещё третье лицо?! И кто этот человек?

— Водитель машины, которая стояла следом за нашей. Я об этом вам уже говорил.

— Очень интересный факт. Тогда назовите его имя, фамилию и регистрационный номер его автомобиля, — поймал меня на слове второй, тот, что с длинными ресницами.

— Я понятия не имею, как его фамилия. Вы что, знаете, как зовут водителей, которые рядом с вами едут по дороге?

Смехотворность такого вопроса заставила следователей иронично улыбнуться. Потом, тот, который, был без примет, пронзительно на меня посмотрел, и спросил:

— Надеюсь, номер-то машины вы запомнили?

— Нет, не запомнил! Марку машины я тоже не знаю. Я могу вам эту машину показать, как и самого террориста. Если, конечно, тот еще не убежал!

— Кто убежал, водитель, на которого вы ссылаетесь, или террорист? — быстро спросил блондин.

Я понял, что попался и не ответил. Тем более, что в такой манере разговаривать можно было сколько угодно. Даже возникло странное для русского человека желание послать господ сыщиков туда, куда они заведомо не смогут попасть. Однако, чтобы не нарываться на лишние неприятности, сумел взять себя в руки и смолчал. Однако блондин не унялся, задал новый вопрос:

— Значит, своего сообщника вы выдавать отказываетесь?

Пришлось-таки вернуться в разговор.

— Вы, кажется, подозреваете, что я сам взорвал свою машину? — прямо спросил я.

Члены следственной группы понимающе переглянулись.

— Об этом речь пока не идет, но если вы не будете добросовестно сотрудничать со следствием, то у нас могут возникнуть сомнения в вашей непричастности к преступлению, — строго сказал все тот же блондин. — Сокрытие от следствия фактов преступления и лжесвидетельство ведут к уголовной ответственности.

— А если вы будете доставать меня глупыми вопросами, вместо того, чтобы ловить террориста, то у меня не останется сомнений, что вы намерено покрываете преступника! — не выдержал я.

— А он, похоже, напрашивается на неприятности, — грустно сказал третий участник «опроса», тот, который был без особых примет, второму, парню с красивыми глазами. — Лейтенант, пробей-ка его личность, мне кажется, этот тип находится в федеральном розыске.

Наверное, я был неправ, у нас в стране единственно правильной формой общения с властью может быть только коленопреклонение. Во всяком случае, результатом такого хамского поведения стало то, что четверо здоровых парней с автоматами, заломили мне руки за спину, надели наручники, волоком оттащил в сторону и впихнули в один из вертолетов. Теперь, когда в результате следственных мероприятий, подозреваемый определился, лица следователей сразу прояснились.

В тех случаях, когда судьба или, как раньше говорили «планида», оказывается сурова, лучше всего расслабиться, зря не сопротивляться и, тем более, не роптать. Помнить, что все, что не делается, делается к лучшему. Оставшись без машины, мы с Дашей попадали в щекотливое положение, теперь же нас, минуя все пробки, доставили в центр города на вертолете. Да и придти в себя после недавнего стресса нам было только на пользу.

Пока мы тряслись на «вертушке», я старался успокоить спутницу. В ежовых рукавицах законников Даша оказалась впервые, конечно, если не считать давешнего незначительного инцидента с районной милицией, нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке. Особенно ей почему-то не понравились наручники, хотя в отличие от меня, руки ей сковали впереди, а не сзади.