Николай Тур - Роман с копьем

Девушка немного помолчала но, не дождавшись ответа продолжила:

– А иногда, я задаю огню вопросы, а он мне показывает ответы. А с Вами такое бывает?

Гость повернулся к хозяйке дома и с улыбкой спросил:

– А как огонь обошелся с индейкой?

Девушка всплеснула руками.

– Павел, да что же это такое! Вы просто несносный человек, всегда уходите от ответа, – но улыбнувшись, добавила. – Ее он пожалел, обязательно попробуйте! Я люблю готовить. Будет вкусно!

Тут со словами: «А вот и я!», – в столовую степенно вошел человек в черном смокинге и с ослепительно белой манишкой. Изысканно опираясь на блестящую трость, он проследовал к столу. Удивлению гостя не было границ. Алик, а это был он, сменивший свой восточный наряд на европейский костюм, был неузнаваем. Прыжок от роли лавочника до элегантного светского льва, ему удался с блеском.

Эффектно усевшись в кресло, во главе стола, и насладившись произведенным впечатлением, Алик посмотрел на Павла. Шутя, жалобным тоном он произнес:

– Дочке нравится, когда я хожу закованный в эти доспехи, – и потрепал на шее галстук-бабочку.

– Ну, папа, тебе очень идут костюмы, зря ты их не носишь. Павел, ну хоть Вы скажите ему.

– Я думаю, в таком костюме, – протянул гость, – в парламенте он был бы, за «своего». А вот за прилавком – торговаться, не с руки. Не солидно как-то, что ли. Трость

и «бабочка» ко многому обязывают, – высказал свое мнение Павел.

– Вот она мужская солидарность, – Алик захлопал в ладоши и широко улыбнулся. – Спасибо, Паша! Выручил, дорогой!

Сидевшая напротив, девушка демонстративно отвернулась от мужчин и нарочито надула свои красивые губки. Мужчины притихли и улыбаясь ждали развязки. Помолчав пару минут, для большего эффекта, девушка наигранно-тонким голосом произнесла.

– Павел, Вы по-прежнему несносны! Как Вы могли отказать даме в поддержке. Где, Вас только воспитывали!

Я тут бьюсь, бьюсь…, и уже почти победила, а тут Вы…,

с Вашей несносной практичностью!

От всего сказанного ею, девушке стало самой смешно, и она закрыла лицо руками. Алик же, глядя на жалобно-притворную гримасу дочери, поднялся из-за стола, и поднеся правую руку к груди, торжественным тоном произнес:

– Я, Алим, сын Сафара, обещаю всегда носить костюмы, пиджаки и прочую тесную одежду, в присутствии моей дочери Дианы!

С криками «Ура!» и хлопая в ладоши, девушка радостно кинулась обнимать отца.

Павел застыл на месте, он не мог пошевелиться. «Диана!» Второй раз за вечер, в этом доме, он окунулся в свой сон. Проснувшись сегодня утром, Павел долго не мог понять, что произошло. У него в голове, набатным колоколом, звучало это имя. О чем был сон, Павел забыл сразу, как только открыл глаза, и только сейчас он все вспомнил.

Весь сегодняшний день его преследовало чувство, какой то утраты. Как будто он потерял, что-то очень ценное и важное для себя. Именно это чувство, его и выгнало сегодня вечером из дома. Это оно привело его на Елисейские поля, на этот Рождественский базар, где он встретил Алика. И это же чувство настигло его здесь, у стены с оружием. У этого чувства, было имя – Диана.

Ночные переживания накатили на Павла, как волна. Его сон, длившийся всю ночь, пролетел сейчас в мыслях за секунды. Эта же волна памяти свалила гостя на стул. Где он и сидел неподвижно, не отрывая своего взгляда от девушки.

Под лесистым пригорком стояла запряженная лошадьми высокая фура. Вокруг нее плотной стеной столпились вооруженные люди. Держа копья на вытянутых руках, они с явной осторожностью приближались к этой повозке. Внутри созданного ими кольца, опираясь спиной на огромное колесо, стоял только один, истекающий кровью воин.

Судя по одежде, он принадлежал к когорте шахидов. Из-под его изорванного красного халата тускло отсвечивала вороненная сталь кольчуги. В своей правой руке воин держал широкий изогнутый арабский меч – скимитар. Золоченый шлем и щит мавра, украшенные арабской вязью, говорили о высоком положении их хозяина.

Привлекало внимание то, что араб отбивался от нацеленных на него копий одним только мечом. Свой небольшой щит он держал почему-то высоко поднятым над головой.

Вдруг, чей-то метко пущенный дротик, ранил его в ногу. Непроизвольно согнувшись от боли, мавр опустил щит, и все увидели в повозке ребенка, это была девочка.

Ее глаза сверкали как угли, но она была спокойна.

И даже тени страха, не было в этих детских глазах. Ее черные волосы, беспорядочно выбивались из-под белого палантина и в их обрамлении, пятна крови на белой ткани ее одежды, светились как-то особенно ярко. Они притягивали к себе взгляды нападавших, тем самым еще больше разжигая в них ярость.

Превозмогая боль, араб поднялся и огляделся. Перед стеной из щитов и копий он стоял один. Все воины его небольшого отряда полегли на этом крохотном пятачке земли, вокруг этой повозки. И сейчас только их поверженные тела отделяли шахида от атакующих его франков. Казалось, они старались защитить своего господина и после своей смерти.

На фуре, горой нависая над ребенком, стоял его первый визирь. Смертельно раненый, он все еще старался укрыть собою ребенка от стрел и копий ополченцев. Это его кровь стекала на одежду девочки.

Внезапно гул голосов стих и все повернулись в сторону леса. С пригорка, на рыся́х мчал небольшой отряд всадников. Судя по наличию знамени впереди, это был эскорт большого вельможи. От отряда отделилось двое, и напрямую галопом направились к стоящей повозке.

– Приказываю всем, опустить оружие! – подъехавший всадник для пущей убедительности высвободил меч из ножен и поднял его у себя над головой. Этот закованный в броню рыцарь выглядел очень убедительно. Кольцо нападавших воинов, тут же разомкнулось, они сдали назад и послушно опустили свои топоры и копья. Араб продолжал стоять у повозки, с высоко поднятым мечом.

– Приказ касается всех, – угрожающе сказал рыцарь, и направил лошадь к мавру. – Представьтесь сударь!

– Генерал-губернатор Аль-Андалусии, – араб приложил руку с мечом к груди и, почтительно склонив голову, добавил, – командующий военными силами Омейядского Халифата.

Затем, выдержав паузу, шахид опустил меч и, обращаясь к стоявшему перед ним рыцарю, спросил:

– А, чьим именем приказываете Вы, сударь?

Всадник, перехватив меч двумя руками и глядя прямо перед собой торжественно произнес:

– Имя моего господина, Карл Мартелл! Майордом Австразии, командующий военными силами франков.

Опустив свой меч, рыцарь снисходительно улыбнулся и, кивнув в сторону второго всадника, громко добавил:

– Майордом только что спас Вашу жизнь, генерал. Надеюсь, Вам не будет стыдно, сдать ему Ваше оружие – лично!