Сергей Мурашов - Кладоискатель

Засыпав ямку, Пётр пошел следом за Мариной, которая уже подходила к лесу, поводя прибором вправо – влево перед собой. Находок и сегодня было немного, но они с Маришкой решили «добить» это поле, чтобы больше сюда не возвращаться.

– Ну что, передохнём чуть-чуть, и пойдём обратно? – Маришка положила металлодетектор на траву и по-кошачьи потянулась.

– Угу. Ловить тут, видно, нечего, – сказал Пётр, глядя на остатки огромного пня, торчащие из земли на краю леса. Когда-то здесь рос здоровенный дуб, а теперь медленно догнивали его мощные корни. От ствола не было видно ни следа – наверное, его давным-давно попилили на дрова, а через несколько лет и от пня ничего не останется. Пётр представил себе этот дуб, каким он должен был быть лет двести – триста назад, и в голову пришла мысль, вернее, чувство, что кто-то, давным-давно, смотрел на это дерево как на подходящее место для того, чтобы закопать здесь свои денежки…

– Хотя подожди… – Пётр поднял прибор и подошел к останкам дуба. Вблизи пень оказался ещё внушительнее – полтора обхвата, не меньше…

Пётр включил Фишера и пошел вокруг пня, то приближая катушку к дереву, то отдаляя… Со стороны поля Фишер молчал, и Пётр подумал было, что чувство подвело его, но тот вдруг пискнул прямо возле большого корня… Пётр попробовал с другой стороны корня, и прибор радостно заверещал. Ну конечно же, тот, кто что-то закопал здесь, зашел со стороны леса, чтобы с поля не было видно, что он делает…

– Ну что, копать будешь? – Марина подала лопату.

Пётр начал копать, земля не поддавалась, слежавшаяся в камень, уплотнённая разросшимися корнями. Сталь то и дело ударяла о мелкий камень, и Пётр не столько копал, сколько рубил, словно ломом, и выгребал разрыхлённый грунт. Минут через десять яма была уже сантиметров десять в глубину, ещё через двадцать – вдвое глубже… Под ударом лопаты что-то сухо хрустнуло – наверное, очередной камень…

Пётр снова начал выгребать из ямы грунт, как вдруг среди измельчённой земли он увидел что-то постороннее… Отложил лопату и нагнулся над ямой… Аккуратно взял один маленький, не больше ногтя, кусочек металла, за ним ещё один, и ещё…

– Ну что, нашел?

– Наверное, нашел. Осталось только понять, что я нашел…

Пётр протёр одну из находок двумя пальцами правой руки, и, перехватив её поудобнее, начал разглядывать.

С одной стороны был изображен всадник на коне, сжимающий в руке чуть изогнутую саблю, а с другой можно было рассмотреть несколько рядов букв…

– Что это такое?

– Чешуя.

– В смысле?

– Ну… Это такие древние русские деньги. Допетровские. Делали из серебра проволоку, резали на одинаковые кусочки, плющили, а потом штампами выбивали изображение…

– Дай посмотреть…

Пётр отдал все три. На двух других был изображен всадник с копьём, – серебряные копейки.

– Да… Видно, и раньше не заморачивались наши предки качеством… Что вышло – то вышло… Изображения кривые, надписи на сторону съехали… Стоят хоть чего-нибудь?

– Чего-нибудь стоят. Скорее всего, не много, я слышал, простая чешуя рублей от двадцати до пятидесяти стоит…

– Понятно. Ну, хоть сколько… Пойдём, или ещё покопаешь?

– Покопаю. Какие-то они слишком чистые, не похоже, чтоб в земле лежали…

Пётр опустился на колени и стал руками выгребать из ямы рыхлую землю. Так он нашел ещё несколько чешуек. Кроме кусочков серебра, Пётр заметил несколько мелких осколков керамики – остатков какого-то горшка или бутылки… Отгрёб последнюю землю от корня – и порадовался, что надел тканевые перчатки, иначе обязательно обрезался бы: из земли торчали острые осколки…

– Мариш, смотри-ка…

– Что это?

– Наверное, кубышка… Подай-ка мне ножик…

Взяв нож, Пётр начал отковыривать грунт вокруг горшка, понемногу высвобождая его… Минут через двадцать, подковырнув кубышку снизу, Пётр отделил её от земли, и взял в руки…

– Вау… Вот это и есть кубышка?

– Она самая… Сейчас посмотрим, что там внутри…

Можно было подстелить что-то на землю, но Пётр не мог больше ждать, и просто перевернул горшочек вверх дном. Сначала высыпалась земля, набившаяся в разбитую кубышку, а потом зашелестел поток маленьких серебряных монет… Когда из горшочка выпала последняя, она упала на вершину кучки размером с кулак.

– Нифигасе… Это ж настоящий клад!

Пётр взял в руки несколько монет, и стал их рассматривать. Одна показалась странной: крупнее остальных, с одной стороны был всадник с саблей на отлёте и фрагментом надписи по кругу: «ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ», а с другой – можно было с усилием разобрать слова: «ОСПОДАРЬ ВСЕЯ РУСИ». Пётр таких ещё не видел.

По правде говоря, он и обычных чешуек видел немного, а в руках держал и того меньше, но теперь, похоже, будет по-другому…

Он посмотрел ещё несколько монет, и ему почудилось «ЦАРЬ И ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ ИВАН». Именно почудилось, так как разобрать надпись было невозможно: слова шли подряд, без пробелов, переносились на следующую строку, как Бог на душу положит, и при этом некоторые буквы были Петру незнакомы… То-есть, латинские буквы «S» и «I» он, конечно, знал, но не ожидал увидеть на русской монете, ять он тоже знал, но без привычки видеть твёрдый знак в необычных местах было достаточно чудно, буква «Ц» писалась как «Ч», а ещё была буква, которую Пётр определил как «Я», но похожа она была на две склеившиеся вместе «А».

Насмотревшись, Пётр протянул Марине «странную монету»:

– Смотри-ка, что написано…

Марина взяла чешуйку, и прочла:

– Василий Иванович… Это что, Чапаев, что ли?

– Двоечница… Наверное, это папаша Ивана Грозного. Грозный же был Иван Васильевич, помнишь?

– Сам ты двоечник, а у меня по истории твёрдая четвёрка была. Просто забыла уже всё.

– А я, честно говоря, и не знал никогда, кто там у нас был до Грозного. Понятно, что кто-то был, так как Грозный – уже Иван четвёртый… Значит, до него было, как минимум, три Ивана. И ещё минимум один Василий…

– Ну, я и говорю, – двоечник. А помнишь, был ещё Владимир – Красно Солнышко? И Ярослав – Мудрый?

– Ладно, убедила, ты у нас корифей исторических наук. Давай добьём поле, и ты мне в электричке проведёшь ликбез по истории государства российского. Договорились?

– Договорились. Только я тебе весь ликбез прямо сейчас могу провести. Когда-то давно на Руси были князья Владимир и Ярослав. Вот только кто из них был раньше, а кто позже, я немного забыла.

А ещё была Ярославна, и она чего-то всё время плакала. По-моему, у неё мужа немцы забрали. Или татары… Наверное, она была дочкой Ярослава, а Ярославна – это отчество… Вроде как Сергеевна, или Петровна… Или это имя… Сейчас – Ярослава, а тогда, может быть, Ярославна…

– Ну, вот что, корифей, посмотри-ка пока землю, что я из ямы вырыл, может, пропустил чего… А я тем временем добро соберу.