Владислав Савин - Красный тайфун : Красный тайфун. Алеет восток. Война или мир

Руководство должно быть коллективным, чтобы никто не мог быть новым Сталиным, единоличным властелином над их жизнью и смертью, но это должно быть не только партийное руководство, это должно быть, прежде всего, государственное руководство, делящиеся на управленческо-экономическую элиту, военную элиту, элиты госбезопасности и МВД и партийную элиту. Такое разделение придаст системе устойчивость – и эту устойчивость можно будет поддерживать без «Большого террора».

Далее, надо чтобы система не коснела, замыкаясь в себе, как это было в мире «Рассвета», – и чтобы это обеспечивалось самой системой, без моего топора – для этого надо, чтобы система ориентировалась на экспансию, но не исключительно военно-политическую, как у потомков, а на экономическую, дополненную военно-политической. В конце концов, этот англичанин, Лиддел-Гарт, был прав, когда написал: «Сегодняшний противник завтра будет вашим покупателем, а послезавтра – союзником». Все верно – от экономического союза один шаг до политического союза, и еще один шаг – до военного союза. Именно так действовали американцы и китайцы в мире «Рассвета» – и это обеспечило им успех.

Что касается системы сдержек и противовесов в системе спецслужб – понадобится гибрид поздней советской и китайской систем, когда ГРУ уравновешивало ПГУ КГБ во внешней разведке, а МВД уравновешивало КГБ внутри страны; у китайцев эта система удачно дополнена спецслужбами партии и Комитетом по борьбе с коррупцией, беспощадно пресекающими загнивание руководства на всех уровнях, от последнего уезда до высшего руководства страны, чего не было у нас, когда Комитет партийного контроля под руководством Пельше заигрался во внутрипартийные интриги, а Международный отдел (де-факто разведка КПСС) по уши увяз в играх с «национально-освободительными движениями».

Сейчас надо будет выстраивать систему взаимодействия и взаимных сдержек наших спецслужб применительно к новым условиям – например, твои подчиненные будут на паях с флотскими контролировать нефтяные дела, а армейцы займутся золотом и взаимодействием с Ватиканом. Черт побери, Лаврентий, тебе понятна разница между умным и дураком – что первый учится на чужих ошибках, а второй лишь на собственных? Тот же, кто и на своих промахах учиться не умеет, это даже не дурак, а конченый дебил. Отчего твои умники лишь сокрушаются и головы ломают, «отчего японцы не выбрали нас, а предпочли американцев»? Отчего я должен вот такое – от своих собственных аналитиков получать? Читай!

Берия знал, что по приказу Хозяина еще в сорок четвертом, а может даже и раньше, был создан то ли особый отдел, то ли департамент неких гениев, дающих аналитические оценки событий совершенных и прогнозы на будущее – на основании всей полученной информации, и разведки, и открытых источников, и статистики… и наверное, знаний от потомков? Кто входил в этот «орден посвященных», законспирированный еще лучше, чем «Рассвет», знал только сам Красный Император (Берия ловил себя на том, что прочтя Бушкова, мысленно называет Вождя именно так). Когда-то, еще в самом начале, госбезопасность попыталась осторожно выяснить личности этих, бесспорно, самых высших секретоносителей СССР, «для отработки лучшего взаимодействия». После чего Лаврентий Палыч был вызван «на ковер» к Сталину – и взгляд Вождя был таким, что описался бы от страха даже уссурийский тигр, доведись зверюшке оказаться тогда в кабинете. А Хозяин лишь сказал: ничего выяснять не надо. И добавил: надеюсь, ты понимаешь, если с кем-то из товарищей случится что-то плохое, я буду очень огорчен.

Так что сейчас, читая документ с уже знакомой подписью Н. Ш., даже всемогущий контролер всех спецслужб Советского Союза не знал, это «позывной» одного человека или группы? И ведь вполне возможно, что «в миру» этот Н. Ш. хорошо известен Берии под другим именем, может даже они и лично встречались, например, в одном из наркоматов, или в Совете Обороны, или в ЦК. Но ведь не спросишь? Главное – мнение этого человека (или коллектива) для Сталина чрезвычайно авторитетно.

…важнейшим элементом японского нацизма – хотя этот термин, наиболее отражающий суть, исторически неточен, так как описанная ниже картина сложилась намного раньше зарождения германского нацизма – стали «новые дзайбацу», представлявшие не слишком организованные, но весьма жадные военно-административные группы уже напрямую связанные с «военщиной» как явлением, в то время как сама военщина стремилась получить через них необходимый вес в состязании за власть.

В итоге в японском обществе, ставшем на путь ускоренной модернизации, вместо прежней четкой (пусть и архаичной) системы, основу которой составляли два клана аристократии, чьи кулаки – это армия и флот, сытые пузики – это дзайбацу, поделенные между кланами, а интеллект, общая на всех голова, это Двор Императора – возник клубок неразрешимых противоречий и проблем на экономическом, социальном и политическом уровнях. Систему взорвал (при отсутствии иных социальных лифтов) наплыв в вооруженные силы массовой комплектации огромного числа лиц не самурайского сословия. Существенно, что эти военные «среднего и нижнего слоя», объединенные двумя мощными иерархическими системами (армия и флот) в противостоящие группы, чье противостояние само по себе основано только на бедности государственных ресурсов, анахронизмах в фундаменте социального мышления и поведения – очень скоро осознали свою силу и явно не были удовлетворены полученным. Причем связь (и психологическая, и экономическая) высших военных (в подавляющем большинстве представителей древних самурайских родов) и офицерской/унтер-офицерской массы была утрачена. И в Японии не было ресурсов, чтобы эту массу, обученную только войне, ориентированную на спасение и бессмертие через войну, и категорически не желающую возвращаться к мирным занятиям – как-то «накормить», в широком смысле.

Отсюда противоречие между «старыми» генералами и адмиралами, давно сросшимися со старыми Дзайбацу, с гражданскими элементами Власти с одной стороны – и «молодыми офицерами» (без различия, армейскими или флотскими) с другой. Бесконечные офицерские бунты тридцатых – наглядное выражение этого тезиса. Вот это и есть борьба за власть в тогдашней Японии, в самом первичном смысле.

В итоге военные были многочисленны, сохраняли власть, но существовали буквально в социальном вакууме.

Снизу привычно подчинялись – своеобразные «ментальные крепостные», иногда волей штабов и религиозными установками становящиеся этакими солдатами-рабами – даже вопреки экономическим задачам корпораций. Способными эффективно воевать не в последнюю очередь, оттого, что «счастлив лишь мертвый». Заодно военные таким способом охраняли от корпораций свою власть.