Трофим Борисов - Портартурцы. 1940—1942

Японцы держались обособленно. На их желтых лицах были сосредоточены злоба и зависть. Гавань, корабли, новые здания и веселых русских моряков они осматривали исподлобья.

Близ берега моря сооружался вместительный театр. Собор, больница и городское управление были уже построены.

С первых же дней своего прибывания в Дальнем Валя подметила, что в городке живут весело, даже чересчур весело и беспечно.

Иновы занимали прекрасно меблированную квартиру. Вся обстановка квартиры принадлежала банку и передавалась в распоряжение вновь прибывающих сотрудников на время их работы в городе Дальнем.

Через две недели после приезда Модест Владимирович давал полуофициальный вечер, на который были приглашены представители города, воинских частей, а также коммерческие дельцы – основные клиенты банка.

Жена Инова, Серафима Прокопьевна, волновалась. Ей хотелось, чтобы первыми пришли семейные сослуживцы, но слуга ввел Лыкова.

– Старый знакомый. Очень рада.

Лыков, мотнув головой, хотел что-то сказать, но пришла группа гостей, и хозяйка поднялась навстречу им. В первые дни приезда Иновых Лыков зачастил к ним. Валя не стала выходить в гостиную, когда там был Лыков.

Один из гостей, поставщик леса, тучный, с отвисшим подбородком и маленькими глазами, поправив свои длинные усы, опросил:

– Что новенького, господа?

– Японцы шевелятся, – сказал поручик Гладышев.

– А крепость вооружают плохо, включая и Киньчжоу, – проговорил капитан в золотых очках, и голос его показался всем несколько пискливым и раздраженным.

– Немыслимо представить себе, чтобы крепость появилась по щучьему велению, – с усмешкой заметил полковник инженерных войск.

– На игрушечный городишко Дальний вдвое больше миллионов затратили, – еще громче выкрикнул капитан. – Между тем место выбрали несуразное. Во-первых – далеко от крепости, во-вторых – устройство гавани требует колоссальных затрат и, в-третьих – раз далеко от крепости, то необходимо поставить и здесь батареи против нападения неприятеля с моря. Одна атака миноносок – и все коммерческие суда, захваченные в торговом порту, лягут на дно залива. Нам нужна крепость как надежное убежище для морских военных судов, а не финтифлюшка вроде города Дальнего.

– Николай Степанович, вы невозможный человек. Вы смотрите на окружающее со своей колокольни… Главная задача русских – коммерческое освоение края. Мы должны показать англичанам, французам, немцам, ну и японцам, что мы заняты на Квантунском полуострове мирными делами.

– Политика, политика… Соразмеряйте, но не увлекайтесь, не забывайте опасности, – не унимался капитан. – Над головой кулак висит, а у вас декорация с надписью «мирное строительство».

– Не следует преувеличивать опасности.

Вошел Модест Владимирович. Хозяин был изящным и приятным на вид человеком. Его округлое лицо с широким лбом оживляли большие светло-карие глаза.

– Здравствуйте, хозяин. Без вас скучновато, – поднявшись из-за стола, сказал Лыков.

– Извините, сегодня я неожиданно задержался в банке.

Почти вслед за Модестом Владимировичем вошли мать и дочь Ласточкины. Таня Ласточкина удивленными глазами рассматривала гостей.

Лыков, наклонившись к своему соседу поручику, шепнул:

– Вот вам, поручик, и первая ласточка.

– Хорошенькая, но непролазная дура. Я знаком с нею. Палец о палец не хочет ударить, а читает только приложение к журналу «Родина».

Таня ушла в комнату Вали. Капитан все еще продолжал спорить с полковником. Поручик подошел к ним.

Инов знал о беспокойном капитане, суждения которого метко попадали в цель. Его недолюбливали.

«Скорей бы Валюта пришла да сыграла бы», – подумал хозяин.

Серафима Прокопьевна вернулась в гостиную в сопровождении Тани и Вали.

– Господа, прошу по стакану чая.

Из-за портьеры появился слуга-китаец в мягких туфлях на высоких подошвах, а за ним – бой с блюдом, наполненным печеньем и сладостями. На слугу и мальчика, одетых в шелковые национальные костюмы, никто из гостей не обратил внимания. Все смотрели на Валю. Ее крупное, продолговатое лицо было строгим. Она улыбалась глазами и этого было достаточно: гости видели перед собой красивую и спокойную девушку. Валя возмужала. Тонкие морщинки легли на ее лоб у переносья. Гости с низким поклоном жали руку девушке. Последним поздоровался капитан. Задержав ее руку, он попросил:

– Валентина Модестовна, сыграйте для нас что-нибудь. В этом городе мы так редко слышали хорошую музыку.

Валя вспыхнула. Слова капитана показались ей первым приемом ухаживания. Не отнимая руки, она ответила:

Что вы? Я же только учусь.

– Очень прошу. Музыка утешает, а я так соскучился по семье. У меня маленькая, востроглазенькая дочка…

– А-а-а, – ласково протянула Валя и пожала руку капитану. – Мы с вами вместе выберем, что сыграть.

Девушка взяла у боя поднос со сладостями – он ждал ее у портьеры – и обошла всех гостей.

Капитан стоял у окна.

– Я хотел бы послушать Чайковского, – сказал он, когда к нему подошла Валя.

– Сыграю, Николай Степанович, но позднее. Мы не знаем гостей… Что вы скажете против «Бури на Волге?»

Николай Степанович одобрительно закивал головой и подумал: «Какая умница, точь-в-точь, как моя Наташа».

Музыкальная пьеса была прослушана в полной тишине, и когда Валя кончила, к пианино подошел Лыков.

– Божественно! Русские мотивы, наши волжские…

Как ваше здоровье, Валентина Модестовна?

Капитан поморщился и отошел в сторону.

Валя взглянула на Лыкова и улыбнулась.

«Дрова и тавровые балки хорошо изучил, а к людям подхода не освоил», – подумала она.

– Сыграйте еще что-нибудь, – выкрикнул поручик. – Вальс Штрауса.

Пока Валя играла, подошли еще гости: директор банка и доверенный местной крупной торговой фирмы «Чурин и К°» с женами. Модест Владимирович объявил, что сейчас начнутся танцы, и сам сел за пианино. Вечер проходил оживленно. Валя танцевала с Лыковым, поручиком и капитаном, но беседовала исключительно с Николаем Степановичем. Она расспрашивала его о семье, о службе, о крае.

– Мало знаю о Китае и меньше того – о японцах… Краснею от стыда…

В конце ужина мужчины все чаще и чаще стали прикладываться к рюмочке. Лыков раскраснелся и оживился. Поручик мурлыкал напев из «Веселой вдовы». Капитан пил коньяк, но сдержанно. Он остановил поручика, который было направился в гостиную.

– Выпьем… Я откопал мартелевский коньяк высшей марки… Занятная штука с лимоном… Девочки пусть сыграют. Отсюда даже лучше слушать.

Валя играла попурри из русских песен.

– Вот она, Русь святая! – воскликнул Лыков. – Выпьем за великий русский народ, господа! Что вы там наливаете, капитан? За русский народ – и коньяк? Нет, надо по стакану беленькой!