Евгений Шалашов - Декабристы-победители

Папенька вышел к нам нетрезвым и заявил, что он больше не желает слышать в своем доме фамилии Клеопина и расторгает помолвку! Как же так?

Декабрь 1825 – январь 1826 гг. Малороссия

В Любаре, богом забытом местечке, Сергей Иванович и Ипполит Иванович Муравьевы – Апостолы искали командира «ахтырцев». К счастью, первый же встречный мальчишка указал хату, где квартировал «пан полковник».

Судя по внешнему виду – небрит с позавчерашнего дня, в одной нижней рубахе (но хотя бы в форменных панталонах!), Артамон Захарович (просто Муравьев, без Апостола) в меланхолии пребывал давно. Коричневый доломан, ментик, сабля и кивер брошены в угол. Перед господином полковником стояла полупустая бутыль какого-то мутного – не иначе, крестьянского – пойла и высокий стакан, заляпанный так, что уже было не понять – из стекла он или из фарфора? Кроме горлiки (известно, что гусары пьют только шампанское!) на затянувшуюся «меланхолию» указывало и то, что полковник самозабвенно распевал песню на слова самого знаменитого «ахтырца»:

Завидев гостей, Муравьев завопил, как уличный кот, наступивший на собственный хвост:

Потом резко оборвал песнопение и без всяких приветствий заявил:

– А что, господа, скоро и мы вознесемся. Уже слыхали-с – полковник Пестель арестован. И, что характерно, по доносу собственного офицера. Вот, сижу и жду – кто из моих первым побежит доносить. Интересно – в Петербург повезут или прямо здесь расстреляют?

Братья Муравьевы-Апостолы прошли внутрь комнаты. Младший сел на постель, а старший остался стоять. Потом Сергей Иванович внимательно посмотрел на гусара и спросил:

– А, вы, господин полковник, будете просто сидеть и ждать?

– А что прикажете делать, господин подполковник? – в тон ему ответил Муравьев. – Выводить гусар и в конном строю атаковать Тульчино? Освобождать Павла Ивановича? Или уж сразу на Житомир? Захватить все корпусное командование и потребовать – выпускайте, мол, полковника Пестеля. А потом? В худшем случае перед Житомиром нас остановит артиллерия – мне с одним полком кавалерии ее не пройти. В лучшем – через месяц из Петербурга и Волыни подойдет подкрепление. И – прощай, гусар, ты песен пел немного!

Осторожно, как будто он говорил с ребенком, Сергей Иванович сказал:

– Господин полковник, из Петербурга никто ничего не пришлет. Ни подкрепления, ни эстафеты с жандармами. Я получил письмо от князя Трубецкого – председателя Временного правительства. Наши братья сделали революцию! Узурпатор убит. Наследник престола Михаил бежал в неизвестном направлении. Так что теперь дело за нами!

– Седлать коней, господа гусары! – сразу же оживился Муравьев.

Всю меланхолию как рукой сняло, и гусар забегал по хате, собирая разбросанные вещи.

– Эх, не успел побриться! Да уж ладно, сойдет, – заметил полковник, становясь перед братьями во всем параде. – Итак, господа, обговорим план действий…

– План прост, – сообщил подполковник Муравьев-Апостол. – Мы с братом тотчас же возвращаемся в деревню, где стоит наша пятая рота. Вместе с ней отправляемся в Ковалевку, где стоит другая рота. Поднимаем ее и идем на Васильково, где квартирует весь баталион. Вы же немедленно поднимаете гусар и отправляетесь в местечко Троянов, там, где Александровский гусарский полк стоит.

– Эх, поднять бы «александровцев»! – мечтательно вздохнул «ахтырец».

– Ежели поднимете полк – прекрасно. Нет, так и шут с ними. Главное, чтобы он не выступил против нас. Место сбора – Васильков. Затем все вместе идем на Тульчино. Там Вятский пехотный, которым командовал Пестель.

– Павел Иванович любим своими офицерами и солдатами, – вмешался Муравьев-Апостол-младший.

– Очень любим, – буркнул Муравьев, намекая на предательство одного из «вятичей». Кого именно, пока неизвестно.

– Майор Лорер – командир роты, вы его знаете, поднимет «вятичей», – невозмутимо продолжал старший Муравьев-Апостол. – Через два дня к нам подойдет Троицкий пехотный, или хотя бы две роты. В бой не вступаем. Пока, по крайней мере. Наша конечная цель – выход к Брянску. Оттуда – на Могилев. Нужно срочно послать известие в Киев Юшневскому и Волконскому. Для командования объединенным отрядом нужны генеральские эполеты. Лучше, если это будет Волконский – все-таки, герой войны, зять Раевского. Итак, господин полковник, ваше мнение?

– План дельный, – покрутил ус полковник. – Что же, господа. Вперед!

– Артамон Захарович, а как вы объясните полку цель выступления? – поинтересовался Муравьев-Апостол – младший.

– А никак, – беззаботно отмахнулся полковник. – Команда простая: «Трубить общий сбор, выходим поэскадронно!» Гусары надежные, лишних вопросов не задают. Большинство офицеров уже давно спрашивают – а когда выступать? Ну, господа, с Богом…

Переночевав на постоялом дворе, набитом клопами, уже на следующий день братья были в Трилесах. Правда, дела пошли хуже, нежели рассчитывали: при въезде в деревню стоял усиленный караул – два солдата с унтер-офицером. Рядом утаптывал свежий снег полковник Гебель, командир полка. Неподалеку, поеживаясь на ветру, сидели в седлах два жандарма.

– Господин подполковник Муравьев-Апостол, господин прапорщик Муравьев-Апостол, – торжественно объявил полковник Гебель. – Вы обвиняетесь в государственной измене. Данной мне властью вы арестованы. Извольте спешиться, сдать сабли и следовать за нами.

«Эх, и что это я пистолеты-то с собой не взял, – грустно подумал подполковник, – Гебелю – пулю, а этих двоих взяли бы в сабли. Еще бы и солдаты помогли!» Но сетовать задним числом – глупо…

Сергей Иванович спешился, показывая пример горячему по молодости лет брату. Отстегнул ножны от перевязи, подал оружие полковому командиру эфесом вперед. Брат слегка помедлил, но тоже спрыгнул с седла.

– Идемте, господа, – сделал полковник приглашающий жест. – С самого утра вас ждем. Продрогли из-за ваших выкрутасов. Обернувшись к унтер-офицеру, приказал:

– Лишних людей с караулов убрать. Коней – в конюшню.

Идти было недалеко. Муравьевых-Апостолов провели в одну из мазанок. Полковник плюхнулся на табурет, жандармы встали у выхода, подпирая двери. Братьям же сесть никто не предложил.

– Эх, господа, – угрожающе-ласково произнес Гебель. – Господин подполковник… Господин прапорщик… Что же вы такое натворили? Против царя и Отечества пошли. Отечество предаете. Нехорошо.