Валерий Шмаев - Мститель. Убить карателя! (сборник)

Сначала, прочтя досье, я хотел пристрелить «Сержа» по-тихому. Кстати, сейчас так и сказал вывалившему на меня зенки напарнику. Просто чтобы потом, много позже, у меня было меньше головной боли, но потом передумал. «Серж» ведь не виноват, что он такой идиот, это я тоже сказал ему прямо в лицо при его брате. Я же уже говорил, что это издержки интеллигентного воспитания. Вот только в том, что он не поддерживает связи с семьёй, я сильно ошибался.

По приказу своего руководства «Серж» постоянно переписывался с родственниками, а этот долбодон меня не поправил, отчего мой анализ тогда был не совсем правильный. Как раз именно поэтому «Сержа» держали на коротком поводке и своевременно слили. Убивать его никто не собирался, его должны были тяжело ранить и в сопровождении одного из сотрудников НКВД оставить до появления немцев.

Сержант НКВД, ранивший старшего лейтенанта из центрального управления НКВД, сдавшийся с ним в плен и притащивший в клювике совершенно секретные документы, однозначно втёрся бы в доверие к немцам и попал бы в одну из разведывательно-диверсионных школ. Именно с подачи этого сержанта «Сержа» нашёл бы его брат и с помощью своего влиятельного руководителя пристроил бы его к себе, и документы попали бы по нужному адресу.

Я почти уверен, что сами документы были двойного, а то и тройного назначения. Любую информацию можно двояко трактовать, а правильно подправленную вообще перевернуть с ног на голову. После этого вот этого старшего брата, хитромудрого и прожженного латвийского разведчика, НКВД подвесило бы за бейцы и так бы и держало всю войну.

Во-первых, потому что документы дезы прошли бы через него и, соответственно, через авторитетнейшего в своём кругу Вальтера Нойманна, который с огромным удовольствием заполучил бы и второго брата, и ценнейшие, как ему показалось бы, документы. Которые он потом либо предъявил своему руководству и сильно подставился, либо начал крутить их сам и подставился бы ещё больше.

А во‐вторых, потому что его мать и родная тётя нашего «Сержа» сидела сейчас в подвалах Лубянки или где там держат нужных НКВД людишек. Информация о матери Елагина – княгине Елецкой – была одной из последних в досье Елагина. Хорошо Нойманн умел работать, аж завидно.

В результате всего этого Елагина можно было бы брать голыми руками и периодически выдавливать из него информацию по агентам школы и общую информацию о связях и оперативных делах Вальтера Нойманна, обещая молочные реки с кисельными берегами, но после войны. Красивая комбинация.

«Серж» же, мало того, что к немцам в нужном виде не попал. Так он вообще пропал без вести вместе с документами тщательно, я в этом теперь абсолютно уверен, проработанной «дезы». А его старший брательник, уйдя из-под опеки оперативников НКВД, появился только с немцами, и выйти на связь с ним, не засветив последнего перед его новыми хозяевами, не было никакой возможности. К тому же результат в этом случае был бы и вовсе непредсказуемым. Елагин мог пойти на вербовку, но при этом рассказал бы всё Вальтеру и стал бы сливать тщательно отфильтрованную дезинформацию, вертя энкавэдэшников на колодезном журавле так, как ему было бы удобно.

Ну а затем у школы вылез «Серж» со своей ностальгией, а потом и я со своей снайперской винтовкой и безграничной наглостью наперевес. В результате имеем, что имеем. Досье у меня, два брата передо мной, руководство гестапо, от дальнейших радужных перспектив с неизвестно куда пропавшим архивом Вальтера Нойманна, в шоке, а НКВД со своей липой в глубочайшей заднице.

Единственное непредсказуемое обстоятельство во всей этой истории заключалось в том, что Елагин нарвался на мою пулю, а после этого его какой-то недоносок ни за что, ни про что покалечил.

Всё это я, не торопясь, как всегда обстоятельно и негромко, изложил медленно выпадающим в осадок братьям, заслав «Гнома» за чаем и перевязывая Алексею Петровичу ногу. Медсестре ни перевязывать, ни стрелять больше не суждено. Отбегалась бедняжка. Перестарался я – прибил ненароком. То-то головёнка у неё неестественно мотнулась. Странно, вроде шлёпнул слегонца, да ладошкой, а она взяла и обиделась. Ну и ладно, мне ещё об этом гестаповском дерьме жалеть. Туда и дорога. Я надеюсь, она уже на пути в преисподнюю, а нет, я её ещё попозже во дворе повешу, вместе с остальными охранниками в придачу.

– Не любят вас немцы, Алексей Петрович. Непонятно только за что? Вроде служили верой и правдой, а даже медсестра грохнуть захотела. Непонятно, – сказал я с издевательской усмешкой, вертя в руках пистолет медсестры, которую «Гном», уцепив за руку, волоком вытаскивал из комнаты.

Хорошая, кстати, машинка была у покойницы. Такой же «Вальтер ППК», что я Вере подарил, пусть ещё один будет в коллекции. Саре подарю, а то у меня девочка давно без подарков. Не одуванчики же дарить такой красотке?

– Нехреново они вас отделали, Алексей Петрович. Профессионал работал, я так не умею. Впрочем, я даже не любитель. Зверем становлюсь только по необходимости. – Отделали капитана действительно знатно.

Лицо, похоже, штыком резали, и при этом, скорее всего, раскалённым. От пальцев на левой руке остались только верхние фаланги. На правых пальцах вырваны ногти. Да и так на теле живого места не оставили, рёбра наверняка были переломаны. Странно, что после таких упражнений Елагин крышей не съехал. Какой-то кровосос-умелец им занимался, но в гестапо таких умельцев пруд пруди, как и в НКВД тоже. Я, пожалуй, попробую на этом поиграть, может, и получится.

– Вы только, Алексей Петрович, за игрушку свою не хватайтесь. Не надо. Вы мне не сильно живой нужны, я здесь по другому делу. Всё, что мне надо было, я у Нойманна вычитал. – Огорошил я профессионального разведчика.

То, что ствол под подушкой есть, я ни разу не сомневался, хотя капитан лежал естественно и лишних телодвижений не делал. Да быть не может, чтобы у такого опытного кадра ствола не было, а то как бы и двух, но давить я на него не буду. Я его так сейчас озадачу, что он про свой пистолет забудет.

– Понимаю, за спиной у Вальтера вы были как за каменной стеной. Я другого не понимаю. Что дальше-то пошло не так? Работать бы вы продолжили. Ну да, испортил я вам обедню, но жизнь-то от этого не закончилась. Вашей вины в произошедшей неприятности не было. – Капитан взглянул на меня с интересом и молча протянул мне маленький пистолет.

Машинка капитана переселилась ко мне. Потрясающий ствол. Этот тоже оставлю себе. «Маузер HSc» не менее редкая вещица, чем тот «Маузер», что я «Фее» подарил.

– Очень недурственная вещица, Алексей Петрович! Генеральская. Вам, капитан, совершенно не по чину. – Я тонко издевался над своим пленником, и капитан это понимал, но делал я это специально, сейчас я его немножечко озадачу.