Любовь Сушко - Подвиг князя Мстислава. Князья и воины

Константин понимал, что от него требуется. Надо было что-то ответить, но Константин молчал, медлил, думал о чем-то своем.

Нет, лучше стерпеть отцовский гнев, чем оказаться под стрелами новгородцев, и погибнуть, сгинув без вести.

Новгородцы любили Мстислава Храброго и так часто при нем говорили о том князе, что становилось понятно, ими должен править его сын. Смешно было против их воли идти. Они не позволят не считаться с собой

– До самой могилы не придется мне отдохнуть, – произнес разочарованно Всеволод, – отчего это судьба была так жестока? Да еще теперь, когда мои враги в могилах, а мальчишки ничего не смыслят, но туда же, только и кидают вызов великому князю, прямо Святославы и Рюрики у нас снова нарядились.

Так и высказал князь все, что волновало его в последнее время.

Через несколько часов им сообщили о том, что Мстислав вступил в Торжок, и как бы быстро они не двигались к Новгороду, но им явно не поспеть за ним. Остановить его не удастся.

Хорошо было взирать отцу и братьям из неприступного Владимира на все происходящее вокруг, а каково самому Святославу в Новгороде оставаться?

Ведь это к нему, прежде всего, явились послы Мстислава, а поганое известие ему любой рад был принести.

Вот и стали говорить, что он должен был отправиться в свой удел, а Новгород его уделом никогда не был и не будет. Сюда пусть возвращается тот, кого они всем миром просили быть их князем – это Мстислав – сын Мстислава Храброго, а этот в другом месте должен ума и опыта набраться, чтобы в сражение против всего мира вступить. Они обнаглели до того, что открыто ему сказали о том, что он им убитый нужен больше, чем живой, так как не хотят они мести Всеволода, но живого князя они тоже не хотят.

– Или мало у твоего отца уделов, пусть найдет он еще один, а нас оставь в покое, – так говорили бояре князю, и настроены они были в те дни решительно.

Стало ясно, что надо принять решение и как-то достойно выйти из трудного положения.

А потом и того хуже, князю доложили, что те бояре, которые с ним прибыли уже в плену у Мстислава, их скрутили и ночью тайно из города вывезли, а те, кто остались, только новгородцы, значит он в полном одиночестве.

– Что делать? – уже в пустоту вопрошал он, старался представить, как повел бы себя отец, но ничего такого представить не мог, больно он неопытен и беспомощен был все время. А отца своего грозного он боялся больше, чем Мстислава, потому что о том с восторгом говорили, а то, что гнев отца страшен будет, сомнений в том не было никаких.

Из-за страха, переходящего в ужас он и медлил. Мстислав же, видя, что его предупреждение не помогает, града тайно юнец не покидает, приказал схватить его и бросить в погреб, но там не трогать, пусть посидит и подумает, как ему жить дальше.

– Пальцем не трогайте, вам же хуже будет, отрока мы невредимым к отцу отправим.

Он смотрел на воинов широко открытыми глазами, решил, что он все сделал верно. Пусть так, пусть отец и братья поспешат освободить его, если им дорог не только он сам (тут можно было не обольщаться), но если они не хотят мириться с вероломством, они должны о нем позаботиться.

Его привезло в Торжок, оставили в крепости и хорошо охраняли, хотя и так было понятно, что никуда он не сбежит. Хотя в этом никогда нельзя быть уверенным до конца.

Мирно переменилась власть в граде, и произошло это всего за несколько часов. Но Мстислав вовсе не был наивен, не собирался он верить, что все так и завершится.

Нет, это только небольшая передышка, а сражение и борьба еще впереди. Еще появится Всеволод или кто-то из старших сыновей, разве не на это он надеялся, когда все продумал?

№№№№№№№№№

Еще до того, когда Всеволод собрался в поход, он узнал, что внук его не шутит, сначала бояре его сына, а потом и тот сам оказались в плену.

Всеволод и сам не раз расправлялся с другими, но тут представил, что и его сын может быть убит, ослеплен, изувечен.

С ним может случиться что-то более страшное, что он себе представляет. Но он не знал, что ждать от Новгородцев, на что они теперь могут решиться.

Нет, надо быть осторожным и осмотрительным. Вот тут он и повернул коней назад.

Сыновья на него удивленно взглянули.

– Нет, – взревел князь, мы не можем рисковать жизнью сына моего. Я не знаю, что сотворит этот проклятый Мстислав, да еще когда Новгородцы с ним заодно. Придется с ним как-то договориться, а вот когда Святослав будет с нами, тогда мы и сможем идти в сражение и испытывать судьбу.

Кажется, князь в первый раз устыдился того, что его перестали интересовать люди, что интриги и войны оказались важнее. Не плоть ли его и кровь тот, кого он спокойно отправил в Пекло. Нет, надо договариваться с Мстиславом, чтобы тот и не вздумал убивать его сына.

Так в Новгород тогда и отправились послы, чтобы договориться обо всем с Мстиславом.

– Из-за меня отец бы так не поступил, – с грустью думал Константин, – мне бы самому выпутываться пришлось, а тут его Святослав.

Но если хорошо подумать, то они были рады такому решению великого князя – даже смотреть о Новгороде, даже думать об этом граде было немного страшно. Хорошо, что какая-то сила остановила вдруг отца.

Юрий не скрывал нетерпения и недовольства

– Ты должен смириться, – говорил он, – это главное наше дело, – Владимир еще и потешается над нами, ведь все это его проклятые затеи, мы не должны на Новгород отвлекаться, он всегда был для нас чужим.

Все так, и все-таки было обидно. Оставалось только ждать возвращения посланников, и еще неведомо, когда же они вернутся назад.

Константин радовался и обижался одновременно из-за принятого отцом неожиданного решения.

Мстислав просто не ожидал такого решения, и хотя был готов к сражению, но должен был выслушать послов великого князя, которые долго говорили о мире. Он не мог поверить в искренность этих слов.

– Всеволод что-то задумал, – кричал его внутренний голос, и хотя у него не было причины, чтобы отказать послам, но странный осадок от случившегося и пережитого никак не исчезал.

Он должен был точно знать, что будет дальше. Ведь хотя великий князь и стар, но он остался один из ближайших родичей, давно устал от интриг и потасовок, хотя не стоило обольщаться или успокаиваться..

Он с усмешкой взирал на бояр, которые не скрывали торжества.

– Разве не так когда – то сгорела Троя, – спрашивал себя мальчик, так любивший увлекательные и поучительные истории, которые все время рассказывал учитель – грек. Их было великое множество, какие-то запоминались особенно хорошо. Он собирался учиться не на своих, а на чужих ошибках, разве это не справедливо?