Алекс Динго - Ретивые легенды Великой Отечественной войны. Часть третья

Разведчик лайка – Султан, лёжа на земле, лениво загрыз кость. Гладкая шерсть блестела. Мощная голова чуть напряглась. В светлых глазах жила скука. Кобель, облизнувшись, недоумённо посмотрел на лицо товарища генерала. Нюх чуток обострился. «Кто такой? Раньше здесь не видел… Крутой какой – то мужичок…» . Малышу шёл пятый год. Он уже не раз проявил себя. Как – то сияло на небе тускло солнце. На опушке виднелась деревушка. Султан незаметно прокрался в стан врага. Немецкий офицер Шмит готовился к завтраку. Упитанный, пучеглазый штабист делал зарядку возле окна. Ему на столике во дворе подали жареные сосиски. Но его опередил Султан. Он яро смахнул лапами со стола угощение. И всё живо съел. Собаку заметили. Началась ярая стрельба. Сам Шмит, взбесившись, схватил пулемёт МГ – 42. Пули засвистели. Пёс, зажавшись, побежал по пригорку. Скрылся в траве, ещё держа в пасти сосиску. За ним на бронемашине пустились в погоню. Тогда разведчики забросали её гранатами.

Тузя – разведчик, уныло пробежавшись, повалился на землю. Завалился на бок. Морда лисья выглядела опечаленной. Глаза томились от скуки. Шерсть жёсткая, тёмная вся замялась. Пёс, облизнувшись, склонил голову к земле. Числился в ветеранах. Под его чутким руководством бойцы взяли множество «языков» .

Пёс – связист Филиппок неспешно, вяло поворачивал массивной, медвежьей головой. На одном висячем ухе виднелось отверстие. В него стрелял снайпер. Над ним надоедливо, жужжало насекомое. Филиппок злился. Он яро защёлкал пастью, в надежде поймать шмеля. Больших размеров малыш любил покуражиться, обожал езду на трамваях. А ещё был не прочь побарахтаться в водичке. Хозяин Петро часто брал его за город.

Разведчик Дикий – пёс разный мастей растянувшись на земле, дремал. Находился в глубоком сне. Кобель, казался, безжизненным. Шерсть взъерошилась. Из большой пасти тянулась слюнка. В деле малыш был безупречен. Как – то вечерком бойцы проводили операцию по взятию «языка» . Немец Тони – стройный штабист, ударив головой конвоира Хорькова, живо побежал. Лютые глаза беглеца округлились. В них поселилась змеиная ярость. Дикий пустился в погоню. Взяли немца через тридцать метров. Он кувыркался на лосиной тропе. У него обнаружилось семь укусов. И правое ухо висело на коже. Кровь лилась ручьём. Дикий, сидя рядом, облизывался.

Солнечный свет ярко замаячил. Товарищ генерал Анатолий Руденко, глядя на собак, слегка нахмурился. Глаза прищурились. Кулаки крепко сжались. Он задумался.

– Вот ведь кошмар какой, – произнёс генерал армии Руденко.

– Что товарищ генерал, – недоумевал Антон.

– Я говорю кошмар какой. Собаки, какие вялые. Что с ними тут случилось. С ними плохо гуляют, что ли. Никто не веселит, – задумчиво сказал генерал Анатолий Руденко.

– Я не знаю. Видимо у них отдых.

– Какой отдых. Утро. Так мы это не оставим. Товарищи курсанты. Кто командир подразделения собачьего питомника.

– Командира сюда.

В солнечном свете замелькала фигура. Она становилась всё объёмнее. Лейтенант Григорий Антипенко встал по стойке смирно. Багряное лицо чуть напряглось. Светло – синие глаза сияли.

– Я здесь товарищ генерал. Лейтенант Григорий Антипенко. Командир подразделения. Вызывали, – боевито сказал он.

– Вызывал. Что у Вас тут такое с собаками? Они словно неживые все, – сказал генерал Анатолий Руденко.

– Да всё хорошо. Товарищ генерал. Собаки отдыхают, – тихо ответил лейтенант Антипенко.

– Нет. У них у всех печальный вид. Это недопустимо. За то, что на утреннем выгуле собаки выгуливаются вяло, имеют печальный вид, а курсанты не пытаются развеселить их, объявляю Вам командиру подразделения наряд вне очереди, – решительно сказал генерал Анатолий Руденко.

– Есть товарищ генерал. Виноват. Исправимся сейчас же, – понизив тон, ответил лейтенант Антипенко.

– Вот то – то же. Пойдём в штаб Макарский, – яро сказал генерал Анатолий Руденко.

Отношение к военному собаководству за время войны резко менялось. Эффективность применения собак стала очевидна не только рядовому, который видел работу четвероногих в деле, но и генералам, читающим отчеты. Из директивы: «ГУКР считает нужным еще раз напомнить, что при проведении войсковой операции в Шиловическом лесу собаки, обладающие верхним-дальним чутьем и опытом отыскания тайников и схронов, должны быть использованы на самых перспективных участках. Приказываю собак веселить!».

В архиве сохранилось еще одно впечатляющее распоряжение: «За то, что на утреннем выгуле собаки выгуливаются вяло, имеют печальный вид, а курсанты не пытаются развеселить их, объявляю командиру подразделения наряд вне очереди».

Литература: книга В. Богомолова «Момент истины».

Ретивые легенды ВОв. Пёс Васька в мотоциклетной коляске.

18 января 1945 года в районе города Варшавы слегка поддувал прохладный ветер. Веяло холодом. На однотонном, белом небе тускло мелькал солнечный свет. Он погряз в серой небесной кутерьме. В долине слега белели пригорки, серели деревья, извивалась река Висла. Чуть запорошил снег.

По слегка заснеженной, грунтовой дороге двигались советские солдаты. Они, держась колоннами, синхронно шагали. Топот сапог рождал гул. Гремели котелки. Рядовой Трофимов – загорелый, небольшого роста человек вставил в рот трофейную сигару. Глаза скрывались в глубоких щёлках. Глубокие морщины испепелили всё овальное суховатое лицо. Над его головой плавно потянулся дымок. Шапка – ушанка съехала слегка на бок. На ней блеснула звёздочка.

Гулко загудел мотор. Замелькал объёмный силуэт. На пригорке затарахтел трофейный тёмно-зелёный мотоцикл с коляской. Блеснули фары. Водитель Владимир Машков, крепко держась за руль, чуть сбавил газ. Его упитанное лицо преобразилось белой улыбкой. В светлых глазах ожило веселье. Коренастый человек чуть дёрнул рулём.

В коляске мотоцикла смирно сидел пёс Васька. На массивной голове чуть болталась надетая, мотоциклетная каска. Его, казалось, безумные глаза округлились. Мокрый нос смешно топорщился. Он чуть приоткрыл пасть. Родился в глухой деревушке на окраине леса. Оказался счастливчиком. Из помёта выжил только он. Попал в добрые руки хозяина Федула. Тот однажды пьяным погнался за псом с граблями в руках. Видите ли, замазал руки в собачьем кале. Кобель живо побежал, скрывшись в кустах. Домой не вернулся. Как – то месяц спустя его видели в лесу. Думали, что помешался. А он решил охотиться на зайца. Да заметно прибавил в весе. Морда одичала. Покрылась двойной шерстью. Клыки даже выперли из пасти.

Пёс Васька, чуть дёрнувшись, положил переднюю лапу на коляску мотоцикла. Немного потянулся. Уши выпрямились. Кобель живо обнюхал колясочный пулемёт. Приподнял нос к верху. В глазах читалось: «Свои братва. Не боись. Не задавим…» .