Владимир Чабанов - Гармоничная экономика, или Новый миропорядок. Изд. 2-е дополненное

В этой связи в России « Символом земного порядка был царь, а не конституция » (П. П. Марченя), истинным считалосьне законопослушание, а властопослушание. Власть ругали, с нею боролись, но неизменно считались. Знали, что любая власть лучше безвластия. Справедливости ждали от государства, а не от слабых, ограниченных земными страстями людей.

В самом деле, русские понимают, что « Человек вне общества – или Бог, или зверь » (Аристотель). В связи с этим на Руси практически не было хуторов, люди стремились жить в деревнях, «миром». До недавнего времени отсутствовали укреплённые замки, в которых элита прячется от «благодарности» облагодетельствованных ею сограждан. Гармония взаимодополняющих ценностей осуществлялась на основе любви, как проявлении принадлежности ко всему окружающему Миру, а не как господство и подчинение.

Из-за этого, в отличие от Европы, в России не получило всеобщего признания римское право собственности, опирающееся на скрупулёзно проработанную базу юридических уложений. В ней на протяжении многих веков хозяйство было основано не на частной собственности, а на своеобразном общинном пользовании землей. И власти государства, выступающего в роли главного собственника и арбитра. Отсюда характерной чертой русского менталитета является стремление к соборности (т.е. к добровольному объединению людей для общих действий независимо от их имущественного и сословного неравенства), а не к индивидуализму. К солидарности, которая реализуются в коллективных формах труда и во владении общей собственностью.

Поэтому русскому человеку свойственно убеждение, что « человек выше принципа собственности ». А идею « естественного права », которая является основой западноевропейской морали, замещаютидеалы Добродетели, Справедливости и Правды. Может ли при таком менталитете народа Капитализм в России быть столь же продуктивным, как на Западе!? Будут ли пользоваться признанием и уважением богатства, приобретенные сомнительным путем?!

В связи с этим частная собственность на землю не признаётся, поскольку пользование ею, как считают русские, носит сакральный характер и вытекает из неотъемлемого Божьего права на все источники существования человека, предоставляемого ему Свыше одновременно с рождением.

Такая позиция « теоретическими корнями уходит не только к работам Маркса, но имеет более глубокую основу – двухвековые традиции русской социально-экономической мысли, которая в свою очередь связана с особым психологическим типом личности, присущим русскому народу. Это ярко выраженное стремление устроить жизнь на началах правды и справедливости. Не случайно в русской экономической литературе так много внимания уделяется проблемам будущего устройства общества (где несущими конструкциями являются идея общинности и государственности), и так мало теорий, имеющих дело с определением принципов и механизмов функционирования общества данного » (Й. Шумпетер [175]).

Разумеется, в рамках небольшого раздела трудно описать все особенности русской культуры. И вместе с тем некоторые ее качества выступают отчетливо.

Европа в своём развитии пошла по другому пути. Закат её духовной культуры начался в XII веке, когда « появился зародыш нового – совершенно отличного – принципа, заключавшегося в том, что ˂ … ˃ только то, что видим, слышим, осязаем, ощущаем и воспринимаем через наши органы чувств – реально и имеет смысл » (Питирим Сорокин [171])). И это породило беспредельную прагматичность Европы, которая легла в основу её материального благополучия.

Поэтому в отличие от русского преклонения перед справедливостью Запад провозглашает: « Vаe victis! » (« Горе побеждённым!» ). В результате языческий культ мощи и финансового успеха стал главенствовать в Европе, право силы начало превалировать над силою права. Менталитет дикой природы, беспощадной борьбы за существование стал доминировать над принципами Правды и Справедливости. Неудивительно, поэтому, что именно на Западе возник дарвинизм, как попытка обосновать не знающую ограничений борьбу за выживание, как идеологическое оправдание господства сильных над слабыми. В этом – коренное отличие российской и западной цивилизаций, разное видение ими Мира, запретного и дозволенного.

В соответствие с данной идеологией, собственное благополучие всегда ставилось в Европе во главу угла. Так, быть сильным и причинять боль и горе другим – в этом признаётся высшая доблесть западного героя: « Мир принадлежит тем, кто храбрее и сильнее… Мы не спрашиваем, когда хотим взять чью-либо жизнь и имущество… Мы не воруем, а отнимаем… Мы не верим ни во что, кроме силы нашего оружия и нашей храбрости » (из Скандинавских саг). « Весло ли галеры средь мрака и льдин, иль винт рассекает море. У Волн, у Времени голос один: горе слабейшему, горе! » (Р. Киплинг). « В Ирландии безумцами создал великих кельтов Бог: веселье для войны у них, а песни – для печали » (Г. Честертон) и т. д.

Следует ли говорить, что в России никогда не было ни подобных учений, былин, ни соответствующих поэм, народных эпосов, песен и сказок? А сами битвы в народных сказаниях представляются не как процессы физического уничтожения или покорения противника, а как тяжёлая работа, духовная и моральная борьба против несправедливости и святотатства.

Вместе с тем жестокость, воспеваемая западной литературой и искусством, является не просто поэтическим преувеличением. Она характеризует весь настрой, всё поведение западного человека, воспитана всем образом его жизни, историей, вооружена идеологическими и религиозными догмами. Образ врага оказался нужным для западного человека так же, как кровавая пища – дикому зверю. Без врага Запад не способен жить, ему требуется вырабатываемый с его помощью общественный адреналин. Поэтому Запад неустанно творит себе врагов, реальных или вымышленных. И побеждая, строит своё благополучие путём поглощения их праха.

Так, крестоносцы, которые направлялись католической церковью для освобожденияГроба Господнего в 1204 году, будто бы случайно взяли православный Константинополь и жестоко его разграбили. Они уничтожили многие произведения античного, византийского и раннехристианского искусства. «Христолюбивое воинство» убивало и насиловало его жителей, по другому молящихся тому же Христу. Жгло и распинало на крестах православных священников, осквернило Софийский Собор, устраивая в нём оргии с блудницами. На острове Кипр под знаменем борьбы с ересью латинские прелаты жгли православных на кострах, священников распинали на крестах, казнили монахов в Афоне и т. д.