Александр Антонов - Распущенные знамёна. КРАСНЫМ ПО БЕЛОМУ. Альтернативная сага

Этими словами Ёрш подвёл черту под коллективным разбором Мишкиных «полётов». Делегаты большевистского съезда Ежов, Кравченко и Бокий поднялись с мест и покинули кабинет, притворив за собой дверь. В коридоре их окликнула Ольга, которая так дулась на Макарыча, что даже отказалась принимать участие в беседе:

– Мальчики, я с вами!

Хлопнула входная дверь. Теперь в комендантских апартаментах остались лишь я, Макарыч да Герцог. Жехорский сидел, глубоко погрузившись в кресло, и нервно поблёскивал оттуда глазами.

– Ты действительно считаешь, что Ёрш наехал на меня по делу?

Чтобы правильно понять вопрос требуется пояснить, откуда уши растут. Когда вчера за вечерним чаем Макарыч, как бы между делом, поведал нам (мне, Оле и Ершу – Герцог не в счёт) о своём рандеву с Савинковым, царившей на кухне идиллии враз пришёл конец. Вас никогда не поливали за горячим чаем холодным душем? Жаль, а то бы вы во всей полноте представили наше состояние.

– … Что я мог ей ответить? Молча поклонился и вышел вон.

Закончив рассказ, Макарыч с довольным видом потянул чашку с чаем к губам. Сидевшая с опущенными глазами Ольга резко встала, и, не глядя на рассказчика, покинула кухню.

– Чего это она? – справедливо приняв демарш на свой счёт, спросил смущённый Макарыч.

– А ты не понимаешь? – вскинулся Ёрш. – Да будь я на месте Оли – я бы тебе ещё и оплеух навешал!

– А не круто замешиваешь? – зло блеснул глазами Макарыч.

– В самый раз! – успокоил его Ёрш.

– А может, и ты хочешь мне оплеух навешать? – поинтересовался Макарыч.

Пришлось срочно вмешаться:

– Брек! Что вы, как дети?! Макарыч, остынь, Ёрш, не пори горячку!

Ёрш поднялся с места.

– Ладно! Может, я и порю горячку. Только пусть это подтвердят Кравченко и Бокий! Ты не возражаешь? – обратился он к Макарычу.

– Подключай, кого хочешь, – буркнул тот.

– Тогда, до утра!

Ёрш покинул кухню, и на ней воцарилось тягостное молчание. Потом Макарыч встал, и со словами «Спасибо за чай!» оставил меня и Герцога один на один с моими мыслями.

Разбор полётов продолжился утром в расширенном составе в моём домашнем кабинете. Ёрш нарочито вежливо попросил Макарыча повторить рассказ о встрече с Савинковым для вновь присутствующих. Тот сделал это с явной неохотой, потому рассказ получился блёклым, монотонным, но сути, понятно, не утратил. Позиция Ерша была мне предельно ясна, поэтому я следил за реакцией остальных.

Бокий слушал исповедь Макарыча с хмурым видом, время от времени неодобрительно покачивая головой. Интересней было наблюдать за Кравченко-Львовым. Если Кравченко то и дело сердито хмурил брови, то Львов, наоборот, улыбался – это делало выражение их общего лица слегка комичным.

За время ночных бдений – он в ночь дежурил по гарнизону – Ёрш успел основательно подготовиться. Потому его обвинительная речь выглядела и яркой, и убедительной. Эпитеты, отпущенные в адрес Макарыча, звучали весомо и сочно. И самыми безобидными были «безрассудство» и «мальчишество».

Макарычу, надо отдать ему должное, хватило ума выслушать все обвинения в скорбном молчании. Потому речь Ерша стала подобием летнего ливня: прошёл и ушёл – сиди, сохни!

Теперь Макарыч хотел знать моё мнение. Что ж, изволь!

– Ёрш, конечно, погорячился и сильно сгустил краски, так его можно понять – он за тебя переволновался. Я же во всей истории вижу только одну ошибку: тебе не следовало соглашаться на эту встречу, хотя бы ввиду её абсолютной никчёмности. Что ты хотел с неё поиметь?

Макарыч кивнул.

– Истину глаголешь. Ничего я с неё не поимел, разве что от Гиппиус чуть по физиономии не схлопотал. Не знаю, что на меня тогда нашло. Может, Нинины чары до конца не выветрились из головы? Так или иначе, но моё «да» можно приравнять и к безрассудству, и к мальчишеству – прав Ёрш!

На пороге Комендантского дома меня перехватил Кравченко-Львов, ухватил за локоток и отвёл в сторону.

– На заседание не опоздаешь? – хмуро поинтересовался я, высвобождая локоть.

– Нет, меня Коба подвезёт, – легко ответил Кравченко и передал слово Львову. – Я так понимаю, Михаил Макарович, что некто Савинков больше не находится в сфере ваших интересов?

– Нет, Пётр Евгеньевич, – ответил я в тон Львову. – Он в полном вашем распоряжении. Одна просьба: не дайте ему уйти героем-мучеником.

– Исполню в точности, – пообещал Львов.

Пример товарищей эсеров воодушевил многих делегатов VI съезда РСДРП (б) – многих, но не всех. Покончив в первый день работы с организационными вопросами, на второй день съезд заслушал доклад ЦК, где с политическим отчётом, как и в нашем времени, выступил Сталин. Признаюсь, это показалось мне странным. Ведь в ТОМ 1917 году съезд проходил практически в нелегальных условиях, а Ленин из-за угрозы ареста скрывался в Разливе.

Теперь же всё было иначе. Съезд проходил при полном параде, под надёжной защитой Красной Гвардии. Почему же Ленин решил поиграть в молчанку, чего он опасался?

Сегодня, слушая выступление Бухарина, я составил для себя ответ на этот вопрос: Ильич хочет дать выговориться основным оппонентам, оставляя за собой заключительное слово.

«… Могут ли большевики в союзе с эсерами взять сегодня власть? – спрашивал у зала Бухарин, и сам же отвечал: – Да, могут! Но какая это будет власть? Партия социалистов-революционеров даже при том, что в ней верховодит теперь левое крыло, в своей деятельности опирается в первую очередь на российское крестьянство. А что такое, товарищи, российское крестьянство? Российское крестьянство – это рассадник частнособственнических мелкобуржуазных идей, чуждых духу пролетарской революции. Согласившись на такой, с позволенья сказать, альянс, мы прицепим к ногам российского пролетариата многомиллионные крестьянские гири, которые утянут его на дно общинного болота. Как это ни горько сознавать, товарищи, но идея победы социалистической революции в России, на данный момент, представляется мне не более чем романтической утопией! Наш час придёт только тогда, когда Европа откликнется на события, происходящие в России после февраля сего года, чередой пролетарских революций. Только опираясь на поддержку победивших братьев по классу, российский пролетариат сможет осуществить пролетарскую революцию в России. А пока нам следует запастись терпением и готовиться к предстоящим боям!»

И ведь Бухарин в отрицании необходимости немедленного установления Советской власти в России был не одинок. Его поддержал в своём выступлении Преображенский, а за ним и ряд других делегатов. Ленин в президиуме хмурил брови и что-то решительно чиркал в блокноте.

В первой половине третьего дня работы съезда партия впитала в себя «межрайонцев», после чего делегаты разбрелись по секциям и собрались вместе только во второй половине дня четвёртого. Вот тогда-то к делегатам с речью обратился Ленин. В своём крайне эмоциональном выступлении Ильич дал резкую отповедь своим политическим оппонентам. Вот мой пересказ отдельных фрагментов этого выступления: