Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Путь на запад

– Ясно. Анатолий Павлович, может, за встречу и знакомство по пятьдесят грамм? А то я смотрю, мы тут совсем одни остались, а людям убирать надо.

– Я – за. Тем более что я вам за свое освобождение из лагеря военнопленных до конца жизни теперь должен. Мне порой снится совсем другая судьба и жизнь… Вы где разместились? Может, ко мне в комнату? Я в ней один. Соседа пока не дали, – идя по коридору, предложил Камышников.

– Да какая, в принципе, разница. Давайте у вас – раз вы один.

Смех нас разорвал, когда мы остановились у дверей нашей с ним общей комнаты. Камышников оказался как раз моим соседом. Быстро накрыв из своих запасов стол и пропустив по маленькой, мы продолжили прерванный разговор.

– Я видел, что вас очень интересовала обстановка на Воронежском направлении? – спросил Камышников.

– Да. Я родом из Тамбова, а это, считай, по соседству. Всего-то чуть более двухсот километров.

– Ну да. Бывал я в Тамбове. Этой осенью. На танкоремонтном заводе. Хороший городишко. Да и в Воронеже побывать пришлось.

– Воевали там?

– Да. Сначала на дальних подступах к городу, а затем и в самом городе.

– Танки в городе? Надеюсь, хоть с пехотным прикрытием? Кстати, вы же говорили, что служите на Брянском фронте, а в городе, насколько я знаю, действует Воронежский фронт.

– Наша армия входит в состав Брянского фронта. После июльских боев нас выводили на переформирование, а потом в резерв Ставки. В середине сентября одну танковую бригаду нашего 2-го танкового корпуса использовали в городе, вот с ней я туда и попал.

– Понятно, простите, что перебил ваш рассказ. Тяжело, наверное, было сражаться в городских кварталах?

– Не тяжелей, чем в Слуцке, Гомеле или этим летом. В Воронеже мы почти полтора месяца поддерживали действия штурмовых групп одной из дивизий НКВД, оборонявшихся в районе сельхозинститута. Неплохо немцам ребра посчитали.

– Потери большие были?

– В ротах в строю по два-три танка осталось. Это при том, что подбитые машины старались сразу же эвакуировать и ремонтировать.

– Понятно. Анатолий Павлович, вы несколько раз упоминали про летние бои под Воронежем, не расскажите о них?

– Если вам интересно, расскажу. В середине апреля 1942 г. Лизюков получил приказ сформировать 2-й танковый корпус. С собой к новому месту службы он взял часть штабных командиров 2-го гвардейского корпуса, в том числе и меня.

По решению Ставки 2-й танковый корпус был включен в состав созданной в Московском военном округе 5-й танковой армии. Кроме него в состав армии вошли 11-й танковый корпус, 340-я стрелковая дивизия, 19-я отдельная танковая бригада, артиллерийские и другие части.

По своему составу танковые корпуса были однотипны – они включали в себя одну тяжелую танковую бригаду на «КВ-1» [6]и две бригады танков, укомплектованных «Т-34» и «Т-60» [7].

Мотострелковые бригады тоже были однотипные – 3 мотострелковых батальона, минометный дивизион, артиллерийский дивизион, зенитный дивизион. Плюс отдельные подразделения. Все части формирования весны этого года.

В июне Лизюкова назначили командующим армией, во вновь формируемый штаб армии перевели и меня. В середине июня нашу армию включили в состав Брянского фронта. Оставаясь в резерве Ставки Верховного главнокомандования, она была сосредоточена в районе города Ефремова в готовности к нанесению контрудара в случае прорыва противника на Мценском направлении.

28 июня началось германское наступление на Орловском и Курском направлениях. Наша армия частью сил 2-го танкового корпуса сражалась на Орловском направлении. Оборонительные бои там шли очень тяжелые. Бригады постоянно контратаковали врага, заставляя его останавливать свое продвижение и даже отступать. Тем не менее в конце первой декады июля Орел и Курск пали, а немцы стали продвигаться на Воронеж.

Если помните, 7 июля Брянский фронт был разделен на собственно Брянский [8]и Воронежский [9], во главе которого стал генерал-лейтенант Голиков. Мы остались в составе Брянского фронта.

К исходу 12 июля (в РИ 2 июля) противник, продвинувшись в полосе нашего фронта на глубину 60–80 км и в полосе Юго-Западного фронта до 80 км, окружил западнее Старого Оскола часть соединений 40-й и 21-й армий. На Воронежское направление из резерва Ставки ВГК были срочно направлены резервы [10]. Одновременно в районе Ельца с целью нанесения контрудара по флангу и тылу группировки немецких войск, наступавших на Воронеж, было принято решение о сосредоточении нашей 5-й танковой армии, усиленной 7-м танковым корпусом Ротмистрова, и 1-й истребительной авиационной армии резерва Ставки ВГК.

Для переброски своих войск в исходный район Лизюков предложил всем составом армии совершить своим ходом марш, двигаясь в ночное время, так, чтобы танковые бригады можно было ввести в бой одновременно; единым бронированным кулаком этим выигрывалось необходимое время для перегруппировки войск. Данное решение было одобрено Ставкой [11]. Знающие люди поговаривали, что за это решение командующего первым высказался сам товарищ Сталин.

16 июля (в РИ 3 июля) германская мотопехота прорвалась к пригороду Воронежа. Город охватили пожары, на его улицах развернулись ожесточенные бои за каждый квартал, дом, этаж; бойцы бились насмерть.

В этот же день наша армия получила приказ «ударом в общем направлении Землянск, Хохол (35 км юго-западнее Воронежа) перехватить коммуникации группировки противника, прорвавшейся к реке Дон на Воронеж; действиями по тылам этой группы сорвать ее переправу через Дон и оказать помощь выходящим из окружения частям 40-й армии».

Времени для подготовки и организации контрудара было мало, тем не менее командование армии смогло своевременно выполнить приказ Ставки и нанесло всеми своими соединениями мощный удар по врагу. Первым вступил в бой 7-й танковый корпус, которому для усиления были выделены 611-й легкий артиллерийский полк, две мотострелковые бригады [12], а также 19-я танковая бригада полковника Калиховича.

Весь контрудар нашей танковой армии строился на предположении о том, что наступающие немецкие танковые корпуса будут далее двигаться через Дон и Воронеж на восток. Однако это было не так. Уже в ходе боев от пленных было установлено, что армейской группе «Вейхс» ОКХ и ОКВ приказало высвобождать подвижные соединения 4-й танковой армии в районе Воронежа и двигать их на юг согласно плану «Блау».

В связи с контрударом 5-й танковой армии по левому флангу армейской группы «Вейхс» немецкое командование было вынуждено отозвать свой 24-й танковый корпус, моторизованную дивизию «Великая Германия», три пехотные дивизии и 4-ю танковую армию из группировки, наступавшей вдоль Дона. Именно с этими силами и пришлось вступить во встречные бои нашей танковой армии.