Эллери Квин - Тайна греческого гроба

Унылое жилище Халкиса, построенное из бурого песчаника на Восточной Пятьдесят четвертой улице, соседствовало с церковью давних традиций, выходившей фасадом на Пятую авеню и занимавшей половину территории квартала между Пятой и Мэдисон-авеню, ограниченного Пятьдесят пятой улицей с севера и Пятьдесят четвертой улицей с юга. Между домом Халкиса и самой церковью находилось церковное кладбище, одно из старейших в городе. Именно здесь назначено было покоиться костям усопшего. Семья Халкис, представители которой почти двести лет посещали эту церковь, не волновалась по поводу статьи Санитарного кодекса, запрещавшей похороны в центре города. Они имели право покоиться под сенью небоскребов Пятой авеню, поскольку владели одним из подземных склепов, скрытых от глаз прохожих. Эти сводчатые галереи были устроены на три фута ниже поверхности земли и поэтому не портили дерн кладбища надгробными памятниками.

Похороны прошли спокойно, без слез и посторонних. Покойник, забальзамированный и обряженный в вечерний костюм, лежал в большом черном блестящем гробу, установленном на похоронных носилках в гостиной, на первом этаже дома Халкиса. Службу провел преподобный Джон Генри Элдер, пастор соседней церкви, — тот самый преподобный Элдер, следует отметить, чьи проповеди и диатрибы получали серьезное освещение в городской прессе. Не было никакого волнения и — если не считать характерного эпизода, когда госпожа Симмс, экономка усопшего, решила грохнуться в обморок, — никаких истерик.

И все-таки, как позднее заметила Джоан Бретт, что-то было не так. Это наблюдение, предполагаем мы, можно приписать той сверхъестественной женской интуиции, которую медики-мужчины склонны считать полным вздором. Тем не менее она определила свое ощущение в типичной для нее вычурной английской манере, как «напряженность в воздухе». Кто вызвал эту напряженность, какое лицо или группа лиц несли ответственность за ее появление — если это действительно было, — Джоан Бретт не могла или не захотела сказать. Напротив, казалось, что церемония проводила гладко, с подобающим, и не более того, оттенком глубоко личной, неакцентируемой скорби. Например, когда скромный ритуал завершился, члены семьи и несколько друзей и служащих гуськом прошли мимо гроба, в последний раз молча прощаясь с покойным, и вернулись на свои места. Поблекшая Дельфина всплакнула, но всплакнула аристократически — слеза, прикосновение платка, вздох. Деметриос, которого никто и никогда не называл иначе как Демми, уставился бессмысленным взглядом идиота на холодное, мирное лицо лежавшего в гробу кузена и, похоже, был очарован этим зрелищем. Гилберт Слоун похлопал жену по пухлой руке. Алан Чини слегка покраснел; он засунул руки в карманы пиджака и стоял, угрюмо глядя в пространство. Насио Суиза, директор художественной галереи Халкиса, в безупречном траурном костюме и с приличествующим случаю печальным лицом, отошел в угол. Вудраф, поверенный покойного, громко высморкался. Все было очень естественно и безобидно. Стерджесс, организатор похорон, человек озабоченный и деловитый, с повадками банковского служащего, подал знак своим подручным, и они быстро закрыли гроб крышкой. Осталось только одно — организовать последнюю процессию. Алан, Демми, Слоун и Суиза заняли места рядом с носилками, затем, преодолев обычное в таких случаях замешательство, подняли гроб на плечи. Стерджесс окинул их придирчивым взглядом, преподобный Элдер забормотал молитву, и кортеж решительно двинулся из дома.

Но Джоан Бретт, как потом предстояло оценить Эллери Квину, была очень проницательной молодой особой. Если она почувствовала «напряженность в воздухе», значит, напряженность в воздухе была. Но откуда — с какой стороны? Связать ее с личностью было затруднительно. Напряженность могла исходить от бородача доктора Уордса, который вместе с миссис Вриленд замыкал процессию, или от тех, кто нес гроб с телом, или от тех, кто шел сразу же за ними вместе с Джоан. В сущности, напряженность могла просочиться из дома, возникнув по какой-нибудь пустяковой причине, например из-за причитаний миссис Симмс, лежавшей у себя в комнате, или оттого, что дворецкий Уикс, сидя в кабинете покойного, с глупым видом почесал подбородок.

Естественно, на пути никаких препятствий быть не могло. Процессия прошла не через парадный вход на Пятьдесят четвертую улицу, а через заднюю дверь в сад и на лужайку, окруженную шестью особняками Пятьдесят четвертой и Пятьдесят пятой улиц. Дальше калитка на западной стороне двора, и вот уже кладбище. Прохожие, а также любопытствующие, слетевшиеся, как мухи, на Пятьдесят четвертую улицу, вероятно, почувствовали себя обманутыми, но из-за них-то и был выбран закрытый путь. Нашлись там и репортеры, и фотографы, они прилипли к ограде, заглядывая на маленькое кладбище через железные прутья и храня необычное молчание. Действующие лица трагедии не обращали внимания на зрителей. Выйдя на лужайку, они встретились с другой маленькой группкой, окружившей прямоугольную яму в траве и аккуратно перевернутый дерн. Здесь присутствовали два могильщика — помощники Стерджесса — и церковный сторож Ханивел, а в сторонке топталась, вытирая блестящие, слезящиеся глаза, маленькая старушка в нелепом, старомодном черном капоре.

Раз уж мы решили доверять интуиции Джоан Бретт, то отметим, что напряженность по-прежнему сохранялась.

Затем последовали действия столь же невинные, как и те, что происходили до этого. Обычные ритуальные приготовления. Могильщик наклонился далеко вперед и потянул за ручку поржавевшей железной двери, погруженной горизонтально в землю. Слабая струйка затхлого воздуха. Гроб осторожно опустили вниз, в старый, облицованный кирпичом склеп. Топтание могильщиков по кругу, тихий обмен парой фраз и медленное проталкивание гроба в одну из многочисленных ниш подземного склепа. Лязг железной двери. Забрасывание ее землей и укладка сверху дерна...

И каким-то образом — в этом была совершенно уверена Джоан Бретт, рассказывая о впечатлениях того момента, — напряженность в воздухе исчезла.

Исчезла, надо сказать, ненадолго, всего лишь пока похоронная процессия, пройдя тем же маршрутом через сад-двор в обратном направлении, не возвратилась в дом.

Затем напряженность материализовалась снова, сопровождаемая вереницей жутких событий, которые полностью раскрыли ее источник, но это произошло гораздо позднее.

Первое предупреждение о том, что должно было случиться, подал Майлс Вудраф, адвокат покойного. Общую картину тех минут можно представить довольно четко. Преподобный Элдер вернулся в дом Халкиса утешить его обитателей, а с ним явился и раздражающе суетливый церковный сторож Ханивел. Маленькая старушка с блестящими, слезящимися глазами, встретившая кортеж на кладбище, естественно, присоединилась к процессии на обратном пути и, оказавшись в гостиной, принялась придирчиво обследовать освободившиеся похоронные носилки, пока организатор похорон Стерджесс и его помощники устраняли мрачные следы своей работы. Никто не приглашал маленькую старушку зайти, но никто и не обращал на нее внимания, кроме разве что слабоумного Демми, который уставился на нее с почти разумной неприязнью. Остальные расселись на стульях или вяло бродили по комнате. Общего разговора у них не завязывалось, и, похоже, никто, кроме организатора с помощниками, не знал, чем заняться.