Евгений Таганов - Рыбья кровь

– А мы почему без награды? – ревниво спрашивали мастера метаний и единоборств.

– Свою награду вам пристойнее будет носить на груди, а не в кошеле, – отвечал воевода, заказывая одному из кузнецов изготовление особых медных знаков для победителей состязаний.

Иначе Дарник стал относиться и к старушке Шуше. Что бы теперь она ни делала, это только забавляло его. Весело хохотал он, слушая ее рассказ о том, как ватажники чуть не казнили ее, обвиняя, что это она выжала из их вожака все жизненные соки. Куражился он и над ее неожиданным признанием в беременности:

– У меня уже две такие подружки, ты будешь третьей. Пора всю липовскую землю заселить моими детьми.

Удивленная, что ее слова восприняты столь легкомысленно, она добавила, что отцом ее ребенка является сотский арсов Голован, что дало Дарнику повод еще сильней подшучивать над своей великовозрастной возлюбленной: мол, интересно, сколько заплатит Голован за возврат наложницы да еще с наследником. Ревность в те времена имела те же особенности, что и сегодня, но Дарника она пока мало касалась – все в его жизни менялось так стремительно и было наполнено столь разнообразными ощущениями, что он не мог надолго останавливаться ни на одном из них. К тому же ему трудно было представить, что кто-либо из окружающих рискнет покуситься на его наложниц или что сами наложницы предпочтут ему кого-то другого. В ромейских свитках, правда, приходилось читать, как жены царей и князей изменяли им с их придворными, но то были старые цари и князья, поэтому в ближайшие десять – пятнадцать лет он мог ни о чем таком не беспокоиться.

На двенадцатый день Рыбья Кровь, спохватившись, приказал выезжать большим конным дозором на короякскую дорогу встречать обоз Быстряна. Его главный помощник появился лишь на пятнадцатый день, заставив всю ватагу изрядно поволноваться. Повозки с десятком бойников, наложницами, детьми и скарбом сопровождали три десятка конных княжеских гридей под командой самого Стержака. По распоряжению князя они должны были взять с городища годовые подати. Липов всегда подчинялся лишь арсам, но теперь и в самом деле получалось, что коль скоро именно короякцы победили арсов, то тем самым и городище попало под власть короякского князя. Тридцать гридей, разумеется, никак не могли их ни к чему принудить, зато точно могли определить, сколько нужно войска, чтобы позже привести Липов в полное подчинение.

Ничего не возразив Стержаку, Рыбья Кровь предложил пока стать гридям на постой и отдохнуть. Уединившись затем с Карнашем и Быстряном, они принялись решать, что делать. Не подчиниться – значит навлечь княжеский гнев. По установившемуся зимнику непременно появится большая дружина, против которой городищу не устоять.

Их совещание прервал гонец с нижнего речного дозора, сообщивший о трех арсовых ладьях, возвращающихся из похода. Гарнизон Липова немедленно был поднят по тревоге. Кроме сорока бойников и двадцати конников Жураня вооружились еще тридцать молодых липовцев. Через брод на левый берег реки с двумя камнеметами на треногах переправились двадцать лучников под командой Быстряна и заняли оборону в срубах с бойницами. Над водной гладью Липы между двумя вековыми ракитами растянули железную цепь. С десяток бойников укрылись в прибрежных зарослях на правом берегу. Еще четыре колесницы с камнеметами стояли в готовности возле дворища. Конников Жураня Дарник послал перейти реку ниже по течению, позади арсов, и помогать своими стрелами Быстряну, не давая арсам высадиться на левом берегу и не позволяя ладьям повернуть назад. Попробовал он распорядиться и княжескими гридями, однако Стержак категорически воспротивился:

– Гриди будут слушаться только меня, а я тебе подчиняться не намерен.

– Если арсы сюда ворвутся, вам тоже достанется на орехи, – мрачно пообещал ему Маланкин сын.

Вскоре показались двадцативесельные ладьи арсов. Шестьдесят гребцов в шлемах и доспехах усиленно налегали на весла, а левые борта судов плотно закрывали круглые щиты. Весть о дарникской ватаге, без сомнения, дошла до них, и теперь они просто хотели проскочить мимо, чтобы попасть в свою крепость. Натянутая поперек реки цепь и камнеметы с левого берега явились для них полной неожиданностью. Едва нос первой ладьи коснулся цепи, как выстрелы камнеметов из срубов смели с кормы кормчего и нескольких гребцов. Ладья беспомощно замерла на месте. Однако две другие ладьи решительно направились к левому берегу. Появление конников Жураня нисколько не смутило арсов. Высыпав из ладей, они яростно пошли на приступ срубов. Правобережные камнеметы стреляли изо всех сил, но их одиночные камни-репы мало беспокоили арсов. Дарник уже собрался послать на помощь Быстряну еще с десяток конников, но тут прискакали мальчишки-пастухи и сообщили, что к Липову движется большой отряд пеших арсов из крепости.

Оставив у дворища лишь одну колесницу, Дарник повел двадцать ватажников и тридцать липовцев вместе с тремя колесницами на северную дорогу. Возле городища остались еще гриди Стержака, вместе с жителями наблюдавшие за речным сражением. Хотелось надеяться, что они все же не позволят ворваться в Липов лодочным арсам, если те вдруг вздумают направиться на правый берег.

На северной дороге Рыбья Кровь развернул в ряд колесницы, построил привычным порядком щитников и лучников и стал ждать. Вот из леса показался отряд бойцов человек в семьдесят, но какой жалкий вид они имели по сравнению с прежними арсами: почти без доспехов и шлемов, с топорами и деревянными щитами без железных умбонов, с копьями и простыми охотничьими луками. Увидев стоявших перед ними наготове дарникцев, они в нерешительности остановились. Первый же залп из камнеметов и степных луков заставил их попятиться, второй – отступить под прикрытие кустов и деревьев. Чтобы подразнить противника, Дарник приказал отряду медленно пятиться к городищу. Словно на невидимом поводке, арсы последовали за ними, продолжая сохранять прежнее безопасное расстояние. В двух стрелищах от ворот Липова дарникцы вновь остановились. Замерли и арсы, то ли вызывая на себя ответную атаку, то ли специально оттягивая время и отвлекая часть сил Дарника, чтобы помочь своему лодочному отряду.

Определив, что здесь все в порядке, Дарник оставил отряд на Меченого и Бортя и поскакал к реке. На левобережье, к счастью, дело тоже так и не дошло до рукопашной. Лучники Быстряна, как в крепости, сидели в срубах, не подпуская арсов близко, а конники Жураня гарцевали поодаль, то приближаясь к арсам, то отступая, но не забывая при этом метать сулицы и выпускать стрелы. Потеряв пятнадцать убитыми, арсы вернулись к своим ладьям и, укрывшись щитами, стали ждать ответного нападения. Спускался вечер, и надолго затягивать сражение было опасно, поэтому Рыбья Кровь дал сигнал к переговорам. Подъехав к кромке воды, объявил стоявшему на корме вожаку арсов свои условия: