Пирс Рид - Тамплиеры

Какая же роль в этих внутриконфессиональных и братоубийственных войнах отводилась рыцарским орденам? И тамплиеры, и госпитальеры располагали в районе боевых действий солидными владениями, включая мощные укрепления и замки. Граф Тулузский Раймунд VI был одним из вождей 1 -го Крестового похода. Поэтому неудивительно, что все его наследники и вассалы жертвовали этим рыцарским братствам свои земельные наделы – особенно ордену святого Иоанна, – хотя самое крупное поместье, Мас-Ден в Русиньоле, принадлежало храмовникам. Помимо того, оба ордена имели давние дружеские связи с Арагонским королевством, помогая его монархам бороться с маврами.

В развернувшемся военном конфликте, где на одной стороне стоял папа и его армия во главе с Симоном де Монфором, а на другой – граф Тулузский Раймунд IV и король Педро II вместе с большей частью дворян провинции Лангедок, симпатии орденов разделились. В общем-то оба братства всегда старались сохранять нейтралитет и закрепили свою позицию в Парижском соглашении, которое положило конец затянувшейся междоусобице. Если же орденам приходилось участвовать в военных действиях, то госпитальеры поддерживали Раймунда IV и Педро II, а рыцари-храмовники, хотя и сражались с маврами на стороне арагонского короля, всегда с крайним тщанием исполняли свои обязанности и отношении папы и Святой церкви. Верность рыцарей Храма Симону де Монфору и крестоносной идее никогда не подвергалась сомнению. В 1215 году Симон де Монфор даже посетил Дом тамплиеров недалеко от Монпелье.

Вместе с тем следует напомнить, что главная миссия тамплиеров – борьба с исламом на Востоке; да и сам Иннокентий III вовсе не пытался втянуть их в войну с катарами, что в немалой степени подтверждает и создание в 1221 году по образцу тамплиеров нового ордена, получившего название «воинство защиты веры Иисуса Христа». Тем не менее, будучи вассалами французского короля, храмовники являлись если не участниками, то свидетелями кровавой расправы с мирными жителями в Марманде, устроенной весной 1219 года армией принца Людовика. А в 1226 году, уже став королем, Людовик VIII во время осады Авиньона, будучи в отсутствии, передал всю полноту власти рыцарю-храмовнику брату Эврару, который и принял капитуляцию.

Непрекращающиеся попытки обвинить тамплиеров в поддержке катаров, на основе которых в наше время и создается их коллективный портрет, значительно убедительнее выглядят в отношении госпитальеров, но и в этом случае отсутствуют прямые свидетельства, подтверждающие их симпатии к еретической идеологии. По мере становления орден святого Иоанна завязывал все более прочные отношения с графами Тулузскими – не только в Европе, но и на Ближнем Востоке. У госпитальеров имелось много владений в Лангедоке, а в Триполи им принадлежала мощная крепость Крак-де-Шевалье, пожалованная Раймундом II Триполитанским, знаменитым внуком Раймунда VI Тулузского. Естественно, что во время Альбигойских войн они держали сторону наследников столь щедрых благодетелей, с которыми рыцари-госпитальеры – в отличие от храмовников – были крепко связаны политическими и экономическими отношениями. Катары, надеясь получить consolamentum [19]от своих парфатов, столь же щедро одаривали госпитальеров, дабы те стали их поручителями перед Всевышним или собратьями, полагая, что они не слишком разбираются в теологии и охотно выполнят их просьбу.

Таким образом, орден госпитальеров разбогател благодаря поддержке врагов крестоносцев. После гибели Симона де Монфора при осаде Тулузы и временного отступления крестоносцев католические епископы и монахи-цистерцианцы тут же покинули этот регион, а тамплиеры оставили все свои владения в Шампани, в то время как госпитальеры и бенедииктинцы остались на месте. Однако позднее за сотрудничество с катарами бенедиктинский монастырь в Алете был закрыт. Одним из самых ярких проявлений истинных симпатий госпитальеров стала смерть в битве под Муретой арагонского короля Педро II – они тогда испросили позволения вывезти с поля боя тело своего покровителя. Точно так же они официально признали своим собратом Раймунда VI, а после его смерти в 1222 году забрали тело под свою охрану, поскольку граф был отлучен от церкви и не мог покоиться в освященной земле. Некоторое время его останки сохранились в одном из госпитальерских приоратов, пока Раймунд VII не добился от римской курии разрешения похоронить его в часовне. Погребенный оставался там вплоть до XVI века, когда «крысы прогрызли деревянный гроб и останки Раймунда были навсегда утрачены».

В 1213 году Иннокентий III издал буллу «Quia maior», в которой содержался призыв к новому крестовому походу против сарацин на Востоке. В пользу этого предприятия го-ворили сразу несколько факторов: Симон де Монфор добился наивысших успехов в ходе военной кампании в Лангедоке; в Испании армия мусульман потерпела сокрушительное поражение в битве при Лас-Навас-де-Толосе; и наконец, возникло новое, невиданное ранее явление – крестовый поход детей, в котором участвовали десятки тысяч юных европейцев из Франции, Германии и других стран. Они толпами ходили по городам и селам, повторяя слова: «Господи, возврати нам наш Святой Крест». Несмотря на отвратительную организацию этой массовой акции, изначально обреченной на неудачу из-за отсутствия официальной церковной поддержки, стихийный порыв продемонстрировал всенародную готовность католиков к продолжению священной войны.

Даже скандальное отклонение 4-го Крестового похода и сторону Константинополя папа воспринял как «тучу с серебряной подкладкой»: в кои-то веки под его (т.е. папы) коман-дованием удалось объединить весь католический мир. К тому же такие негативные моменты, как продолжавшиеся династические раздоры между Капетингами и Плантагенетами во Франции, а также Вельфами и Гогенштауфенами в Германии, помогли Иннокентию отстранить непримиримых соперников от командования экспедицией и избежать раскола. В 1215 году его призыв к священному походу поддержали 1300 католических епископов, собравшиеся на четвертом Латеранском соборе в Риме. После этого были предприняты грандиозные юридические и административные меры для финансирования задуманного предприятия, вплоть до выдачи индульгенций не только непосредственным участникам похода, но и тем, кто поддерживал их материально. Это позволяло принять крест даже женщинам, жертвовавшим деньги и имущество на общехристианские цели. Через них оказывалось давление и на мужей. Жак де Витри, у которого несколько генуэзцев реквизировали на военные нужды лошадей, обрушился с упреком на их жен: «Грабители забрали моих коней, и благодаря этому их жены тоже стали крестоносцами». Сбором выделяемых на поход денег заведовал казначей парижского Дома тамплиеров брат Аймар.