Александр Авраменко - Начало великих свершений… (другая версия)

Недоразумение разрешилось. В дивизию прибыли предписание и недостающие документы. Теперь я официально прикомандирован как офицер-эксперт по морским десантным операциям. В штабе дивизии уже началась работа по подготовке к учениям. Я составляю и согласовываю с начальником штаба программу учений, определяю троих офицеров для связи с флотом, начинаю вместе с начтыла расчет требуемого количества горючего, плавучих и спасательных материалов, вместе с картографами и разведчиками участвую в выборе мест для высадки и многое, многое другое. Короче говоря, к вечеру я, выжатый как лимон, с трудом добираюсь до своей квартиры, желая только одного — спать, спать, спать…

Но контрразведка думает иначе. Дома меня уже ждут двое корректных офицеров СМЕРШ — "смерть шпионам", как теперь именуется это учреждение, и двое священников-чекистов. "Чистота и кротость" в действии.

— Добрый вечер, соратники — вежливо здороваюсь со смершевцами, — Благословите, батюшка, — это уже к чекистам.

В ответ на приветствие смершевцы встают, а протопоп из «архангелов» благословляет. Я не спрашиваю, что привело их ко мне. Все ясно.

— Прошу прощения, господа. Я только что со службы. Возможно, Вы не откажетесь поужинать со мной, или хотя бы выпить чаю?

Пришедшие не отказываются. Вот и пригодился жареный индюк, который "ничего не кущал, толко изюм и орехи, да!" Мы лихо убираем индюка, выпиваем по рюмочке коньяку и теперь сидим за самоваром. Мой новый денщик, широкоплечий, высоченный архангелогородец Егор, смущенно отдуваясь, ставит на стол царское угощение — туесок с вареньем из морошки. При гостях не удобно, но я не забуду — я должен Егору. Никак не меньше пяти рублей или двух четвертей водки.

— Так как же, сыне, — протопоп о. Алексий аккуратно облизывает ложечку и прихлебывает ароматный чай, — когда ж ты понял, что он не просто сутенер?

— Да я так и не понял, отче. Я и узнал-то его только по рукам…

— Да уж, а второй пистолетик при себе держать, да еще и так, чтобы нашли не сразу… — тянет о. Алексий.

— А вот тут, Вы, батюшка, скорее всего, неправы, — замечает смершевец, капитан Олялин. — Господин полковник — фронтовик, и привык при себе оружие держать.

Он поворачивается ко мне, и на груди у него тихонько звякают маньчжурские медали:

— Тоже, небось, привык, соратник, пистолет под рукой держать? — он усмехается и понимающе подмигивает, — Хунхуз не дремлет, а?

Была в Манчжурии такая присказка. "Хунхуз не дремлет". Хоть бы в сортире, а офицер должен быть всегда при оружии. Бывали случаи, когда на офицеров нападали даже там… Правда, там у меня такой привычки не выработалось. Держать оружие при себе я привык уже после, во Франции. Впрочем, какая разница?…

— Странно другое: кот не почувствовал присутствия постороннего, — замечает второй смершевец, подполковник Гришин. — Если бы это была собака, то я бы сказал, что они натерлись специальной мазью отбивающей запахи. Но кот — не собака, и запах тут ни причем. Кот слышит, как мышь бежит в километре от него.

— Может быть он стал глуховат от езды в танке?

— Вряд ли, хотя возможно, — Гришин поворачивается ко мне. — Слушай, соратник, твой Танкист мышей ловит?

— Вообще-то, да.

— Значит, не оглох.

— Знаете, соратники, думаю, что над моим приятелем сыграла злую шутку привычка. Он должно быть считает, что опасность от людей исходит только в бою. А тут боя не было…

— Похоже — смеются смершевцы и чекисты. — Все-таки ветеран, орденоносец. Привык…

После они дотошно расспрашивают меня о том, как выглядели те двое телохранителей псевдосутенера. Второй чекист, о. Симеон, быстро набрасывает по моим описаниям два портрета и предъявляет мне. Дал же Бог человеку талант! Оба гаврика — как живые. Затем они еще раз просят сохранять бдительность и вежливо откланиваются.

Ночь проходит без приключений, но утром в штабе я узнаю тревожные новости. Обнаружены трупы двенадцати офицеров, причем трое — из «корниловской». Но это еще не самое страшное. В шестой пехотной пропал шифровальщик штаба. Исчез из своей квартиры. Денщик убит, а офицер словно растворился в воздухе. Это очень плохо. Даже последнему обознику понятно, что шифровальщика взяли живым для последующего допроса. А тем, кто разбирается в этих делах чуть побольше обозника ясно, что шифровальщик «расколется». Если уже не «раскололся». Видел я однажды, как разведка потрошит захваченного языка. Бр-р-р. Врагу не пожелаешь…

…Однако тревожные известия не мешают нам заниматься своими делами. Весь день я, как проклятый, вожусь со своими планами, вычитываю инструкции и проекты приказов, и к концу дня имею в активе головную боль вместе со стойким отвращением к подобной работе. В дивизии я уже стал своим, и несколько соратников уже приглашают меня скоротать вечерок в офицерском клубе. Но, честно говоря, сегодня я не в настроении участвовать в офицерской пьянке. Я уже собираюсь уйти домой, когда всем офицерам штаба приказывают собраться вместе.

Это смерш. Трое офицеров сообщают нам, что отныне всем офицерам, в связи с участившимися нападениями, предписывается постоянно иметь при себе оружие, находящееся на боевом взводе и снятое с предохранителя. Ого! Такого даже в Манчжурии не было. Но это еще не все. Запрещается забирать из расположения части любые документы и вообще любую печатную продукцию. Вплоть до книг из библиотеки части. Обер-офицерам рекомендовано не ходить по городу в одиночку, а если возникнет подобная необходимость, то брать с собой вооруженного рядового или унтер-офицера. Штаб-офицерам и генералам ходить по городу в одиночку запрещается. Только в сопровождении нижних чинов, вооруженных автоматическим оружием. И так далее…

Выйдя из штаба, я задумываюсь о том, где мне отыскать себе конвой. В этот момент мимо меня проходят несколько молодых офицеров.

— …и что ж нам теперь, на танках ездить? — доносится до меня обрывок гневной филиппики, произносимой совсем юным поручиком.

Все понятно. Юноша попал на фронт в дни побед, и теперь просто не верит, что его, такого живого и теплого могут зарезать в грязной подворотне.

— Я труса праздновать не собираюсь! — горячится он.

Пожалуй, стоит вмешаться:

— Соратники! Ну-ка, подойдите поближе!

Они подходят с виноватым видом. Похоже, они просто не заметили меня. В этом нет ничего удивительного: я часто замечал, что новый человек в сплоченном коллективе, каковым, без сомнения, является штаб "Генерала Корнилова", имеет свойство как бы выпадать иной раз из поля зрения. Все дело в том, что окружающие настолько привыкли к одним и тем же лицам, что новичок просто не воспринимается ими как живой человек.