Дмитрий Данилов - Гвардеец (Оболганная эпоха)

- Безусловно, - подтвердил я.

Пандульфи разместился на противоположном конце бюро, устроив тощую пятую точку на стуле с высокой резной спинкой.

- Могу я узнать ваши имена?

Понятно, что можете. В противном случае разговора не будет, не так ли синьор Пандульфи.

Я откашлялся и сообщил:

- Я Дитрих фон Гофен, а это мой кузен Карл фон Браун.

- Рад видеть перед собой молодых аристократов. Моё имя вам известно. Вы, вероятно, прибыли из Пруссии? - наугад предположил итальянец.

- Нет, из Курляндии.

- Думаю, вам здесь понравится. Россия - фантастическая страна. Столько возможностей для умного и ловкого человека. Вы приехали сюда, чтобы удовлетворить тягу к путешествием, или думаете обосноваться?

- Мы поступаем на службу.

- Позвольте, догадаюсь, - Пандульфи прищурился. - Наверняка вас привлёк блеск российской гвардии. Это очень почётно. Многие иностранные дворяне прибывают в Петербург, чтобы найти место в рядах одного из четырёх гвардейских полков. Я прав?

- Да. Нас зачисляют в штат лейб-гвардии Измайловского полка.

- О, у вас, конечно, есть офицерский патент, - с придыханием спросил итальянец.

- Увы, - вздохнул я. - Мы начнём службу с рядовых должностей.

- Похвально, молодой человек. Вы рождены для военной службы. У вас сложение как у Апполона.

Я чуть не поперхнулся. Итальянец вроде производил впечатление нормально ориентированного, а тут - ни с того ни с чего расточает комплименты в адрес моей фигуры. Глядишь, ещё и свидание назначить. Ладно, шутки в сторону. Я ведь не силён в обычаях.

- Но у нас возникли небольшие трудности...

- Небольшие? - недоверчиво протянул Пандульфи.

Да как сказать: жрать нечего и спать негде. Пустяки, одним словом.

- Разумеется, небольшие, - с улыбкой сказал я.

- Ай-яй-яй, - грустно покачал головой ростовщик. - Печально слышать, что подающие большие надежды молодые люди терпят неудобство. Нехорошо.

- Конечно, нехорошо, - с лёгкостью согласился я. - Так что мы очень на вас рассчитываем, синьор Пандульфи.

- О, вы назвали меня синьором, я очень растроган, - смахнул невидимую слезу с умилившихся глаз, ростовщик. - Сразу вспомнилась родина, милая сердцу Италия, её горы, поля, луга.

'Макароны, пицца и кьянти', - подумал я.

Хотя не факт, что кьянти уже изобрели.

- Ну, так вы нам поможете?

- Чем именно, я могу оказаться полезен? - в голове ростовщика крутанулась ручка кассового аппарата.

- Не могли бы ссудить нам незначительную сумму, так, на мелкие расходы...

- Смотря что понимать под мелкими расходами. В ваши годы у меня были расходы только на одно - девушки, девушки, девушки... - мечтательно закатил глаза Пандульфи.

Хм, а по виду не скажешь. Сморчок сморчком, а есть что вспомнить о геройской молодости.

Нет, для нас первым делом идут даже не самолёты - ночлег, еда и всё такое. Девушки, действительно, потом. Хотя насчёт Карла твёрдой уверенности нет. Есть в нём что-то от дамского угодника.

- Видите ли, мы действительно поступаем на службу в гвардию. Через несколько дней все бумаги будут оформлены, потом получим жалованье, однако до этого срока нам понадобятся деньги.

- Безусловно, безусловно, - кивал ростовщик, как китайский болванчик. - Только не обижайтесь, милостивые господа, я не могу вот так взять и отдать деньги, - итальянец не произнёс фразу 'первому встречному', но нам сразу стало ясно, что он имеет в виду.

Понятно, одной распиской не отделаться.

Я отстегнул от пояса шпагу и положил на стол.

- Сколько дадите?

- Позвольте, - ростовщик взял шпагу, покрутил в руках, внимательно изучил лезвие, эфес, рукоятку.

- Семейная реликвия, - на всякий случай пояснил я.

- Не спорю, - Пандульфи кивнул. - Что же я всегда рад выручить из затруднительной ситуации. Надеюсь, пяти рублей под сорок процентов годовых будет достаточно.

Я вспомнил напутствие сержанта и решительно произнёс:

- Дайте десять рублей, и мы сойдёмся на двадцати процентах.

- Боюсь, вы ошиблись адресом, - поджал губы Пандульфи. - Я - не Монетная контора, чтобы давать вам восьмипроцентные ссуды на три четверти стоимости заклада, а вы - не из придворного окружения императрицы.

- Восемь рублей и тридцать процентов, - предложил я.

- Вы торгуетесь как на базаре, - вздохнул Пандульфи.

- Только не говорите, что мы вас разоряем, - предупредил я.

- А что же вы делаете? - вроде искренне удивился ростовщик. - Исключительно из уважения к вашим титулам... кстати, какие у вас титулы?

- Мы бароны, - подбоченившись пояснил Карл, дотоле не вмешивавшийся в разговор.

Пандульфи взгрустнул.

Как выяснилось, в России баронский титул высоко не ставился, ибо почти все прибывшие в страну иностранцы (особенно немцы) оказывались носителями этого дворянского звания. Позднее, баронами за деньги будут становиться ростовщики и финансисты. Так что если кто-то из ваших знакомых хвастается дворянскими корнями, возможно, его предки просто выложили когда-то кругленькую сумму.

- Из уважения к вам, бароны фон Гофен и фон Браун, - продолжил Пандульфи, - я пойду на уступки: семь рублей и тридцать процентов. Это моё последнее предложение.

- Идёт, - согласился я, понимая, что лучших условий от него не добьёшься.

Получив деньги и оставив в заклад шпагу, мы побыстрее выскочили наружу.

- Поищем постоялый двор подешевле, - сказал я.

Теперь, когда карманы оттягивала приличная сумма денег, на душе стало гораздо теплей. Будущее вновь показалось радужным и весёлым.

Не успели мы дойти до конца улицы, как из подворотни ближайшего дома высыпала ватага человек в шесть - рослых, наглых, с дубинками и кистенями в руках. Они быстро нас окружили, преградив дорогу.

- Позвольте пройти, - подался вперёд Карл.

Но я, чуя неладное, остановил его.

- Господа, будьте так добры, отсыпьте от щедрот ваших сирым и убогим, - склонился до пояса один из ватажников.

Понятно, что на сирого и убогого он походил так же, как я на балерину.

По небу плыли рыхлые, бесформенные облака. Выглянула луна, залив улицу серебристым светом. А как хорошо начиналось...

Мужчина выпрямился и, сняв с головы шапку, протянул её к нам.

- Денежки сюда кладите. При нас они целее будут.

Ватажники поддержали его заливистым хохотом. Карл помрачнел, схватился рукой за рукоять шпаги, но пока не спешил её обнажать.

- С чего вы решили, что у нас есть деньги? - произнёс я, пытаясь протянуть время.

Вдруг на улице появятся случайные прохожие, полиция или солдатский наряд. Однако надежды оказались тщетными. Город словно вымер, никого, кроме тощего облезлого кота, рывшегося в мусорной куче в поисках съестных отбросов.

- Нешто вы не от Пандульфи вышли? - хмыкнул весёлый ватажник.

Выходит, за лавкой ростовщика установлено наблюдение. Бандиты караулят клиентов итальянца и, выбрав подходящую жертву, грабят. Интересно, знает ли об этом Пандульфи и если да, почему не обращается в полицию и не предупреждает клиентов? Впрочем, он может находиться с разбойниками заодно - сигнал им какой-нибудь подаёт, фонарём в окошко светит. Деньги, как известно, не пахнут.