Олег Никитин - Корабельщик

– И толку-то? – проворчал генерал. – Все одно побили, как щенят на псарне.

– Не скажите, – возразил дольменец. – Да вот господин Магнов хоть сейчас готов припомнить…

– Не будем ворошить прошлое, господа, – сухо заметил Элизбар. – Стоит ли отвлекаться на него и терять время? Мы уже поняли, что уважаемый Лонгин хотел донести до нас своей речью и с помощью усердного смотрителя дворца, как его… Кажется, он объявил себя духовным наследником Кукшина.

– Не столько духовным, сколько физическим, – рассмеялся Кенсорин.

Максим вполуха прислушивался к малозначительной беседе чиновников, не слишком понимая, к чему они ждали его, а после прогнали Боянова. Но спрашивать их об этом прямо, несмотря даже на пресловутый праздник откровенности, не стоило. Народу весело, он старается дать волю языку хотя бы в мелочах, тискает чужих жен и отъедается знаменитыми ушками…

– Вот какая задачка заботит нас, господин Рустиков, – сказал вдруг фабрикант, лениво рассматривая сквозь стекло какую-то пышную хохотушку. Она пристала к трубачу и почти расстроила весь оркестр, повалив свою жертву в скопление музыкантов. Мелодия на мгновение захлебнулась. – Мир так стар, что сырье в его недрах постепенно истощилось, и штольни скоро опустеют. Железняковые шахты, к примеру, в Дольмене уже несколько лет эксплуатируются только частными старателями, разработка залежей меди, алюминиевой руды и прочих полезных металлов переместилась далеко на север, чуть ли не в Авак. Собственно, сам захват Каменных Земель был пролоббирован тяжелой промышленностью, которой понадобились новые неосвоенные территории…

– Далеко в историю забрались, сударь, – вставил генерал-интендант. Судя по его покрасневшему лицу, старому вояке было неприятно упоминание о войне.

– Это мой конек – история. Но если вам неприятно прошлое, Прохоров, я сокращу предисловие… Нам нужно судно, способное доставить несколько сотен хорошо вооруженных людей к берегам Виварии. – “Что?” – едва не вскричал Максим, вздрагивая. Он тотчас вспомнил “Изменчивый мир” древнего автора Капитонова, где были нарисованы контуры этого острова. Однако переводчик промолчал, стиснув зубы. – Вы уже слышали об этой загадочной земле в восточных водах?

– Нет, ни разу, – проговорил Максим.

Но ему показалось, что во втором, неотблескивающем глазе дольменского промышленника мелькнуло недоверие.

– Тем лучше. Кому может быть известно то, что никому не известно?

– Да вы философ, Кастор, – сказал Магнов. – Позвольте я закончу за вас, а то нам не избежать экскурса в экономику. Максим, как по-твоему, есть у республики достаточно крупный и хорошо вооруженный корабль, который был бы в состоянии провести разведку большого острова? Ты самый известный в Селавике эксперт по морскому флоту, и наши уважаемые коллеги хотели бы услышать твое мнение по этому вопросу.

Рустиков помолчал с глубокомысленным видом. Если эти важные люди обратились именно к нему, в форме частного вопроса, а не с официальной бумагой в Военное ведомство, написанной на имя министра – значит, они до поры не хотят предавать свои планы огласке. Он перечислил про себя несколько самых подходящих судов – броненосец “Викентий Великий”, после краха династии ставший банальным “Селавиком”, крейсер “Петрополис”… И все! Семь-восемь относительно мощных судов, построенных еще при Афиногене, слишком ненадежны, потому что исчерпали ресурс. Они пока стоят на “боевом дежурстве”, как выражаются флотские командиры, однако рассчитывать пройти на них тысячи миль без поломок – безрассудство.

– Как хорошо должно быть вооружено судно? – спросил он.

– По меньшей мере шестьдесят стволов по обоим бортам, – заявил капиталист. – Плавание опасное, а что ждет его в конце – не знает никто. Команда – не меньше четырехсот душ, каждый с личным оружием. Трюмы вместительные, чтобы можно было захватить порядочно груза. И привезти образцы тамошних ископаемых.

– Мне нужно свериться с документацией, – сказал Максим, ожидая разочарованных возгласов. – Но мое предварительное мнение таково: в Селавике сейчас нет судов, полностью удовлетворяющих всем вашим условиям, сударь. Другое дело, если удастся перестроить какой-нибудь из имеющихся – вот поэтому мне и нужны документы.

– Что ж, – после некоторого молчания заметил Луппов. – Только имейте ввиду, добиться согласия Собрания на выделение средств будет не так просто. И Храм может быть против затрат на постройку нового корабля…

– Этот ваш Храм, – поморщился фабрикант. – Пригрели на свою голову!

Неловкая фраза дольменца моментально рассеяла ту деловую атмосферу, что плотным туманом сгустилась вокруг чиновников. Они дружно рассмеялись, и спустя секунду сам Кастор визгливо хихикал, посверкивая пенсне.

– Хорошо, я поговорю с Лонгином, – отсмеявшись, сказал Кенсорин. – Думаю, мне будет нетрудно убедить его, что вам необходим недельный отпуск. Надеюсь также, что нет нужды лишний раз напоминать вам о том, сударь, что этот замысел раньше времени не должен стать достоянием прессы.

Максим сдержанно кивнул и поймал одобрительную улыбку Элизбара. Затем пятерка собеседников как-то незаметно рассыпалась – дольменец отправился в сторону смешливой толстушки, развалившей оркестр, Магнова увела Шушаника, Прохоров ринулся к столу с остатками ушек, а фругифер махнул какому-то храмовнику в скромном темно-сером плаще и удалился с ним за трон.

В этот вечер случилась еще пара событий, гораздо, впрочем, менее значительных, чем беседа с важными деятелями Селавика и Дольмена. Сначала Максим встретил Наркисса Филимонова, который к этому времени успел дослужиться до начальника Архивного отдела Метрического ведомства и отрастил заметное брюшко. Несмотря на свои девятнадцать лет, выглядел он солидно. Разговаривать с ним Максиму было скучно, общих воспоминаний у них почти не оказалось, и он быстро отошел к другой, женской компании. На полпути к ней его и перехватил наконец Евграф.

Мальчишка слишком нагрузился вином, и речь его звучала невнятно.

– Сударь, выслушайте же меня наконец! – воззвал он к переводчику, почему-то переходя на вежливую форму обращения. – Позвольте мне предложить руку вашей дочери. Я хочу иметь от нее детей.

Выпалив это смелое признание, Евграф пьяно покачнулся и выпучил глаза, запоздало испугавшись.

– А не рано ли нацелились, сударь? – нахмурился Максим. – Касиния еще в четвертом классе учится. Три года ждать придется.

– Я подожду! – обрадованный тем, что его не размазали по каменной вазе, воскликнул младший эксперт. – Я готов подождать, сударь. Так вы не против?

– Поглядим через пару лет, – усмехнулся чиновник.