Александр Авраменко - Исход

— О! Солдатик! Пойдём со мной!

— Лучше со мной, не пожалеешь!

— Иди ко мне, парень, я многое умею…

И тому подобное, на него смотрели по разному, кто оценивающе, кто с отчаянной надеждой, кто — с ненавистью и злобой… Но всех роднило одно — безнадёжность. Это было самое страшное. Вроде бы всё теперь хорошо, мирное место, гарантированная безопасность. Но… Михаил не особо интересовался, чем занимаются гражданские на красной планете. Конечно, знал, что без дела никто не сидит. Занимаются расширением убежища, строят заводы из завезённого с Земли оборудования. Он сам несколько раз привозил демонтированные в спешке станки с чудом уцелевших заводов, закачивал воду в огромные танки транспортника, торопливо загружал многочисленные ящики с найденных складов. Знал и о том, что паёк у них не слишком щедрый. Конечно, когда гидропонные фермы начнут работать на полную мощность, станет намного легче, и особенно, когда приступят к полному терраформированию. Задача была гигантской по объёму, и человечество ещё даже в мыслях не задумывалось о её решении. А они, жалкие остатки белой расы решили взвалить на свои плечи преобразование целого мира… В своих мыслях он уплыл куда то далеко, совсем не обращая внимания на предлагаемый его вниманию живой «товар», когда вдруг снова ощутил тот полный злобы и ненависти взгляд, полоснувший его несколько недель назад, при отправке горского конвоя… Осмотрелся — чуть впереди освещение немного падало, и установился сумрак. Смотрели на него оттуда. Из-за угла. Прячась в темноте. Рука скользнула к ремню, где висел тесак, единственное оружие, разрешённое к открытому ношению для военных. Всем остальным можно было пользоваться только в их закрытом секторе… Шаг, второй, третий… Михаил завернул за угол линии и едва не споткнулся — продавщиц там было гораздо больше, чем там, где он прошёл… Стиснул зубы, по прежнему твёрдо шагая по каменно-пластиковым плитам пола. Эти, заугольные, не были профессионалками, в отличие от предыдущих. Здесь было совсем другое… Таблички…

…Нужны антибиотики для ребёнка…

…Вода…

…Пища…

…Одежда на девочку…

…Ткани…

…Некоторые улетали с Земли в страшной спешке, под пулями преследователей, в том, в чём успели выскочить. Многие прятались по непроходимым лесам целые месяцы. Конечно, те, кто сюда прибыл, не голодали. Не страдали от жажды. Все обеспечивались тем, что могла дать безжизненная планета, её только начинающие работать подземные фермы и заводы. Учёные лихорадочно вели поиски минералов, подбирали земные культуры, могущие расти в углекислотной атмосфере Марса прямо на поверхности, выбрасывая кислород в атмосферу. Но не хватало очень и очень многого…

…Пелёнки ребёнку…

… Иголки швейные…

…Мыло…

…Практически всего. Не хватало всего… Так что здесь шла бойкая меновая торговля женским телом на то, что требовалось. Впрочем, попадались и мужчины, но очень и очень редко. Михаил, пока шёл, увидел всего двоих или троих… Впрочем, как он понял, его выходной не совпадал с основными, поскольку здесь все жили по стандартному земному графику — шесть рабочих дней, один выходной. Но людям то требовалось всё каждый день!. Ощущение жжения стало почти невыносимым. Очень знакомое предчувствие, спасавшее ему жизнь на войне не один раз. Как правило, после такого либо прилетала пуля, или граната. А то и натыкались на минные поля… И здесь, этот полный клокочущей, яростной ненависти… Как на кровника смотрят! Наконец понял он… Чуть замедлил шаги, всматриваясь в «товар», он заставлял себя думать о людях как о «товаре». О чём то неодушевлённом, иначе сорвётся и наделает глупостей… Усталые лица. Измученные безнадёжностью. Правильные и не очень черты. Классические потомственных аристократов и простонародные… Пронзительные чёрные глаза горянок… Доводилось встречать во время Кавказских войн… СТОП! Он резко остановился — вот она, глядящая на него с неимоверной ненавистью, желающая убить взглядом… Почувствовал, как внутри поднимается какая то затаённая ответная злоба. Значит, ненавидишь, говоришь? Готова убить?! Не знаю, подруга, встречались ли мы раньше, в чём я очень сомневаюсь, скорее, вряд ли. Иначе бы мы с тобой сейчас друг перед другом не стояли. Но раз уж ты так меня ненавидишь, у меня найдётся то, что тебе НУЖНО. И ты со мной РАСПЛАТИШЬСЯ. Собой. Потому что ты здесь вряд ли бы стояла… Он резко остановился перед невысокой стройной, закутанной в платок девушкой, бросил взгляд на табличку, которую та держала перед собой. Так… Понятно…

— По-русски говоришь?

— Понимаю.

— Есть то, что тебе нужно. Идём к тебе или ко мне?

— Покажи.

Парень приоткрыл сумку — кроме спиртного там лежали всякие мелочи вроде ниток, иголок и прочего.

— Кое-что с собой. Остальное — дома. Пошли?

…И опять этот взгляд, полный бессильной ненависти… Впрочем, он сам ощутил ту волну ярости, которая поднималась внутри. Хмельной, всепоглощающей, Пьянившей больше спиртного. Молчаливый кивок в знак согласия. Михаил развернулся и сориентировавшись по висящей неподалёку схеме двинулся к ближайшему лифту. Горянка послушно пошла за ним… Ненавидишь, значит. Ну-ну… Бесшумно распахнулись створки лифта. Они вошли внутрь. Парень набрал комбинацию своего сектора. Замигал автомат, требуя подтверждения разрешения на вход в закрытую зону. Михаил сунул в прорезь свою личную карточку. Лифт послушно звякнул и двинулся в путь… Никто не задавался вопросом, почему любая кабина могла доставить желающего в любое место убежища. И транспортную внутреннюю систему люди по привычке называли лифтом… Тишина в кабине стала совсем невыносимой, но, слава Богу, вскоре та остановилась, и тихо прозвенев, открылись створки. Парочка стояла перед массивной межсекторной диафрагмой. Парень вновь впечатал карту в приёмник электронного замка, открылся проход. Они прошагали к его кубрику, и, открыв дверь, Михаил пропустил девушку вперёд.

— Проходи.

Затем вошёл сам, закрыл за собой дверь. Потом, не обращая внимания на застывшую у порога посетительницу, прошагал к шкафу, быстро достал заявленные той в качестве платы за предстоящее вещи. Выложил на столик.

— Это?

— Да…

— Устраивает цена?

— Да…

— Что-нибудь ещё?

Она посмотрела на него уже не с ненавистью, а с отчаянием, прижала на мгновение руки к удивительно высокой при очень тонкой талии груди, потом вдруг бессильно опустила их вдоль тела. Буквально на мгновение. Затем правая рука потянулась к застёжке стандартного рабочего комбинезона и тронула застёжку молнии, потянула язычок вниз…

— Подожди.

Он шагнул к ней.

— Можешь принять душ сначала.

— Если можно, потом…

— И потом — тоже можно.