Андрей Муравьев - Гроза тиранов

– А кто еще знал о характере моего груза? – мы уже подходили к палатке, приходилось выбирать иносказательные выражения.

Салтыков думал не более секунды:

– Вы да я… Ну и парочка господ в коллегии, ведающих казной… Еще, пожалуй, кто-нибудь при дворе мог знать… Пожалуй, все.

Он кивнул незнакомому офицеру и присел на специально приготовленное для него кресло.

Пожилой полковник начал объяснять фельдмаршалу план взятия форта, но тот лишь отмахнулся:

– Полно, любезнейший. Я здесь не в качестве генерала, а как инспектор Коллегии Иностранных дел. Политес наладить, земли посмотреть. Свое я уже отвоевал. Командуйте, чего уж там.

Полковник поклонился и отошел.

Под недоумевающими взглядами офицеров, я переместился к краю редута. Тут думалось легче.

Итак.

Номер раз. Я могу утверждать достаточно уверенно, что османы знали о моем появлении и почти наверняка догадывались о характере моего груза. Чтобы проскочить прибрежную полосу, хватит несколько часов, а меня взяли на турецкой территории. Значит, ждали. Тургер весь извелся в намеках. Ради бумаг так не егозят. Янычар не просто догадывался, он знал, что ищет и, видимо, собирался разыграть свою партию.

Все ведет к тому, что измена где-то рядом. Предатель не я, значит…

Я скосил глаза на мирно задремавшего на чахлом вечернем солнце графа.

Нет! Ему-то зачем? У Салыткова уже все и так есть. А для того, чтобы золото присвоить, ему действовать сподручней поближе к дому… Да и не внушает царедворец опасения. Не тот уровень полета, не тот возраст, чтобы за лишний мешок золотишка рисковать… Или ошибаюсь?

Я еще раз посмотрел на дремлющего фельдмаршала и помотал головой.

Думай!

Турки знают о деньгах. Ждут их и сербы… Не от них ли и выплыла информация? Возможно… А что если того же Тургера используют втемную? Кто-то из осман прихватил добро, а ему сдал безумного лазутчика, чтобы от себя подозрения отвести, и лапши на уши навешал?

Я начал копаться в памяти… Во время пыток один раз чорбаджи брякнул, что из-за меня он лишился лучших солдат, личных друзей даже. Да и на побережье, вроде, выше его только дахий Салы-ага стоит. Но тому в ночную вылазку за шпионом и вовсе невместно лезть.

Проехали. Не туда рою пока!

А что если деньги все еще где-то на побережье?! Если Петр Джанкович, действительно, успел припрятать золото, пока эскорт отбивался от турок? Или закопал сразу, как высадился, чтобы обезопасить деньги до того момента, как подоспеют люди Карабариса?

Вариант!

Мысли роились и наслаивались. Гипотезы, факты, предположения!

Ладно, остановимся на двух выводах. Первый – турки меня ждали. Не случайно наткнулись, а именно ждали. И Тургер знал о том, что я везу. Потому и солдат взял немного на раскопки, когда к Петровацу шли. Второй вывод – меня кто-то сдал! Предатель рядом.

Вспомнились ребята, зарезанные на посту у Грабичей, нелепая ситуация с выкраденным крестиком, при которой я мог попасть в руки турок.

Людей, знавших о сути моей миссии или даже просто догадывающихся о ней, не так много. И все они – не последние лица в Черногории, Сербии и России. Им нельзя будет сорваться и исчезнуть. Значит, еще на виду…

Итак!

Придворную шушеру я отмету – далеко сидят. Салтыкова тоже. Пока, по крайней мере. Остаются анонимные сербы из Скупщины и…люди владыки…

Если копнуть глубже и шире, то можно в подозреваемые записать и капитана корабля, доставившего меня, и Бариса, и Белли, чью неосведомленность я подвергну сомнению. Но пока ограничимся очевидными фактами. Меня сдали, и потом действовали в непосредственной близости, причем, достаточно оперативно.

Неожиданно в воспаленном от размышлений мозгу пронеслась искра.

Предатель может быть не один. Вхожая в высший свет крыса имеет подручного среди моего ближайшего окружения. Возможно, среди людей Бариса! Человека ловкого, сообразительного, но слишком близкого ко мне, чтобы если что-то случится, вроде удара ножа ночью в сердце, его бы заподозрили. Отсюда и сложная афера с крестиком, и подстава в Неаполе… Стоп! Неаполь! Румын?!

Неужели Космин? Но он же выручил меня под стенами Котора?! Неужели он?

Да нет – бред! Этот головорез свернул бы мне шею в первую ночевку и ушел бы! Его в чете ничего не держит… Далеко ли ушел бы – не знаю, но на сложные розыгрыши такие лбы не размениваются.

И тут подоспело второе озарение.

Почему, собственно, меня, человека, на котором завязана вся афера, до сих пор не порешили? Ведь возможность была! Получается, что у них все еще нет золота?

Я чесал разболевшуюся макушку.

Каждый раз меня не убивают, а подталкивают в руки турок! Не устраняют, как должны делать люди, стремящиеся замести следы, а сдают тем, кто будет меня пытать. Значит ли это, что против меня действуют не сербы или черногорцы, а агенты осман?

Рой мыслей в голове окончательно превратился в нераспутываемый клубок.

Надо было отвлечься.

– Умели строить, – полковник, руководивший осадой, сокрушенно осматривал результаты бомбардировки. На стенах форта виднелось несколько вмятин, кое-где осыпался наружный слой декоративного кирпича, обнажив массивные валуны основной кладки. – Так мы до зимы не управимся.

Алекс наклонился к засевшему над мелкомасштабной картой седоусому капитану:

– Почему не сдаются?

Капитан, оторванный от занятия, посмотрел на непонятного штатского, шептавшегося недавно с самим генералом-фельдмаршалом, и, решив, видимо, что разговаривать с незнакомцем можно, тихо пояснил:

– Да бес их разберет. Так и не поняли. Французы, что в форте сидели, те давно уже ушли. Остались турки из янычар бывших. Их султан выгнал, так они на службу ко всем нанимались. Большая часть в Египет уплыла да к янинскому паше, а эти тут осели. Теперь, вот, сдаваться не желают. Или боятся, или упрямые такие.

Алекс показал глазами на раскурившего длинную трубку офицера османа, сидевшего наособку от русских офицеров.

– А эти?

Капитан подал плечами:

– Пробовали… Наши союзники ходили уговаривать. Да не сошлись они как-то…

– Но ведь и там и тут – турки?

– Не знаю… Когда Ибрагим, – капитан кивнул на курящего османа, – с ними говорить начинает, я ж не могу уследить за беседой. Тараторят, тараторят, потом расплюются и по разным сторонам. А нам опять бомбардировку начинай. Хорошо, что пороху в форте совсем мало.

Он спохватился, привстал и представился:

– Капитан саперной роты Родион Демьянович Емельянов.

Судя по внешнему виду и говору, он был один из тех бывших солдат, кто, служа верой и правдой, сумел дожить при Суворовских «вольностях» до офицерских эполет и дворянского звания.

– Петр Николаевич Джанкович… Очень приятно.