Александр Абердин - Три недели в Советском Союзе

Пожалев об этом, Сергей, который бывал в храме всё же довольно редко, преимущественно на Рождество, Пасху и Троицу, подошел к фанерному ящика для пожертвований и незаметно затолкал в него пачку сторублёвок, после чего подошел к выгородке, за которой благообразная старушка торговала свечками, трижды перекрестился на образа за её спиной и тихо попросил:

— Матушка, дайте мне десять больших свечей и скажите пожалуйста, владыка сейчас в храме?

Старушка ответила ему:

— Да, мил человек, в храме. Скоро обедать пойдёт.

Сергей взял её за руку и взмолился:

— Матушка, вы не спросите, даст ли он мне своё благословление. Понимаете, мне на днях лететь в чужую страну по поручению правительства и поэтому я очень хочу, чтобы он благословил меня. Если владыка спросит, мол кто таков, то скажите, Сергей Чистяков пришел, новый член политбюро, мне матушка, сегодня в Кремле ещё и эту должность принять нужно будет. Тяжела будет ноша, мне бы благословение владыки получить, а уж сил я у Господа и сам попрошу. Не для себя, для России.

Сергей нагнулся, поцеловал руку старушке, снова перекрестился и пошел ставить свечку перед иконой Николая Угодника, истово крестясь и шепча:

— Святой Николай Угодник моли за меня Господа…

Положив пять свечей на полку, чтобы их могли взять неимущие, он поставил свечку перед иконой Богоматери, Иоанна Крестителя, Святой Троицей и перед Спасом Нерукотворным, как всегда привык делать это. Перед этой иконой он встал на колени и крестясь трижды коснулся пола. Николай и Геннадий смущённые этим стояли поодаль и молчали. Когда Сергей встал, его плеча коснулась чья-то рука. Он быстро повернулся и увидел перед собой владыку в чёрной монашеской рясе и клобуке, но без посоха. Он быстро встал перед ним на колени и тихо попросил:

— Владыка, благословите меня.

Тот ласково улыбнулся и спросил:

— Значит в Германию летишь, отрок?

Сергей закивал головой и ответил:

— Да, владыка.

— Великое дело ты свершить мечтаешь, Сергий. — Мягко сказал владыка — Два христианских народа объединить и договор с Германией заключить. Благословляю тебя на то, отрок Сергий. Лети с миром и ничего не бойся и прежде всего того, о чём думаешь. Господь убережет тебя, а мы молиться за тебя будем.

Владыка перекрестил его и коснулся рукой лба Сергея, а он жадно поймал его руку и поцеловал её, потом встал и поцеловал большой нагрудный серебряный крест владыки и сказал:

— Благодарю вас, владыка.

На что тот ответил:

— Иди с Богом, отрок, и ничего не бойся. Правда на твоей стороне, а с нею Бог. Возьми крест нательный и больше не теряй его. — Владыка протянул Сергею серебряный крест на шелковом гайтане и лукаво улыбаясь добавил, слегка посмеиваясь — Да, в следующий раз не приходи к благословению с босой мордой. Впрочем, я тебя прощаю, отрок, тебе ведь с иноверцами встречаться приходится.

Владыка кивнул ему головой, повернулся и ушел в алтарь, а Сергей прямо в храме надел на шею крест, со слезами на глазах вышел из храма, снова крестясь всякий раз, сел в лимузин и облегчённо вздохнул. Николай, крутя головой, спросил его:

— И чем это ему не понравилась твоя физиономия?

Он ответил ему с улыбкой:

— Всё правильно, Коля, старообрядцы все с бородами ходят.

После посещения храма он позвонил из машины Юле и попросил её спуститься в ресторан и заказать обед в отдельном кабинете на всех. Через двадцать минут Сергей рассказывал о том, какой экзамен ему учинили в МИДе. После обеда он поехал сразу в Кремль, где пробыл не более часа. Леонид Ильич вручил ему партбилет и поздравил с тем что он единогласно избран членом политбюро, состав которого сократился. Смотрины прошли успешно, только очень уж зажатыми выглядели большинство членов политбюро, которые боялись сказать лишнее слово. Лишь три человека, Брежнев, Андропов и Громыко были раскованными, полностью уверенными в себе, острили и громко смеялись. Никаких особенных напутствий они ему не давали, но при этом чуть ли не требовали добиваться максимальных результатов. Сергей, как всегда, был сдержан, а когда Леонид Ильич потребовал от него, чтобы он посильнее накрутил немцам хвоста, сказал про себя: — «А вот с этим я полностью согласен, Леонид Ильич, хвоста я им точно накручу, причём так, что вы потом даже не поверите в то, что мы там отчебучили». После этого он поговорил пару часов с поговорил с Андроповым и тот сделал ему куда более важное напутствие, сказав в самом конце:

— Сергей, мы обсудили нашу политику в отношении арабских друзей и пришли к выводу, что их нужно резко одёрнуть для их же собственного блага. Андрей Андреевич на следующей недели вызовет их послов и проведёт с ними консультации по этому вопросу. Поэтому тебе придётся в Германии встретиться ещё и с послом Израиля. Относительно набирающих силу террористов мы тоже поговорили с Андреем Андреевичем. Их мы тоже приструним по мере возможности. Ну, и как прошла твоя беседа Богом, Серёжа? Он сказал тебе что-то важное?

Хотя это и была шутка, без тени улыбки Сергей ответил:

— Юрий Владимирович, вы мне не поверите, но владыка ждал меня в храме и он знал, зачем я лечу в Германию. Он дал мне своё благословение. Верите, у меня, словно крылья за спиной выросли, и я теперь добьюсь на переговорах даже большего, чем сам планировал. Вот увидите.

Лицо Андропова приобрело серьёзное выражение и он сказал с некоторым замешательством:

— Это хорошо, Серёжа, что ты так уверен в своём успехе. Он нам сейчас очень нужен. Хотя Леонид Ильич и приструнил наших с тобой товарищей по политбюро, в случае твоей неудачи в Германии нам будет очень трудно доказывать им необходимость реформ. Я лично разговаривал с нашим послом в Германии, товарищем Фалиным и он очень хорошо отозвался о твоём плане. Андрей Андреевич ему ещё вчера отправил шифрограмму.

После встречи в Кремле со старшими товарищами Сергей ехал в посольство Германии с точно таким же чувством, с которым, наверное, советские хоккеисты выходили на лёд, чтобы сразиться с чехами или канадцами. Посол встретил его на крыльце и был весьма удивлён, встретив такого скупого на жесты и эмоции молодого человека с проколотым ухом. Серёжку он предусмотрительно снял, но зато надел свой перстень и золотую заколку с бриллиантами, вот только галстук он всё же сменил по совету Андрея Андреевича. Очень уж характерной была его оксфордская расцветка и это могло вызвать недоумение. Хайнц-Ульрих Зам предложил Сергею поговорить обо всём за ужином и он любезно согласился, сказав ему вежливо кланяясь:

— Благодарю вас, господин посол, я очень люблю немецкую кухню, особенно баварскую и саксонскую.

Посол, удивившись этому, спросил:

— Вы уже бывали в Германии, господин посланник?