Александр Прозоров - Испанский поход

– Теперь понятно, – кивнул Федор, глядя, как Урбал и Летис, не участвуя в разговоре, молча потягивают вино, рассматривая пышное убранство особняка главнокомандующего Сиракуз, – а Ганнибал меня постоянно спрашивает, почему обоз заполняется так медленно.

– Я же отправил на днях грузовой корабль с баллистами и катапультами, – удивился в свою очередь грек, – а следом и корабль с каменными ядрами из наших каменоломен. Разве они не прибыли в Тарент?

– Да нет, все в порядке, – поспешил успокоить его Чайка, – прибыли. Но нас интересуют главные изделия Архимеда.. – Он чуть не сказал «главный калибр». – Те, которые остальные «неучи» без него сделать не смогут. Для похода на Рим они просто незаменимы. Так что даже Ганнибал согласился подождать.

Пирушка у хозяина Сиракуз затянулась почти до утра, и сильно захмелевший Федор, вместо того чтобы завалиться спать, был вынужден в сопровождении друзей брести в сторону порта. В предрассветной мгле они едва не заблудились, вызвав подозрение у проходившего патруля греков и даже едва не подравшись с гоплитами. Летису не понравилось, как с ним разговаривали греческие солдаты. И хотя он не понял ни слова, все равно решил, что его обидели, и оттолкнул от себя одного из них. Греки схватились за мечи, но Чайка дипломатично разрешил готовую возникнуть ссору между союзниками, сославшись на Гиппократа, имя которого оказало необходимое действие. В конце концов они добрались до порта и поднялись на борт своей квинкеремы. Хорошо еще улицы были знакомые, немало римской крови было на них пролито.

Прибыли они вовремя. Капитан Бибракт встречал их буквально у трапа.

– Я только что получил приказ покинуть гавань, – сообщил он Федору, – просто не знаю, что бы мне пришлось сделать, если бы вы не объявились.

– Все в порядке, – успокоил его Федор, слегка опиравшийся на плечо Летиса, – мы проводили переговоры с местным командованием. В случае чего пришлось бы немного задержаться, все равно Гетрамнесту командовать осталось всего один день. Потерпит. А потом мы станем флагманом.

Бибракт, как оказалось, не посвященный во все детали, был приятно удивлен.

Плавание до Лилибея не принесло никаких неожиданностей, если не считать того, что Федор увидел в проплывавшей мимо эскадре римлян. Но в конечном итоге никто их не атаковал. Плыть вдоль южной оконечности большого острова было не так опасно, как вдоль северной. Здешние воды, «зажатые» с одной стороны африканским берегом, на котором стояла столица метрополии, а с другой сицилийским, где находилась целая россыпь карфагенских городов-крепостей, считались, по сути, внутренним морем Карфагена. Конечно, римляне и сюда могли проникнуть, но, потеряв Сицилию, давно так не рисковали, – до ближайшего «дружественного» берега было довольно далеко.

Перед тем как вздремнуть, Федор долго отдыхал на жесткой лежанке, слушая скрип снастей отплывающего корабля и вспоминая, как прощался с Юлией и Бодастартом, сообщив им о внезапной разлуке.

– Что же, – сдержав слезы, сказала римлянка, одетая в яркую желтую тунику, Федор заметил, что в последнее время она стала одеваться как финикийская женщина, – здесь я хотя бы буду жить в городе среди людей, которые будут напоминать мне о тебе, а не на пустынном берегу. Да и дом здесь гораздо больше, я найду чем заняться, пока ты будешь в дороге.

– Если бы ты знала, – пробормотал Федор, теребя кожаный ремень, – как я не хочу уезжать. Но я солдат и должен воевать там, куда пошлют. Я даже не могу сказать тебе, куда плыву.

– Главное, возвращайся скорее, – ответил римлянка, одарив на прощание долгим поцелуем, – мы будем тебя ждать.

– Возьми меня с собой, – вдруг отчетливо проговорил сын, глядя снизу вверх на закованного в доспехи отца, – я тоже хочу на войну с римлянами. И у меня есть меч.

Он продемонстрировал Чайке свой деревянный клинок, которым рубил траву во дворе.

– Еще успеешь, Бодастарт, – ответил Федор, присев на корточки рядом и стараясь не смотреть на вздрогнувшую при этих словах Юлию, – для этого тебе придется немного подрасти. А пока охраняй маму.

Бодастарт кивнул, поднял свое оружие и с серьезным видом встал рядом с Юлией, взяв ее за руку. А Федор, развернувшись, зашагал сквозь рассветную суету на улице в сторону близкого порта. Такими, державшимися за руки, Федор их и запомнил, отпечатав в своей памяти. Впервые в жизни ему, едва обретшему не только новый дом, но и соединившемуся с семьей, действительно не хотелось уходить на войну. Но Ганнибал не оставил ему выбора. Рим еще не был повержен, и требовалось отсечь все сопротивлявшиеся конечности, чтобы, в конце концов обезглавить тело.

Пока Федор спал, караван военных судов обогнул мыс Пахин и прошел Камарину. Затем, когда Чайка инспектировал личный состав, они миновали Гелу и печально знаменитый мыс Экном, где почти сорок лет назад карфагенский флот потерпел сокрушительное поражение. А теперь приближались к Агригенту, городу, где был построен и назван в его честь тот самый корабль, палубу которого сейчас топтали подошвы башмаков Чайки. Живописный берег Сицилии, видневшийся неподалеку, постепенно таял в вечернем сумраке.

– Разве мы не сегодня прибудем в Лилибей? – удивился Чайка, которому доложили, что крепостные стены на горизонте – это Агригент. Федор был уверен, что путешествие подходит к концу.

– Только завтра, – почти не скрывая своей радости, подтвердил Бибракт, который был ко всему еще и родом из Агригента и надеялся посетить этим вечером родных. – Мы двигаемся медленнее, чем рассчитывали, из-за бокового ветра. Я получил приказ ошвартоваться на пирсе Агригента.

– Ну что же, – нехотя подтвердил Чайка, – выполняй.

Эта ночь прошла спокойно. Бибракт с разрешения Чайки сошел на берег, перепоручив судно своему помощнику. Федор, которому отвели помещение в одном из домов на берегу, решил не покидать корабль и отправил туда вместо себя всех ливийских послов. Те с радостью восприняли это предложение. По всему было видно, что Хират и остальные не относились к завзятым морякам. Они предпочитали твердую землю палубе, постоянно качавшейся под ногами. Федору же было все равно. Он одинаково хорошо ощущал себя и на земле и в море. Сказывалась закалка морского пехотинца. Поэтому, несмотря на корабельную суету и доносившиеся снаружи шумы, выспался он хорошо. Даже не заметил, как корабль вновь вышел в море.

– Где мы сейчас? – поинтересовался Чайка у Бибракта, когда наконец выбрался на палубу, отметив, что все ливийцы вернулись на корабль. Они стояли сейчас группой на носу корабля, упершись руками в ограждение, и наблюдали за морем, что-то оживленно обсуждая. Их кирасы поблескивали в лучах дневного солнца.