Александр Прозоров - Испанский поход

– Готовиться к ночевке, – приказал он, едва бирема, выбравшись из бурного течения на середине реки, подобралась к берегу, где вода была гораздо спокойнее, – закрепить суда, чтобы не унесло, и выставить стражу.

Пока скифы, перебравшись на берег, с луками в руках обходили окрестности и разбивали лагерь, Ларин, устроившись на большом камне, наблюдал за тем, как «швартуются» остальные корабли. Берег действительно оказался очень удобным и, судя по многочисленным костровищам, регулярно использовался местными мореходами для стоянки. Не так уж много имелось их в здешних местах. Впрочем, за три дня пути Леха не заметил оживленного движения. Караван скифов повстречал с десяток лодок, пугливо жавшихся к берегу, да несколько торговых судов, похожих на те, что составляли большую часть его флота. Все движение на этом участке реки по большей части происходило между селениями, разместившимися от одного порога до другого. Не каждый «судовладелец» решался их преодолеть, рискуя жизнью и товаром, предпочитая передвигаться по берегу. Сейчас, однако, берег казался пустынным, и скифы даже вывели на ночь попастись своих коней.

За прошедшие два дня суда под командой скифского адмирала прошли уже немалое расстояние и скоро должны были выйти из границ владений союзного кельтского племени. Пока никакой опасности, кроме той, что исходила от самой реки, не наблюдалось. За время плавания они почти не встречали городов, лишь деревни, укрепленные частоколом на манер военного лагеря, попадались им довольно часто. Вообще Лехе, проплывшему раньше едва ли не половину этой грандиозной реки, показалось, что верховья Истра были заселены дикими народами. Как и горы, лежавшие дальше к югу. Не сравнить с дельтой. Впрочем, видел он пока только селения ардиев и скордисков, так что мог и ошибиться.

– Интересно, в какой мы земле? – подумал вслух Ларин, разглядывая противоположный берег.

– Наверное, где-то на границе с соседними племенами, – прикинул пройденное расстояние Токсар, стоявший рядом.

– С гетами, что ли? – припомнил Леха, отрываясь от созерцания быстро темневших гор, в лесистых склонах которых мог скрываться кто угодно. И не дожидаясь ответа, сам же проговорил: – Ладно, пока все идет нормально. Бухта отличная, вокруг все спокойно. Нам главное сегодняшнюю ночь провести без приключений. А завтра по всем приметам должны пройти в основное русло. Ну а там…

Леха встал, потянулся, размял спину, скрипнув доспехами.

– А там и до крепости нашей недалеко. Денек, думаю, не больше.

Токсар кивнул, признавая верность расчетов.

– Но дозоры удвой! – на всякий случай приказал адмирал, отправляясь спать в свой шатер, у которого уже горел огонь и готовилась пища.

После сытного ужина он заснул без задних ног, и даже шум воды, бившейся о камни на середине реки, нисколько ему не помешал. Однако выспаться как следует адмирал не сумел. Привычный шум воды вскоре стал громче, и в него вплетались такие звуки, которые река никак не могла издавать: звон железа и крики. Леха долго не желал открывать глаза, надеясь, что все это ему мерещится сквозь сон. А когда все же открыл, то мгновенно понял, – нападение.

Звуки сражения, крики и ругань раздавались буквально в двух шагах от его шатра. «Почему меня никто не разбудил? – разозлился адмирал, натягивая штаны и рубаху, и, схватив свой акинак, как был, без панциря, выбрался наружу, осторожно ступая на раненую ногу.

Первое, что он увидел, – своих мертвых слуг, распластавшихся перед входом в шатер. У каждого из охранников из груди или спины торчало по стреле. Несколько штук застряли даже в верхней части самого шатра. Да и вообще стрелы свистели повсюду.

Подняв голову, Ларин заметил, что в предрассветной мгле по лагерю, посылая стрелы во все стороны, носятся всадники, схожие видом с самими скифами, но наметанный глаз адмирала быстро смог найти различия. «Геты, – пронеслось в мозгу Ларина, – значит, мы уже пересекли границу и обосновались на их земле. А им это, похоже, не очень понравилось».

От дальнейших размышлений его отвлек возникший в десятке метров гетский всадник, который мчался между деревьями прямо на него. Леха видел, как тот молниеносным движением натянул лук и спустил тетиву. В то же мгновение он нырнул вниз, грохнулся на камни рядом с поверженными охранниками. Раненая нога обожгла болью, но стрела просвистела мимо и с чавканьем впилась в тело одного из них, не поранив адмирала.

«Спасибо, брат, – поблагодарил Леха, выдергивая из-за пояса мертвеца небольшой топорик, – два раза жизнь за меня отдал».

И, приподнявшись, метнул топорик навстречу всаднику, словно заправский индеец. Пролетев положенное расстояние, топорик встретился с гетским доспехом где-то в районе груди, и всадник, выронив лук, вылетел из седла, упав прямо под ноги поднявшемуся во весь рост Ларину. Он еще был жив, и адмирал прикончил его резким ударом клинка в шею.

Не успел Леха разделаться с этим гетом, как появился другой, с копьем в руке. Насадив на него пешего скифского лучника, этот воин проскакал позади расстроенных оборонительных порядков к самому берегу, бросил взгляд на корабли, развернул коня и тут увидел Ларина. А затем и своего соплеменника, только что убитого скифским адмиралом. Его лицо исказила ярость. Издав дикий крик, гет бросил коня вперед.

– Твою мать, – сплюнул Леха, когда услышал конский топот и разглядел второго желающего отправить его к праотцам, – и чего же я доспехи не надел.

Понимая, что этот всадник умеет обращаться с копьем, Леха отступил в сторону берега, подхватив щит одного из убитых охранников. Он надеялся, что кто-нибудь с пришвартованного в двадцати метрах корабля пустит стрелу и остановит этого воина. Хотя в глубине души сразу понял, что лучше надеяться только на себя. Времени на подготовку ему никто не дал. Всадник настиг его буквально через мгновение и ударил копьем, направив его в грудь почти беззащитному скифу. Удар был такой силы, что Леха, успевший принять копье на щит, отлетел на пару метров назад и растянулся на камнях, выронив свой акинак. Но он был еще жив, хотя предательская боль в раненой ноге не давала ему возможности быстро передвигаться. Отбросив обломки щита, рассыпавшегося от удара, Леха едва увернулся от нового удара копья, вышибившего искры из камня в пяти сантиметрах от его тела, и вдруг схватился за него обеими руками, резко дернув на себя.

Не ожидавший такой прыти от обезоруженной и оглушенной ударом жертвы, гетский всадник вылетел из седла, оказавшись рядом с Лариным, и теперь уже тот не стал тратить время на размышления. Ударом кулака в лицо Леха оглушил противника, а потом, подхватив свой меч, со всей имевшейся силой всадил его в подбрюшье, услышав треск распарываемой кожи. Всадник охнул и застонал, а Леха выдернул окровавленный акинак, схватил рукоять двумя руками и вновь воткнул его в обмякшее тело сверху вниз. На этот раз гет испустил дух.