Олег Аксеничев - Дорога на Тмутаракань

Он бросился вперед, его дружинники, не помедлив ни на миг, охватили кольцом князя, готовые защитить его от любой опасности.

Миронег, зачарованный общим подъемом, рванулся за ними.

И – получилось!

То ли колдовская защита была снята идолом за ненадобностью, то ли мертвецы проделали в ней прореху, достаточную, чтобы проскочил человек… Главное – получилось!

Те несколько шагов, что отделяли его от идола, Миронег прошел, как ему показалось, в один прыжок. Позади остался князь и его соратники, так и не победившие неведомого врага, но и посмертное существование завершившие как мужчины – с гордо поднятой головой. Хранильник даже ударил мечом по камню истукана, затупив сталь о многовековые щербины.

И был отброшен к алтарю, назад, словно получив удар наотмашь по лицу.

Он упал навзничь, но сохранил сознание, ударившись затылком обо что-то мягкое и живое.

– Ох, – простонал кто-то под ним.

Это был священник Кирилл.

– Сомлел? – спросил Миронег, вскакивая на ноги и оглядываясь в поисках выроненного меча.

– Ударили…

– Кто?

– Я!

Из темноты на Миронега бросилась черная тень. Она схватила хранильника за горло и принялась душить, окатывая одновременно смрадом изо рта и многодневным запахом пота.

Ударом ноги Миронег отбросил неведомого врага, отскочил в сторону, успев перед этим для верности еще раз его ударить.

– Богумил?!

Удивление Миронега было непритворным. Он и не рассчитывал увидеть больше назойливого паломника, и вот – на тебе…

– Я нашел господина, и не тебе, нечестивцу, поднимать на него руку.

Болгарин говорил это спокойно, будто и не хотел только что убить собеседника. Лицо Богумила, покрытое грязью и кровью от ударов, светилось счастьем. Миронег видел таких – и несколько лет назад, на Севере, в сохранившихся там языческих храмах, и здесь, в Тмутаракани, часом ранее. Счастливых оттого, что видели смерть и избегли ее, счастливых потому, что знали, как могуч тот, кому они служат и поклоняются.

– А что же твой Иисус и его мать?

– Они тоже велики, но – далеко! А господин должен быть рядом…

– Это рассуждения пса или раба.

– А разве мы иные?

– Нет «мы», есть множество «я», и все – особенные.

– А, пустое! Разве время умничать?

С этими словами болгарин попытался еще раз броситься на Миронега, но напоролся на острие засапожного ножа. Хранильник повернул его немного в ране, затем рывком высвободил нож из тела, уже расстающегося с жизнью.

– Ужасно, – выговорил Кирилл, держась руками за продолжавшую болеть после удара голову.

– Пустое, – невольно повторил Миронег, не отрывая взгляд от идола. Ему показалось, нет, он точно увидел это боковым зрением, как статуя мигнула.

– Вы так и не смогли до него дойти? – спросил священник.

– Но разве вы не видели…

Миронег осекся, вспомнив, что Кирилл был оглушен предательским ударом Богумила и никак не мог видеть явления князя Черного и его дружинников. Да оно и к лучшему, быть может, зачем подвергать священника новым испытаниям?

Вера Богумила в конце концов рухнула под давлением новых обстоятельств.

Если это, конечно, была вера, а не наведенный морок. Мы любим морочить и друг друга, и сами себя, говорим, что верим, лишь бы найти покровителя, говорим, что любим, боясь одиночества или в поисках тепла, говорим, говорим, говорим…

Прочно лишь то чувство, которое неизменно. Но есть ли такое чувство?

Как я завидую тем, кто ответит на это – да…

– Что я не видел?

– Пустое, – во второй раз сказал Миронег.

– Аль-Хазред!

Пустота звала пустоту.

Безумный араб не мог слышать, его уши рассыпались, как и все тело. Но он тем не менее слышал знакомый голос.

Голос Хозяина.

– Слушаю и повинуюсь, господин!

Аль-Хазред не мог говорить, но сказал это.

– Взгляни на меня и выслушай, что должен сделать.

Абдул Аль-Хазред взглянул вперед, но увидел только облако темного тумана, из которого и шел голос.

УВИДЕЛ?

Опустив глаза вниз, араб разглядел свои ноги в пыльных сапогах. Выше, под обтрепанными полами старого халата, проглядывали костлявые коленки, обтянутые дешевыми штанами. Дрожащие ладони с обломанными грязными ногтями. Поднять руки… И тронуть редкую бородку, дернуть волосок, вскрикнуть от боли.

Воскрешен! Снова воскрешен!

– Ты должен, – приказал туман, – вернуться в святилище и дочитать то, что не успел.

– Но… у меня нет больше листка!

– Он все еще там, у алтаря.

– Рядом с вами?

– Рядом с камнем.

Туман окутал араба. Было ли движение? Наверно, Аль-Хазред не понимал, где он был, как окажется снова в Тмутаракани.

Но, раз так сказал Хозяин, так тому и быть, Хозяин не обманул еще ни разу.

Но, как пришлось убедиться безумному арабу, все когда-то начинается в первый раз.

Туман рассеялся, но вокруг Аль-Хазреда не было ничего, напоминающего мрачные стены святилища, забрызганные жертвенной кровью. Был зеленый луг. Трава, такая свежая, будто лето только началось, а не клонилось к закату, потемневший от времени и непогоды дом с низкой покосившейся дверью, огромный ясень вдалеке, на холме.

И были люди, мужчины и женщины, в причудливых старинных одеяниях, пристально смотревшие на араба. Странные мужчины и женщины, в них заключалось явно что-то… нечеловеческое.

Если бы Абдул Аль-Хазред мог сойти с ума, то сделал бы это. На его счастье, это случилось на много веков раньше, в Магрибе, в пещере колдуна, одетого во все черное. Когда из старой позеленевшей медной лампы выбрался омерзительный джинн и улыбнулся во все свои шестьдесят зубов.

– Не ходи в Тмутаракань, не надо, – сказал один из мужчин, одноглазый, в драной, заляпанной кровавыми пятнами рубахе.

И Аль-Хазред в бессильной ярости завыл на солнце.

Глаза священника Кирилла остекленели, мысль ушла из них.

– Снова колдовство! – взревел Миронег, теряя свое хваленое самообладание.

– Догадайся – кто?

Миронег оглянулся.

– Хозяйка!

– И не только! Склонись перед шествием богов в мир человеческий, строптивец!

– Не склонюсь. И именно потому, что строптивец!

Идущий впереди богов Мученик громогласно и с удовольствием расхохотался.

– Фрейя, не будь он человеком, точно отдал бы тебя замуж за него! Только такой с тобой и справится! Хочешь, дам ему бессмертие?

– А меня уже не спрашивают? – поинтересовался Миронег.

– Спрашивают, – сказал еще один из богов, невысокий, с бегающими глазами на подвижном безбородом лице. – Где та тварь, которая грозит всем нам?

– Локи бесцеремонен, – вышла вперед Хозяйка-Фрейя. – Но мы действительно хотим это знать.

Миронег указал ладонью на идола:

– Этот?

Голос Локи был само разочарование.