Сергей Конарев - Балаустион

И гром грянул.

— Вы что, псы поганые, делаете? Про-очь, падаль!

Никто не заметил, как на месте экзекуции оказался ирен Галиарт. Позади, в некотором отдалении, остановилась эномотия «львов», которых он вел в казарму с каких-то очередных учений.

— Я сказал, прекрати, сволочь! — сын наварха Каллиброта с силой толкнул в плечо одного из экзекуторов, угрожающе шагнул к другому. Глаза Галиарта с ужасом уставились на распростертое тело юного Эврипонтида.

Сердце Крития заколотилось — неужели боги послали ирена, чтобы остановить этот кошмар?

— Ирен Галиарт! — заклекотал Пакид. — Как ты смеешь вмешиваться в процедуру наказания? Ты….

— Господин педоном! — Галиарт только сейчас заметил начальника агелы. — Так это… Что здесь происходит, во имя всех богов?

— Не твоего ума дело, эфеб, — Пакид грозно нахмурил белесые брови. — Приказываю немедленно вернуться к исполнению своих обязанностей!

Галиарт оторопело поглядел на педонома, затем снова на «печку», на истерзанное тело на ней, на грязные багровые потоки, залившие серый камень. По мере того, как осознание ситуации проникало в его мозг, зрачки ирена все больше расширялись от негодования.

— Ну нет! — воскликнул он. Кровь прихлынула к его вытянутому лошадиному лицу. — Ты хоть соображаешь, педоном, что творишь?

— Что-о? — выпучил глаза Пакид. Дерзость в отношении вышестоящих офицеров была в Спарте явлением крайне редким. — Сынок, а ты соображаешь, что творишь? И чем тебе это грозит?

Галиарт сжал зубы. Он уже принял решение — видимо, страх перед гневом Пирра был куда сильнее боязни воинского наказания.

— Чем мне это грозит, мы еще поглядим, — нагло отвечал он. — В крайнем случае, свои три месяца в подземелье я отсижу. А вот тебя, господин педоном, ожидает куда более печальное будущее, если этот паренек умрет. Ты что, забыл, чей это сын?

— Перед уставом все равны, — поднимаясь с кресла, рявкнул Пакид. — И наказание за проступки получают в равной степени, независимо от происхождения. Эй, болваны, продолжить экзекуцию!

Громила в маске, стоявший ближе к ирену, сделал шаг вперед. Галиарт, встав спиной к «печке», положил руку на рукоять висевшей у бедра махайры и проникновенно произнес:

— Не надо, ребятки! Искренне советую — не надо.

Экзекутора, по-видимому, не очень впечатлило это заявление. Будучи выше Галиарта на голову и в полтора раза шире в плечах, здоровяк храбро сделал еще один шаг, немного отставив в сторону руку с бичом. Посмотрев над плечом ирена, едва заметным кивком сделал знак подельнику. Тот немедленно начал обходить сзади.

У Крития вспотели ладони и пересохло во рту. Но не успел он крикнуть Галиарту «сзади», как ирен, мгновенно выхватив махайру, атаковал. Громила среагировал быстро, но клинок ему пришлось отбивать рукоятью бича, и в результате у него в руках остался только обрубок. Молниеносно развернувшись, Галиарт, выставив меч, заорал:

— Назад, назад, падаль!

Второй экзекутор поспешно отступил.

— Выброси пакость. Живо!

Медленно, словно взвешивая шансы, тот разжал пальцы. Черная, украшенная резьбой рукоять глухо стукнула о камень плаца. Бич, словно гадюка, свернулся кольцами.

— Галиарт! — решился Критий, рванулся….

— Куда? В стро-ой, малек! — ирен Клеобул поймал его пятерней за лицо, толкнул назад.

— Ты! Что, не понимаешь, да? — завопил Критий, не в силах найти слов.

— На место! На место, дурень, — прорычал Клеобул, но в глазах его была какая-то неуверенность.

— Оставь его, Клеобул! — крикнул Галиарт, шагнул к «печке» и пощупал висок неподвижно лежавшего Ореста. — Жив, хвала богам! Критий, и вся декада, ко мне, поможете.

Мальчишки, обтекая с двух сторон не посмевшего остановить их Клеобула, бросились к Галиарту.

— Еврипил… они его убили, — выдохнул сын Эпименида, еле сдерживаясь, чтобы не зарыдать — неизвестно, от горя или от счастья внезапного спасения.

— Вот как? — Галиарт бросил взгляд в сторону распростертых на «саванах» тел Мыша и Бианта. — Тебе придется ответить за это, господин педоном. Военная комиссия разберется, почему ты назначил этим сопливым пацанам наказание бичами. Боюсь, оправдаться будет трудно. А пока, прости, я вынужден забрать этих ребят и их декадарха из агелы. Твое руководство опасно для них, как бубонная чума.

— Ты не посмеешь, ирен… Приказываю….

— Засунь приказы себе в дупло, Пакид! — длинные зубы сына наварха обнажились в нехорошей усмешке. — И не называй меня иреном. Высокие моральные принципы не позволяют мне служить в агеле, пока ты являетешься ее педономом. Не сомневаюсь, что задержишься ты на этом посту ненадолго….

С этими словами Галиарт сорвал приколотый на плечо бронзовый знак ирена и бросил его к ногам Пакида.

— Ты… негодяй… тебя казнят! — завопил тот, трясясь от бешенства. — Эй, Евметид, Бианор, бегом сюда!

Декадархи приведенного Галиартом отряда «львов», наблюдавшие за всеми событиями издалека, приблизились.

— Приказываю взять под стражу этого сумасшедшего! — Пакид указал кривым пальцем на Галиарта. — Если окажет сопротивление, можете не церемониться. Вы вооружены, вот и докажите, что вас не зря приняли в воины.

Декадархи, высокие и широкоплечие, прошлогодние «львы», принятые этой весной в эфебы, переглянулись и неуверенно шагнули к Галиарту. Копья в их руках по прежнему смотрели в небо. Пока.

— Вы что ребята? — опешил тот. — Я же с вами с одного котла ел….

— Прости, ирен, — прогудел Бианор, черноволосый и темноглазый красавец. — Мы должны выполнить приказ.

— Какой приказ? Он — начальник агелы, а вы воины, солдаты из Мезойского отряда. Что, забыли? Или привычка… подчиняться?

— При чем здесь привычка, — усмехнулся Бианор. — Господин Пакид — вышестоящий офицер в чине стратега. По уставу имеет право приказывать….

— Ничего личного, ты не подумай, друг, — подхватил Евметид. — Опусти меч, не заставляй нас….

— Да вы что, рехнулись? — заверещал Галиарт. — Посмотрите, что натворил этот так называемый педоном! Забил до смерти двух «волчат» и собрался сделать то же самое с третьим. С сыном Павсания, царя! И братом Пирра Эврипонтида. Вы знаете Пирра? Догадываетесь, что произойдет, если я расскажу ему, что вы помогли убить его брата?

— Взять его! — заорал благим матом Пакид. — Что вы уши развесили, бараны?

— Ребятки, тут дело не в дисциплине, тут политикой воняет! — горячо продолжал Галиарт. — Вы в курсе, что творится в городе? Вас втягивают в настоящее говно, липкое и вонючее.

Декадархи снова неуверенно переглянулись. Было видно, их обоих посетило страстное желание оказаться как можно дальше от этого места, желательно — на другом конце Пелопоннеса.

Два с половиной десятка лет спустя Евметид, ставший правителем одной далекой жаркой страны, писал в своих «Воспоминаниях»: