Сергей Конарев - Балаустион

Вел Пирр, Галиарт бежал следом, чувствуя, как расцветает в груди, бьет в голову бесшабашная горячка. Если только «белые» попробуют хоть что-нибудь сделать Леонтиску, воды Эврота окрасятся кровью. Рассудок пытался возразить, что убийство спартанских граждан повлечет за собой серьезнейшие проблемы, но это была ночь ярости, а не рассудка.

Вскоре в нос ударил запах воды и тины, дома сошли на нет, а следом и улица превратилась сначала в дорожку, а потом и вовсе в тропу, петляющую по берегу реки в чаще жухлой прошлогодней травы и кустарников. Молодым воинам пришлось перейти на шаг. Впереди сгустком тьмы виднелось полуразрушенное здание сгоревшей смоловарни, справа тусклые звезды купались в зыбких струях Эврота. Царевич действительно выбрал отличное место для засады: даже в сегодняшнюю темную ночь новолуния отсюда можно было заметить любого, кто направлялся к воде со стороны города.

— Будем ждать, — вполголоса произнес Пирр, когда отряд укрылся в тени развалин. — Мы не могли опередить их намного.

И верно: не прошло и четверти часа, как со стороны святилища Алкона раздался шум шагов, треск камыша и негромкие проклятия. Враги приближались. Сердце Галиарта заколотилось: ну, Лео, потерпи еще немного!

— Не убивать! — раздался яростный шепот Пирра. — Главное — ошеломить, обезоружить и сбить с ног. Галиарт, Тисамен, в драку не лезть. Ваша задача — сразу вытолкнуть афинят из схватки.

Понятно: на случай, если охранники, несмотря ни на что, попытаются прикончить пленников. Не исключено, что Рыжий отдал им приказ убрать свидетелей его злодеяний любой ценой.

— Есть, — ответили в унисон Галиарт и Тисамен.

— Еще раз повторяю: не убивать! Лих, Феникс, вы меня поняли? — осведомился царевич.

— Угу, — отозвался Феникс. Лих промолчал.

— Все, замерли! — скомандовал Пирр. — Не дышать, не шевелиться. Нападать по сигналу.

Наступила короткая тишина, нарушаемая хрустом продирающихся сквозь заросли людей. Уже стали различимы отдельные фразы переговаривающихся между собой «белых плащей». Похоже, они не подозревали, что кто-то кроме них может находиться на берегу реки в столь поздний час.

— Пактий, тащи сюда этот кусок дерьма. Чего ты его прешь прямо по зарослям?

— А-а, проклятье! Наступил прямо в воду!

— Разуй глаза, тропинка левее.

— Во дерьмо, провалился! А ну, подержи этого засранца, я вылезу….

— А чего его держать, ха-ха! Куда он убежит, со связанными руками и мешком на голове? Ну, ты осел, Пактий! Давай руку.

— Э-эп!

— Все, почти пришли. Щас делаем дело и — к шлюхам! Сегодня Дионисии, а у меня, представь себе, еще глотка вина в глотке не было!

— Пора, — выдохнул Пирр, сидевший в полушаге от Галиарта, и, вскочив на ноги, заорал своим металлическим голосом так, что зазвенело в ушах:

— СТОЯТЬ! ОРУЖИЕ — НА ЗЕМЛЮ!

Эврипонтиды бросились на опешивших охранников как стая голодных кошек на мышиный выводок. Галиарт сорвался с места мгновенно, но некий долговязый призрак (Лих?), обогнал сына наварха, первым врезавшись в кучу злодеев.

— Мечи наголо-о! — заорал кто-то из «белых плащей». Лязгнуло, раздался короткий вскрик, шум борьбы.

Галиарту было некогда следить за схваткой: следуя приказу Пирра, он бросился к дальней фигуре в надетом на голову колпаке (оставив Тисамену ближнюю) и сильным толчком отбросил ее в сторону. Бедняга, упавший животом в кусты, замычал, задрыгал ногами. Его руки были связаны за спиной.

— Сейчас, дружище, сейчас! — Галиарт обернулся, готовый защищать друга, но сражаться было не с кем. Луна, бесстрастный глаз ночи, давала достаточно света, чтобы было видно — все пятеро «белых», отчаянно сквернословя и брыкаясь, сбиты с ног и прижаты к земле превосходящими силами нападавших. Убедившись, что его помощь друзьям не нужна, молодой воин обернулся к спасенному пленнику, схватил его за плечи и вытащил из кустов. Это оказалось непросто — тот был необыкновенно тяжелым. И грузным.

По спине сына наварха пробежал холодок ужасного подозрения. Не справившись с узлом веревки, стягивающей края колпака, он, спеша и обламывая ногти, просто разодрал плотную ткань. Его взору предстали округлившиеся от ужаса глаза, нос картошкой, всклоченная борода, рот, растянутый вбитым кляпом….

— Великая Афина! — простонал Галиарт. — Это не Леонтиск! И не Эвполид!

— Что? — вскричал Пирр. — Что ты сказал?

— Тысяча фурий! Это какой-то старый хряк. Как Ион мог принять его за кого-то из наших?

К Галиарту подскочил Феникс, присел на корточки и вгляделся в лицо связанного человека.

— Вот дерьмо, и правда не афиненок, — протянул разочарованно, как будто товарищ мог ошибиться. Решительным движением рыжий сквернослов вырвал изо рта бедняги обслюнявленный кляп. — Ты кто, чудак?

— Продавец пирожков, — с трудом двигая челюстью, проговорил несчастный Мегакл. — Не убивайте, умоляю! Умоляю!

Он залился слезами и сделал попытку кинуться молодым воинам в ноги, но не удержал равновесия и повалился на бок: руки его были по-прежнему связаны за спиной.

— А второй? — вскинулся Галиарт. Все обернулись к Тисамену.

— Этот — дурацкий мим с приклеенной бородой и напудренными щеками. Да и тот не то потерял сознание, не то умер с перепугу, — раздельно произнес в наступившей тишине его голос. Самого Тисамена видно не было, Галиарт различал лишь его размытую тень и еще одну, безмолвно скорчившуюся на земле.

— Нас провели, — прошипел Коршун.

— Или Ион ошибся, — прорычал Пирр. — Но сейчас мы все узнаем.

Царевич опустился на корточки подле одного из вжатых лицом в землю охранников.

— Ты узнаешь меня, дружище Пактий?

— Пирр Эврипонтид? — изумленно прохрипел тот, придавленный к земле упершимся в спину коленом Лиха. — Какого демона… Вы что вытворяете?

— Нет, это вы какого демона здесь делаете? — с нажимом произнес царевич. — Кто этот бедняга? И где наши товарищи, похищенные сегодня днем?

Пактий задергался, и Лиху пришлось отвесить ему внушительного тумака, чтобы привести в чувство.

— Никого из ваших мы не трогали, — задыхаясь, прошипел «белый плащ». — А эти… пара придурков, задолжавших мне деньги.

— И за это ты решил отправить их кормить раков с каменными «поплавками» на шее? — подал голос Феникс.

— Побойся богов, какие раки? — горячо возмутился Пактий. — Припугнуть хотел, и только! Клянусь!

Спасенный торговец пирожками, услышав это, вдруг дико, в голос, зарыдал.

— За что эти люди схватили тебя? — Галиарт потряс Мегакла за плечо. — Где они тебя держали? С тобой был кто-нибудь еще, высокий молодой парень, афинянин?

Продолжая всхлипывать, Мегакл энергично затряс толстыми щеками.

— Нет, никого не видел, господин военный. Я… виноват, я действительно задолжал этим господам… деньги, — несмотря на то, что его мучители были распростерты на земле, торгаш смотрел на них с неприкрытым страхом.