Елена Хаецкая - Звездные гусары

– Я вообще против подобных фокусов, – заявила она. – Что, он не может вытаскивать из цилиндра обычного кролика?

– К несчастью, господин Рындин – не фокусник, а дрессировщик, – вынужден был объяснять я.

– Еще того хуже! – фыркнула она. – Для цирка было бы куда эффектнее, если бы орангутанг вытаскивал из цилиндра самого господина Рындина.

– Для этого необходим, по меньшей мере, орангутанг, – резонно указал я.

В конце концов г-жа Колтубанова смилостивилась надо мной и даже показала мне на карте самые многочисленные стоянки наблюдаемых ею зверей.

Все это время она рассказывала мне, сколько много вреда бывает от недоучек, воображающих себя “биологами” и “специалистами”; я соглашался с нею от чистого сердца! Никогда еще г-жа Колтубанова не бывала со мною так разговорчива; обычно она относилась ко мне с небольшим высокомерием, вполне приличным для ученой дамы, особенно перед солдафоном. Я нахожу такое обращение весьма трогательным; в нем есть нечто женственно-беззащитное, если хотите!..

По нашим расчетам, частный корабль должен вернуться за Аркадием и забрать с Этады его вместе с добычей приблизительно через две недели. Так что и это письмо, если Бог даст, отправится вместе с г-ном Рындиным. Надеюсь, Аркадий не уничтожит его в отместку за выпитый мною коньяк.

Мы шли по лесу несколько часов, и возле известной мне развилки я остановился в недоумении. Та стоянка, которую помнил я по моим прежним прогулкам, находилась существенно левее указанной на карте. Некоторое время я раздумывал, как лучше идти: по моей памяти или же по рекомендации г-жи Колтубановой.

В конце концов я поделился сомнениями с Аркадием, и тот немедленно принял сторону карты; вот каково волшебное воздействие на мозг человека письменного слова! Если показать человеку лист бумаги со стрелкой и надписью “туда”, человек слепо повинуется! В то время как самое убедительное маханье руками и выкрики “да нет же, осел, не туда, а туда!..” в расчет совершенно не принимаются.

– Мало ли что вы помните, – сказал Аркадий. – Г-жа Колтубанова – ученая, она-то не может ошибаться!

И мы пошли по карте, которой теперь завладел Аркадий. Еще два часа мы ломились сквозь почти непроходимую чащу. Г-н Волобаев, запакованный в свой защитный костюм, сильно страдал. Пот стекал по его очкам, точно дождевые струи. Озерцо, как нарочно, то и дело мелькало в просветах между деревьями, но попасть к нему не представлялось возможным из-за непроходимой трясины.

Наконец мы нашли более-менее надежную тропинку, по которой я пошел первым, пользуясь длинным шестом для пробы дороги.

И что же? Когда мы выбрались к месту, указанному на карте, никаких следов обитания животных там не обнаружилось!

– Она не могла ошибиться, – бормотал Аркадий, совершенно обескураженный. С корзиной за спиной, подобный фигуре на картине художника-сюрреалиста, он бродил по высокой густой траве, то и дело припадая к ней и раздвигая ее руками. – Наверняка они были здесь еще вчера. Тут должен остаться помет.

Глядя на Аркадия в отчаянных поисках помета, я чувствовал себя если не вполне отомщенным за то досадное происшествие, о котором Вы знаете, то, во всяком случае, вполне удовлетворенным. Иному человеку необходимы для насыщения устрицы, а без них и обед не в обед; я же из тех, кто довольствуется обычным картофелем; одному требуется изощренная и жестокая месть, мне же достаточно и самой простой. Что поделать! Я устроен примитивно, как всякий военный от природы.

Стоянки здесь никогда не было. Колтубанова попросту надула нас, подсунув фальшивую карту. Сделала она это, конечно, не ради меня (она даже не знала, в каких отношениях я состою с Аркадием), а просто из женской зловредности. Ей не хотелось помогать нам, но отказать прямо она сочла ниже своего достоинства. Что ж, в моем лице она, сама не зная, обрела поклонника: я из тех, кто в состоянии оценить столь художественное коварство и воздать ему по заслугам!

Обескураженные, несчастные, мокрые и голодные, мы возвращались домой. Коварная г-жа Колтубанова уже заготовила несколько ничего не понимающих улыбок, небрежных пожатий плечами и фраз, в которых многозначительна только интонация, а слова ровным счетом ничего не значат…

– Если бы я не знал вас, Татьяна Николаевна, то никогда не решился бы открыть вам то, что узнал. – С этими словами Кокошкин приступил к разговору, состоявшемуся через несколько дней после первой его встречи с сестрами Терентьевыми. – Но вы мужественны и умны, поэтому…

– Сомнительный комплимент для женщины, – ответила Татьяна Николаевна, улыбаясь через силу.

Кокошкин глянул на нее озабоченно, как мать на ребенка, которому предстоит узнать о том, что у него не обычное расстройство желудка, но нечто вроде небольшой холеры, так что всякие прогулки с друзьями и поход в цирк отменяются на неопределенный срок.

– Несколько месяцев назад на Этаду летало частное судно, – сказал Кокошкин. – Это мне удалось выяснить без больших трудов: через родственников в военном ведомстве я запросил все полеты в том направлении за последний год. Кораблик маленькой компании “Галатея” отвозил туда пассажира и небольшой груз. Согласно летным документам, посадка производилась дважды: в начале и в конце сентября прошлого года.

Татьяна Николаевна совершенно по-мужски хрустнула пальцами и чуть смутилась.

– Продолжайте, Петр Андреевич. Простите – я волнуюсь.

– Да я сам разволновался! – Кокошкин развел руками. – “Галатея” садилась там дважды – и пилот наверняка Штофрегена видел, даже разговаривал с ним, я уверен. Иван ведь не мог пропустить посадку незнакомого корабля.

– Да-да, – сказала Татьяна Николаевна.

– Имя пилота я установил. Некий Товарков Григорий. – Он перевел дыхание и заключил: – Завтра мы с ним встречаемся.

Татьяна Николаевна ахнула и заключила его в объятия.

Григорий Товарков оказался широкоплечим, широколицым мужчиной лет тридцати пяти. Твердый ремень поддерживал его талию, не позволяя ей расплываться. На его ногах красовались ботинки-убийцы, не подпускающие к владельцу ни жару, ни холод и при случае способные нанести сокрушительный удар по колену или ребру предполагаемого противника.

Товарков сидел на скамье в парке и нервно глядел перед собой. Появление гусара в компании молодой дамы и вертлявого паренька заставило его шевельнуться, втянуть воздух ноздрями и переменить позу: он заложил ногу за ногу.

– Вы Товарков? – заговорил с ним Кокошкин. – Мы договаривались о встрече.

Товарков поднял голову и посмотрел на него пристально. Потом встал и протянул руку.

– Здравствуйте.

– Это Татьяна Николаевна и Стефания Николаевна, – представил Кокошкин.