Ларри Мэддок - Три Ганнибала

— Они там, — подтвердил симбионт.

Форчун стал медленно и неслышно спускаться в колодец. Со дна вел новый горизонтальный ход, заканчивавшийся обширным гротом, в дальнем конце которого поблескивала гладкая как зеркало поверхность воды.

У входа в грот стоял скиммер, который агент уже видел раньше, по стенам было размещено несколько загадочных приборов и среди них нечто, напоминающее радарную антенну.

Агент развернул корабль вокруг оси, чтобы получше осмотреться, и вдруг тишину разорвал звук, такой интенсивный, что мог ощущаться кожей, такой пронзительный, что у Ганнибала загудели кости. В тот же момент машина времени была насильно материализована, став видимой для всех. Пока Форчун пытался что-нибудь сделать, входной люк его аппарата стал сам собой открываться, и вторгшийся звук парализовал его.

— Уэбли! — мысленно позвал Ганнибал и тут же понял, что партнера с ним больше не было. Парализованный Форчун смотрел сквозь прозрачный купол, как корабль продолжает медленно кружиться. А потом агент ТЕРРЫ потерял сознание.

День 103: Нет низких, только громкие, а ты — только зыбь оранжевых перьев, убегающих от тебя, потом ослабевающих, твоя тонкая, как пузырь, поверхность, попеременно взбухает и опадает, каждый взрыв вызывает новую зыбь, еще быстрее, усиливающуюся и ослабевающую, фантастически огромную в один момент и микроскопическую в следующий. Твои уши отсоединились, и ты свободен выдержать отвратительную вонь, но, даже закрыв глаза, ты можешь видеть пронзительные

ПИНГ-га-ПИНГ-га-ПИНГ

аааааааааааааааааааааааааах га-ПИНГ-га-ПИНГ

ШШШШШШШШШШШШШШШШШШ,

что, как ты полагаешь, есть звук твоего собственного дыхания и сердцебиения. Хорошо. Даже при сопровождающей это боли факт сознания поддерживает твою веру в единственную вещь, в которую, как ты обнаружил, стоит верить: ты все еще существуешь.

Осознание того, что он все еще жив, не принесло особого облегчения. Конечно, Форчун был немного удивлен продолжением собственного существования, но не мог вспомнить, чтобы он когда-нибудь за все время работы спецагентом был сильно удивлен тем, что пережил смертельную опасность. Опыт давно научил его тому, что из любой ловушки есть выход, стоит только достаточно над этим поработать. Быть пойманным являлось одной из рискованных особенностей его профессии. Из этого следовало, что умение освободиться также должно было относиться к числу его профессиональных качеств. Однако самым высшим из навыков спецагента все-таки считалось избегать ловушек.

Этот случай, однако, явно отличался от всех других. В прошлом его приковывали к стенам, заключали в камеры, подвергали пыткам, допрашивали с пристрастием, но сейчас впервые он не мог понять, какие же оковы его держат и чего от него хотят. Он не мог даже пошевелить головой. Чтобы открыть глаза, нужно было приложить невероятное усилие.

Не более чем в двух футах от него была вогнутая стена из какого-то гладкого пластика или металла, в центре которой имелось квадратное отверстие, достаточно большое, чтобы проползти сквозь него. За отверстием он мог видеть узкий коридор с прямоугольной дверью в дальнем конце.

При этом у Форчуна было ощущение, что он висит вниз головой. Чтобы проверить это, он собрал немного слюны на языке и подвинул ее к краю нижней губы. Она стекла обратно в рот. Все правильно. Значит, дверь был наверху шахты, а он лежал на дне. Он снова попытался пошевелить руками и ногами, но безуспешно.

И все же он был жив. Это ободряло. В качестве эксперимента он попробовал задержать дыхание. Это оказалось нелегко, но сработало. Он не мог чувствовать расширения или сужения грудной клетки, но мог контролировать хотя бы дыхание. Как бы теперь еще убедиться, что части тела, не подвластные контролю, еще действуют? Пока же все, что он мог сделать, это лишь проанализировать свое затруднительное положение.

Более всего его раздражало то, что его поймали в самом начале игры. Если бы он был новичком в подобных делах, ему не было бы так стыдно, но, будучи одним из девяти лучших агентов ТЕРРЫ, получивших престижную лицензию на вмешательство, и при этом так влипнуть в начале операции, все это просто выбивало из колеи. Уэбли будет хохотать над ним всем своим организмом. Кстати, а где партнер?

— Уэбли! — мысленно позвал Форчун и внимательно осмотрел стену и коридор за ней. — Уэб? — повторил он.

Ничего в поле зрения не несло никаких признаков того, во что мог превратиться симбионт. Форчун заставил себя не думать о том, что партнер мог быть уничтожен — он уже слишком часто делал подобное ошибочное заключение, после чего этот непробиваемый симбионт появлялся в последний момент живой и здоровый и по-прежнему язвительно ироничный. Нет, Уэбли должен находиться где-то поблизости. Форчун почувствовал уверенность в том, что снова его меняющий форму коллега сумел выжить, какие бы бомбы на них не бросали, и, возможно, в этот момент уже обдумывал план его спасения. Если то, что парализовало человека в машине времени, было каким-то видом психотронного излучения — а Форчун был почти уверен в этом-то эта энергия все же не могла действовать быстрее фантастического механизма самосохранения симбионтов. По всей вероятности, Уэбли удрал от ее воздействия прежде, чем напавшие на них противники могли понять, что он там вообще был. При самом удачном стечении обстоятельств он мог захватить машину времени, когда оттуда извлекли Форчуна, и сейчас уже вернуться на ТЕРРУ за подкреплением. Ганнибал решил, что беспокоиться об Уэбли будет просто потерей времени. Разрешив эту проблему, он вернулся к собственному положению.

К моменту, когда его протоплазма, последовав безусловному инстинкту, провела необходимый внутренний ремонт и когда к Уэбли снова вернулось сознание, и Ганнибал Форчун, и машина времени исчезли. Симбионт сфокусировал свою энергию в мысленный зонд и обследовал окрестности в поисках следов своего партнера. Не найдя ничего, он откатился в тень под массивным сталагмитом и закончил процесс самовосстановления. Довольный тем, что его повреждения были минимальны, он вытянул гибкий глазной стебель до верхушки сталагмита и оглядел всю пещеру.

Скупой красноватый свет давал возможность увидеть, что приборы тут остались, но имперского скиммера не было. Две радарные антенны все еще были направлены на то место у входа в грот, где засекли их машину. Уэбли не мог быть уверен, выключили их или оставили в рабочем состоянии. Превратившись в гибрид виноградной лозы и многоножки, Уэбли начал осторожно двигаться вверх по стене пещеры, выращивая по необходимости ноги и шупальца, совершая сложный слалом среди свисающих сверху сталактитов. Обнаружив небольшое отверстие в потолке, в котором чувствовалась тяга воздуха, он нырнул туда и по длинному, извивающемуся естественному ходу выбрался на солнечный свет. Совершив это, он вырастил пару протоплазматических крыльев, оперил их и поднялся в воздух. Сориентировавшись на местности, он полетел к особняку Ванго и Аррика. Резиденция была пуста.