Левицкий Михайлович - МАРК КРАСС

– Как жаль, что я не смог участвовать в осаде Афин, не увидел падения одного из величайших городов мира, – с грустью промолвил Красс.

– Оставь свои чувства для девушек, Марк. Величие Афин в прошлом, времена Солона и Перикла прошли. Город оказался под властью ничтожных правителей и поэтому достоин постигшей его участи. Что теперь Афины? Разменная монета в моей игре с Митридатом. Если тебя, Марк, интересуют статуи греческих скульпторов, картины, книги – можешь недорого купить их у моих легионеров. Я и сам так поступаю. Можешь приобрести двух-трех философов. Они пригодятся для совершенствования ума и красноречия, если ты помышляешь о высоких должностях. И не переживай, Марк Красс: не успел к падению Афин – будешь брать Рим, если, конечно, не сложишь голову в Азии.

– Я готов, не жалея жизни, сражаться там, где ты сочтешь нужным, Луций Сулла Счастливый.

– Смерть твоя мне не нужна. Береги себя и помни: мне нужна твоя голова, а не рука, махающая мечом. Рук у меня достаточно, а будет мало – еще куплю, – сказал Сулла и одарил Красса по-отцовски заботливым взглядом. – Кстати, наместнику Африки Квинту Метеллу пришлось бежать вслед за тобой. Его изгнал собственный легат Гай Фабий. Но это все пустяки. Вначале покончим с Митридатом, восстановим порядок в Риме, а уж затем займемся Африкой, Испанией и всем прочим.

Красс с восхищением смотрел на собеседника. Он так просто и естественно говорил о приведении к покорности всего мира, словно речь шла о наведении порядка в собственном доме.

– Ты не сильно устал после долгого плавания, Марк? – вдруг спросил проконсул.

– Совсем наоборот, доблестный Сулла. Встреча с тобой придала мне сил.

– Тогда поедешь со мной на переговоры с Архелаем. Это наиболее талантливый военачальник Митридата, и тебе будет полезно познакомиться с ним.

– Когда прикажешь быть готовым?

– Мы выезжаем немедленно, Архелай уже ждет. Он мой враг, но достоин уважения, и я не хочу томить его ожиданием.

Сулла набросил поверх обычной одежды темно-красный палудаментум [10], и, взяв с собой шесть ликторов и две сотни всадников, они отправились в путь.

Архелай ждал их близ города Делии. Как и Сулла, он не придавал большого значения одежде, несмотря на значимость встречи. Зато его свита блистала восточными нарядами и дорогим оружием. Чуть поодаль застыли катафрактарии – всадники, как и их кони, сплошь покрытые металлической броней.

Сулла первым протянул руку, которую Архелай не замедлил крепко пожать.

– Прости за опоздание, Архелай. Накануне встречи пришли корабли моего легата вместе с легионом из Испании.

– Я видел их, – заметил военачальник Митридата. – Твоя задержка была недолгой, и я благодарен, что ты согласился встретиться и выслушать предложения моего царя.

– Каковы же они?

– Царь Митридат Евпатор выводит войска из Греции и сохраняет за собой азиатские владения. Зная, что тебе предстоит война за Рим, Митридат готов предоставить в твое распоряжение флот для перевозки легионов в Италию, деньги и даже войско. Размер помощи установи сам, а царь, если сочтет возможным, с удовольствием предоставит ее тебе.

– Ты предлагаешь Луцию Корнелию Сулле переправить в Италию войско врагов римлян, чтобы вместе с ним уничтожить Рим? Сулла Счастливый не нуждается в помощи твоего царя. Лишенный всякой поддержки Рима, я разбил твою стадвадцатитысячную армию при Херонее. Ведь передо мной стоит тот самый Архелай, который бежал от Херонеи с горсткой воинов и два дня прятался в Орхоменских болотах? Тот Архелай, который завалил все дороги Беотии трупами своих людей?

– Таковы предложения царя Митридата Евпатора, – ответил Архелай, с трудом сдерживая гнев.

– Твой царь потерял в Греции лучшие свои войска, и после этого он желает оставить за собой римскую провинцию Азия, Вифинию, Пафлагонию, Каппадокию. Чем он будет защищать свои новые владения – оживит уничтоженные мною сто шестьдесят тысяч своих воинов? Он даже костей их не сможет собрать по равнинам, горам и городам Греции. Пусть заглянет на дно морское – там он тоже найдет немало своих людей.

– Твое положение также не блестяще, – заметил Архелай. – Рим раскололся на части, и ты – лишь одна из его частей. Митридат мог бы обратиться с предложением мира к римскому сенату.

– Это сенат разбил войска Митридата под Орхоменом и Херонеей? Сенат взял Афины и Пирей?

– Мой царь мог бы обратиться к Фимбрии. Он довольствовался бы немногим, хотя и причинил немало хлопот Митридату.

– Говоришь, Фимбрии много не надо? Что ж, я не держу тебя, Архелай, поезжай к нему и заключай мир. Но поспеши, у меня не осталось противников в Греции, и легионеры скучают в бездействии. Скоро я поведу их в Азию и мечом скреплю договор между Митридатом и убийцей консула.

– Я пришел к тебе, Луций Корнелий Сулла, с предложением мира. Я изложил условия моего царя и хотел бы услышать ответ, который можно будет передать Митридату Евпатору.

– Верно, Архелай, не для того мы сюда пришли, чтобы обмениваться оскорблениями. Желания Митридата настолько не совпадают с моими, что я отказываюсь даже обсуждать их. Но мы с тобой люди умные и вполне могли бы договориться.

– О чем же? – насторожился Архелай.

– Как ты понимаешь, Митридату конец, и это лишь вопрос времени. Тебе я предлагаю более достойную судьбу. Несмотря на мои победы, я все же считаю тебя, Архелай, лучшим военачальником, с которым мне приходилось сражаться. Виноват в поражениях не ты, а твое войско, наспех собранное и необученное. Я дам тебе настоящих воинов, умеющих только побеждать. Ты будешь лучшим моим легатом, вторым человеком после меня. – Сулла внимательно посмотрел на полководца Митридата. – Вижу, это не подходит. Насколько я знаю, ты каппадокиец, причем знатного происхождения. Что ты скажешь, если я сделаю тебя царем Каппадокии и союзником римского народа?

– Благодарю за лестные предложения, но Архелай не был и не будет предателем. Я делил с царем радость побед; негоже оставлять его в трудные дни. Да и скажи честно, Луций Сулла, смог бы ты верить человеку, предавшему своего благодетеля?

– Примерно это я и ожидал услышать в ответ, хотя мне искренне хотелось иметь такого друга, как ты, Архелай. Выслушай же мои условия мира с Митридатом. Прежде всего, царь должен уйти из Азии, Пафлагонии, Вифинии, Каппадокии и Галатии. Он передаст Риму, то есть мне, – поправился Сулла, – семьдесят обитых медью кораблей и выплатит две тысячи талантов. Жители Хиоса, увезенные в Понтийское царство, должны быть возвращены на родину. Это требование касается и угнанных в рабство македонян, оставшихся верными Риму. И последнее: должны быть выданы все находящиеся в плену римляне и италики, а также перебежчики.