Александр Авраменко - Мы всякую жалость оставим в бою…

Надо признать, что, по крайней мере, разворачиваться в лаву и скакать по полю Дэван свою орду выучил. Они очень впечатляюще несутся вперед с диким визгом, на скаку палят из карабинов, размахивают шашками. Как говорил мой первый командир, соратник Кольцов про первые северо-манчжурские части: «Хоть для преследования разгромленного противника сгодятся». Ого, кажется, нам хотят показать артиллерию дивизии. Дэван подъезжает поближе к броневику и через переводчика интересуется, как мне понравилось увиденное. Сообщаю, что я в восхищении. А, может, и в самом деле ничего солдаты. В деле посмотрим…

Мы подъезжаем к позиции артиллерийского дивизиона. Вот это да, такое даже не в каждом музее увидишь. Две 77-мм крупповские пушки, одна японская 75-мм «тип 38», пара японских же 70-мм гаубиц и «жемчужина коллекции» — два 42-мм горных орудия Максима-Норденфельда, которые считались устаревшими еще во время Англо-Бурской войны. Бог мой, где они взяли этот металлолом?! Дэван, радостно улыбаясь, рассказывает о несравненных достоинствах своих великолепных пушек и их бравых артиллеристах. Оглядываюсь. Комбаты отчаянно пытаются не захохотать в голос, а начарт нашей дивизии, подполковник Скоблин, явно изо всех сил удерживается, чтобы не схватится за голову от знакомства с такими раритетами. Свят-свят-свят, да у них и снаряды к этим реликтам имеются?! А их при выстреле не разорвет?! Так и есть, все орудия приветствуют нас дружным залпом салюта. Смотри-ка, не разорвало. Вот рассказать кому, что видел эти чудища в боевой обстановке, так ведь и не поверят…

Пулеметный эскадрон тоже выглядит как выставка устаревших образцов оружия. Потертые Максимы, Кольты, Гочкисы, Арисаки, — все вперемешку рядом с новенькими ДП-28 и ЕП-34. Ну, эти-то Дэвану из монгольской армии передали, понятно. Интересно, а почему это у их светлости ДШК не на станках в небо смотрят, а тут же, на параде красуются? Перун-хранитель, спасибо еще, что наши соколы безраздельно господствуют в небе, а то япошки бы нам показали парад…

Оглядев все воинство Дэвана (Боже милосердный, если это лучшие солдаты, нукеры, то что же у него творится в худшей части?!) мы отправляемся к юртам. Так, начинается как обычно. Огромный медный котел, в котором варится баранина и баран на вертеле. Любопытно, а гарнир они какой-никакой сообразили?

Мы рассаживаемся вокруг снежно-белой кошмы. Дэван любезно предлагает мне место во главе стола. Ну, эту восточную церемонию я уже изучил. Прикладываю руку к сердцу и, чуть поклонившись, отрицательно качаю головой. Он настаивает. Я тоже. Наконец он, с деланной неохотой, усаживается на главное место и приглашает меня сесть по левую руку от себя. Я вежливо киваю и усаживаюсь. Тут же одна из жен Дэвана, смазливенькая молодка, вся увешанная серебряными украшениями, протягивает мне расписную пиалу. О, Господи, опять айран!

Начало банкета проходит в обычном монгольском стиле. Жирный бульон — шэлюн, в который макают куски жареной и вареной баранины, вечный айран, сухой овечий творог. И, конечно же, спиртное в невообразимых количествах. Пока мы едим, вокруг нас под заунывную мелодию танцуют молодые девушки. То ли это наложницы их светлости, то ли «фрейлины» двора — кто их разберет. Мы мерно напиваемся, пытаясь выгнать алкоголем кошмарное впечатления от новых союзников…

Что? Князь Дэван пихает меня в бок чем-то твердым. Ну ящик, ну с сигарами, ну и что? ЧТО? Какие негры? Их светлость на ломанном русском языке предлагает мне любимые сигары негров? Я что, уже допился до галлюцинаций? Ах, вот в чем дело: на крышке ящика изображены негры, и Дэван искренне считает, что это изображение основных потребителей заморского курева. Сигары, кстати, не из самых плохих, хотя и не слишком дорогие. Благодарю, Ваша светлость, я не большой любитель сигар.

А пьянка между тем приобретает размах. На патефоне уже в тринадцатый раз гремит столь полюбившаяся князю «Катюша». Ее сменяет торжественно-мрачный «Полночный лес в Арденнах». Удивительно, как эти молоденькие монголки умудряются танцевать под любую, даже совсем неподходящую мелодию. К танцам присоединяются мужчины, и скоро мы уже все отплясываем под «Донскую походную». В круге появляются весьма миловидные китаянки в европейской одежде. Вот это — точно наложницы, причем какого-нибудь второго или третьего ранга. Довольно мило танцуют. Многие совсем еще девчонки. Хотя у этих маленьких обезьянок трудно понять: сколько им лет.

Танец заканчивается и мы снова рассаживаемся вокруг кошмы. На ней, в дополнение к баранине, появляются и европейские блюда. Теперь к сидящим гостям присоединяются танцовщицы. Дэван с очаровательной непринужденностью облапил какую-то девицу, одновременно умудряясь чавкать бараниной, обмазанной икрой (гурман!) и отправлять в пасть пиалу за пиалой коньяк, водку и шампанское. Он вытирает жирные руки о волосы сидящей у него на коленях девушки и поворачивается ко мне:

— Друг мой, я всегда удивляться: как такой распутный женщин как русский, может рожать такой воин?

Интересно, с чего этот варвар решил, что наши женщины распутны? Ну-ка, ну-ка…

— Ваша светлость, я хотел бы уточнить: почему Вы решили, что русские женщины распутны?

Его физиономия расплывается в масляной улыбке, глаза хитро прищуриваются. Он притворно грозит мне пальцем:

— Я все знать, все знать. Я видеть, как жить ваш русский женщин, — он делает кому-то знак, и у него в руках появляется журнал. «Огонек»?

— Вот здесь. Разве это не правда?

Он демонстрирует мне разворот журнала. На развороте изображена молодая женщина, принимающая ванну. На полочке рядом стоят флаконы с шампунями, одеколонами и духами. А на переднем плане — огромный флакон с одеколоном «Любава». Ну и что он хочет этим сказать? Обычная реклама…

— Он купаться в одеколон. А потом пахнуть как самый низкий продажный шлюха. Так? — он опять ухмыляется, — Разве у Вас печатают снимки шлюха?

Понятно. Интересно как я ему объясню, что такое реклама? Такое ощущение, что Дэван живет во времена Чингисхана. Хотя, почему ощущение…

— Вот! — он толкает ко мне одну из девиц, но не китаянку, а монголку, — Дочка сестра. Бери! Не развратный, чистый (ну это, вряд ли, с учетом запаха!), детей рожать много. Настоящий батуры будут. Бери!

Здравствуйте! Вот только наложницы мне и не хватало! Так, надо срочно придумать, как будем отказываться от подарка. Впрочем…

— Ваша светлость, я восхищен Вашим подарком. Но по законам нашей страны я не могу связать себя с женщиной другой веры. Завтра же я отправлю ее на Родину, в монастырь, где ее обучат нашему языку и введут в лоно Православной Церкви.

Вот так. В монастыре девчонку воспитают как положено, а потом она вполне сможет составить счастье какого-нибудь дарга из армии МНР. Глядишь, к тому времени и Дэван либо цивилизуется, либо погибнет, либо забудет о своей племяннице. А пока можно пьянствовать дальше. Как же я не люблю эти бессмысленные попойки!