Андрей Лазарчук - Все, способные держать оружие…

— Кац-Нельсон, — поправил меня Командор. — Да, прадедушка Хаим был бы таки доволен этим сравнением, нет?

Прадедушку Хаима Командор выдумал. Он чернявый — так что, может быть, и течет в нем еврейская кровь. А может быть, армянская. Или ассирийская. Он сирота — как почти все актеры «Трио». Он даже не знает, откуда взялась в метрике эта его фамилия: Резанов. Крупицыны вот знают… Похоже, поэтому в нем просыпается время от времени национальная озабоченность.

А может, он и впрямь потомок того самого командора Резанова, врага и соратника Крузенштерна?..

Интересно, Командор уверен, будто привлечение в «Трио» сирот объясняется только экономикой — не надо потом платить пенсий. Я пытался рассказывать ему об янычарах, но он не очень-то слушал.

Панин потряс сигаретной пачкой, порвал ее, заглянул внутрь, потом вопросительно обвел нас глазами; я отдал ему свою. Панин закурил и откинулся на спинку стула.

Стул угрожающе заскрипел.

— По-моему, Пан, — сказал Панин, скосив глаза на сигаретный огонек, — ты сам отворачиваешься от своих же правил. Необходимый минимум информации мы имеем, — он кивнул подбородком на стопку личных карточек, — а все остальное — это праздное любопытство.

Я курил и смотрел на них обоих. Конечно, они были правы. И по форме, и по существу. Нам нужно сорвать покушение, обеспечить безопасность четверки — все прочее не наше собачье дело. Но, но, но… что-то не давало покоя.

Эти триста миллионов в сейфах «КАПРИКО», о которых наконец с оглядкой сообщил Феликс, докопавшийся До чего-то серьезного? М-м… а что мне до них?

— Где у нас карта? — спросил я.

Панин подал карту.

Так… Здесь найдена псевдобомба… здесь и здесь — еще две квартиры, снятые «пятимартовцами»… Это — посольство Союза Наций, это — Сибири. Это — «КАПРИКО» со своими сейфами… Не может же быть случайным то, что все они расположены на пятачке диаметром полтора километра?

— Сколько могут весить эти триста миллионов наличными? — спросил я Командора.

— Тонны две, — сразу же ответил Командор. — Крупными купюрами, разумеется.

— Крупными… крупными… конечно, крупными! О, черт! Парни, я все понял.

Смотрите сюда: завтра кто-то звонит в гепо, в бургомистрат — неважно — и говорит, что в окрестностях сибирского посольства установлена атомная мина. Что делают власти? Эвакуируют население и ищут мину. Находят. Прежде чем всех не эвакуируют, за обезвреживание саперы не принимаются. Так? За это время — сколько пройдет? час, два, три? — можно вскрыть десяток сейфов. Что дальше? Надо вывезти — две тонны бумажек. Как? Ясно — повязать саперов и в их форме, на их машине, при мигалках, при полицейских мотоциклистах… понятно. Но это еще не все!

Встреча четверки назначена на полдень. Утром они слетятся… ладно. Если в городе будет объявлена атомная тревога, их же спустят в бомбоубежище — а как раз под Иглой проходит туннель Внешнего кольца метро… и вот здесь он тоже проходит! — я ткнул пальцем в то место Лосиноостровского парка, где густыми штрихами были отмечены челночные рейсы легковушек.

— Внешнее кольцо ведь затоплено, — сказал Панин.

— Ну и что? Если заряд от мины есть…

— Ребята, — сказал Командор, — а ведь может оказаться, что мы опоздаем…

— Да, — сказал Панин. — Тем более — надо убирать всех сегодня.

— Я думаю так же, — сказал Командор. — Времени уже нет. И потом не забывай — на нас в любую секунду может наткнуться гепо. И тогда вообще — все.

— Анекдот про обезьяну помнишь? — спросил Панин.

— Про шкурку банана?

— Нет. «Не надо думать, надо трясти».

— И впрямь про нас.

— Про нас.

Я разворошил стопку карточек. За сутки она пополнилась еще четырьмя выявленными террористами. Фотография грузового фургона, взятого ими в прокате. Фургон второй день стоит на охраняемой стоянке в трех километрах от Иглы. Впрочем, дальность боя стошестидесятимиллиметрового миномета, состоящего на вооружении Русского территориального корпуса и используемого, в числе прочего, для стрельбы атомными минами, составляет семь с половиной километров… Ладно, грузовик можно просто сжечь. Банальной бутылкой с бензином — Командор бросает их на восемьдесят метров. А вот всех этих ребят придется убирать голыми руками… или почти голыми.

— Слушай, — сказал Панин, — а может, все не так? Возьмем этот муляж бомбы…

Нодар звонит на квартиру, ему не отвечают, он звонит еще, потом посылает туда Иосифа. Иосиф видит, что нет ни бомбы, ни парня. Возвращается к Нодару, вместе они звонят в разные места, наконец, в кассы, и узнают, что этот парень взял билет в Бейрут. Но в аэропорт, чтобы узнать, улетел ли он, они уже не звонят.

Что, уверены, что улетел? А по-моему, наоборот: они знают, что на дорогах радиационный контроль, а мина светит — и не проскочить… То есть они сами не подозревают, что мина свинцовая…

— Думаешь, если бы они знали об этом, то позвонили бы в порт?

— Думаю, да.

— То есть — кто-то их с этой миной надул?

— Скорее всего, так.

— Интересный оборот… японские болваны… да.

— Чуешь, чем пахнет?

— Надувными танками пахнет… Но все равно — нам надо доделывать дело. — Придется.

— Придется, Сережа… А мне придется постоять в сторонке и подождать, пока вы там ковыряетесь. — Не самая худшая участь.

— Да. Ладно, тогда я съезжу сейчас в Лосиный Остров, посмотрю там на месте, что и как. Оттуда вернусь на турбазу, отпущу Крупицыных. Ну, а вы — можете начинать.

— Как Яков скажет, — усмехнулся Командор. — Он теперь главный…

В подвале Гера возился с правой передней дверью нашего «зоннабенда». Мы потому так любим «зоннабенд» что в нем огромное количество мест, где можно устраивать тайники — причем такие тайники, что без автогена не доберешься — если не знать, как они открываются. В каждой дверце, например, можно спрятать по паре пистолетов, при этом даже заводские пломбы останутся на месте. Достать же пистолет можно секунд за пятнадцать. Я перекинулся с Герой парой слов, взял большую канистру с «лешачьим бензином» — жидкой взрывчаткой очень неплохой мощности, по запаху и консистенции действительно почти неотличимой от бензина, — и взрыватель к ней. Яков сидел в своей конуре.

— Ну, как? — спросил я. — Скоро?

— Уже почти все. Шлифую. А что, надо быстро?

— Нормально, Яков. Не суетись. Времени у нас вагон — делай хорошо.

Времени у нас, на самом деле, почти не оставалось, но на этой работе его экономить не следовало: Яков синтезировал голоса Нодара, Иосифа и княжны.

Примерно такую фразу: «Молчи и ни о чем не спрашивай. Выходи из дома, тебя ждет машина. Делай все, что тебе скажут…» Что-то в этом духе. Командор у нас большой спец по убедительным текстам. От того, как убедительно получится это после перевода и обработки на раухере Якова, зависит наш успех — а также целостность шкур и Командора, и всех остальных…