Олег Авраменко - Принц Галлии

— В вашем голосе мне слышится сомнение, — заметил падре.

Где-то с минуту Бланка молчала, глядя на него, затем ответила:

— Вы правы, дон Антонио, я не верю тому, что сказал мне отец. Борьба за наваррский престол приведет к междоусобице в стране, и в конечном итоге Наварра будет разделена между Кастилией, Гасконью и Арагоном.

— Вы говорили отцу о своих сомнениях?

— Нет, падре. Я поняла, что он сам это знает. Он явно замышляет что-то другое, иначе… Если бы он хотел сделать меня королевой, то выдал бы замуж за принца Арагонского. Этот союз устранил бы многие недоразумения между нашими государствами. А так… Я сама теряюсь в догадках.

— В таком случае, принцесса, я помогу вам во всем разобраться. В силу определенных причин мне доподлинно известно, почему ваш отец устраивает этот брак.

— И почему же?

— Потому что граф Бискайский — единственный из более или менее достойных претендентов на вашу руку, которого дон Фернандо может женить на вас второпях, пока отсутствуют Филипп и ваш брат дон Альфонсо.

— Вы уже второй раз упоминаете Филиппа, — произнесла сбитая с толку Бланка. — Он-то здесь причем?

— Дело в том, принцесса, что осенью Филипп просил у дона Фернандо вашей руки и получил от него согласие — правда, с условием до весны держать это в тайне. — И падре рассказал Бланке об уговоре, достигнутом между Филиппом и королем. — Как это не прискорбно, принцесса, но государь отец ваш обманул Филиппа, а с вами и вовсе обошелся жестоко. Ваш предстоящий брак с графом Бискайский продиктован вовсе не политическими соображениями. Он затеян для того, чтобы устранить вас с пути вашей сестры.

— Да, теперь я все понимаю, — тихо, почти шепотом произнесла Бланка. Губы ее дрожали, черты милого лица исказила гримаса отчаяния, а в красивых карих глазах стояли слезы. — Отец очень любит Нору. Очень… даже слишком. И когда она потребовала, чтобы ее выдали за Филиппа, он не мог ей отказать. Я все думала, на какую же хитрость он пойдет, но разве могла я предположить, что он… опустится до подлости!.. Если я буду замужем, Филипп женится на Норе, чтобы получить помощь Кастилии в борьбе за галльский престол, а я… — Тут она судорожно сглотнула, еле сдерживая рыдания. — Я принесена в жертву Нориному капризу!

— Еще нет, — мягко возразил падре. — Вас только определили в жертву, но заклание еще не свершилось.

Во взгляде Бланки засветилась робкая надежда.

— Этого можно избежать? Но как?

— Если ваш брат дон Альфонсо и Филипп успеют вернуться в Толедо до дня вашей свадьбы, они смогут расстроить ее.

— Они не успеют, — с горечью заметила Бланка. — Отец все рассчитал.

Дон Антонио кивнул:

— Боюсь, вы правы. Я тоже думаю, что они не успеют в срок. Поэтому ради вас и Филиппа я готов взять грех на душу и во всеуслышание заявить, что еще месяц назад я тайно обвенчал вас.

Бланка вцепилась пальцами в подлокотники кресла.

— Боже, милостивый! — выдохнула она. — Вы это сделаете?

— Да, сделаю, — решительно кивнул падре. — С вашего позволения, конечно. За согласие Филиппа я ручаюсь.

— Но ведь это будет ложью!

— Знаю. Я солгу. Вам же лгать необязательно — вы можете просто молчать и дожидаться приезда Филиппа. Еще вчера вечером я отправил к нему гонца с письмом, в котором изложил свой план. У меня есть небольшой приход, церковь Святого Иосифа, и я уже сделал в церковной книге запись о вашем браке — задним числом, семнадцатым декабря прошлого года. В этот день, согласно моему дневнику…

— Минуточку! — перебила его Бланка, с трудом переводя дыхание; глаза ее лихорадочно блестели. — Я в смятении, падре. Вы меня шокировали. Ваше предложение, это… это не только противозаконно, это богопротивно, это не по-божески. Такой, с позволения сказать, брак будет недействителен перед небесами.

— Это не имеет никакого значения, принцесса. Брак все равно будет признан недействительным с точки зрения закона и церковных канонов, но процедура его аннулирования займет определенное время.

— Уж отец позаботится, чтобы оно было сведено к минимуму.

Падре покачал головой:

— Не все так просто. Еще в конце осени Филипп испрашивал у Святого Престола согласия на брак с вами и получил его. Ваш отец тоже дал свое согласие — правда, только в устной форме и конфиденциально. В любом случае, архиепископ потребует тщательного рассмотрения дела, и непременно в присутствии Филиппа, чего, собственно, мы и добиваемся. Надеюсь, ваш брат, дон Альфонсо, сумеет убедить вашего отца изменить решение. А что до Филиппа, то будьте уверены, он найдет способ заставить графа Бискайского отказаться от брака с вами.

В комнате надолго воцарилось молчание. Позабыв о правилах приличия, Бланка ожесточенно грызла коротко остриженный ноготь на своем большом пальце. Наконец она спохватилась, торопливо отняла руку ото рта и смущенно произнесла:

— Вы меня искушаете, преподобный отец. Должна признать, что соблазн очень велик.

— Вы любите Филиппа, не так ли? — видя, что она все еще колеблется, без обиняков спросил падре.

Бланка в замешательстве опустила глаза.

— Ну… — Немного помолчав, она совладала с собой и открыто взглянула на падре. — Вы задали прямой вопрос, дон Антонио, и это предполагает такой же прямой ответ. К сожалению, я не могу ответить вам прямо, поскольку сама еще не знаю ответа. Но если вы спросите меня, хочу ли я стать женой Филиппа, то я скажу: да. Я хочу, чтобы он всегда был со мной, хочу, чтобы он был спутником всей моей жизни. Я давно этого хотела и мечтала о том дне, когда мы поженимся. И будь у меня выбор, я бы не задумываясь предпочла его даже императору, потому что он мне нравится больше всех остальных. Если это и есть любовь, тогда я люблю Филиппа.

— Вы считаете, что будете счастливы с ним?

— Я надеюсь на это.

— Уверяю вас, принцесса, — проникновенно сказал падре. — Филипп не обманет ваших надежд. Я, конечно, не могу ручаться за его верность, но я знаю, как серьезно он относится к семье и браку. Вы всегда будете главной женщиной в его жизни, его супругой, матерью его детей… — Преподобный отец поднялся с кресла, понимая, что сделал все возможное, а остальное теперь зависит от Бланки. — Я не стану торопить вас с ответом. Время у нас еще есть, так что хорошенько все обдумайте и взвесьте.

— Хорошо, дон Антонио, — сказала Бланка. — Я подумаю.

К сожалению, этот разговор так и остался лишь разговором, и предложенный падре Антонио план не был приведен в исполнение. Дальнейшее поведение Бланки не поддается никакому логическому объяснению. Впервые в своей жизни она лицом к лицу столкнулась с людской подлостью, и человек, который так жестоко, так коварно и вероломно обошелся с ней, был ее родной отец. Отец, которого она глубоко уважала, которым она искренне восхищалась, который всегда и во всем был для нее примером… Жестокое разочарование постигло юную шестнадцатилетнюю принцессу — не по годам умную и рассудительную девушку, но еще не подготовленную к встрече с суровой действительностью. Ее душа была по-детски чиста и непорочна, а сердце ранимое, и это ужасающее открытие напрочь парализовало ее волю, лишило ее сил и всяческого желания бороться за себя, за свое счастье…