Валерий Большаков - Меченосец

Олег покачивался в седле, усталый и безучастный. Только усилием воли он заставлял себя следить за флангами и беречься от внезапной атаки. Запал кончился, порыв иссяк – они собрали почти все уворованное добро, кроме той доли, что уволок чагодовский зятек, но этой малостью можно было и пренебречь.

Жрецы попрятались, пение стихло.

– Турберн, – позвал князь. – Ты как, силушку не растратил?

– Осталось чуток, – ухмыльнулся Железнобокий.

– Это хорошо. Надо будет Свирида найти, а то негоже возвращаться с недоделками да недоборками. Мы с Фудри и Стегги к Вусегарду двинем, а ты бери Олега и Хурту и выследи этого зятька. Ивора возьми и Свена.

– Сделаем! – кивнул Турберн.

А Олег чуть не ляпнул: «Благодарю за оказанное доверие!»

Перейдя по мостику через ручей, который местные звали незатейливо – Ручай, – Турберн со своими пересек редкую рощицу пирамидальных тополей и выбрался к харчевне, именуемой на ромейский манер таверной, – купцы из Херсона, когда прибывали в Самбат на торги, всякий раз заглядывали сюда.

«Таверна» напоминала длинные дома русов, только сложена она была не из дерева, а из саманного кирпича, и крышу покрывал не торф, а черный от дождей тес.

Развернув коня, Железнобокий сказал:

– Свирид где-то скрывается, но Зарина его здесь. Если он и решил уйти насовсем, то не один. Чагод подл, но только не для своих. Думаю, он для того и разделился со Свиридом, чтобы тот Зарину прихватил, дочку его...

Со стороны огородов подскакал Хурта.

– Что скажешь? – обернулся к нему Турберн.

– Дома Зарина, – выдохнул Славин. – Незаметно, что тревожится, – ходит по двору, скотину кормит... Воиста с Алком я там оставил, пускай приглядят.

– Ага... – сказал Железнобокий глубокомысленно. – Тогда так. Стегги с Сауком у Почайны побудут, один у моста, другой у брода. Ежели появится Свирид, не вспугните его, проводите незаметно до дому, а уж мы встретим ворюгу, как полагается. Ивор и ты, Свен, отправляйтесь к дому Свирида, Хурта вас проводит. Ты, Олег, здесь покрутись, в харчевне, послушай, что люди говорят, а я до Горы прогуляюсь. Все, разъезжаемся!

Варяги разъехались. Сухов проводил их взглядом, спешился, бросив поводья мальчишке-слуге, и переступил порог заведения.

Внутри было довольно светло – широкие окна, на зиму забираемые досками, стояли раскрытыми. В двух больших очагах шуровал огонь, подогревая похлебку в медных котлах. Кудрявый серый дым смерчиками уходил в отверстия, прорезанные в крыше. Алые отсветы огня мешались с дневным светом и бликами ложились на закопченные стропила.

Зал был перегорожен плетеной из ивняка стенкой, обмазанной глиной, – в проеме, задернутом занавеской, все плавало в дыму. Между столбов, подпиравших крышу, стояли четыре длинных стола и лавки. Земляной пол был присыпан резаной соломой.

Одну из выскобленных столешниц попирали ручищи хозяина, с виду добродушного медведя – шея в обхвате головы шире.

Посетителей было немного, человек пять, все местные, менявшие выпивку на сельхозпродукты.

Держатель «таверны», завидя Олега, поспешил навстречу, излучая обаяние и радость – почуял настоящие деньги.

– Рады, рады вам, – частил он на плохом русском, и себя, и Олега употребляя во множественном числе, – рады! Проходите!

– Спроворь-ка мне яишню, – велел Олег, устраиваясь за столом спиной к стене, поближе к выходу, где дым глаза не ел.

– Со шкварками? – плотоядно уточнил ресторатор.

– С ними.

– Мигом! Анея, ты все слышала?

– Не глухая... – донеслось из-за перегородки.

Хозяин живенько выудил из-под стойки стакан червленого серебра – не поить же дорогого гостя из деревянных чашек или глиняных кружек! – и наполнил ее красным вином.

– Из Корсуни бочечка, – суетился он, что выглядело смешным при его габаритах, – самое что ни на есть... Отведайте!

Олег хлебнул и кивнул одобрительно. Хозяин расплылся в совершеннейшем счастии.

В зал вплыла статная женщина степной наружности – черные волосы, заметные скулы, придающие лицу диковатое выражение амазонки на отдыхе. И голубые глаза. Причудливо мешаются крови на днепровских берегах!

– Извольте! – улыбчиво молвила Анея и ловко расставила приборы, даже чистую тряпицу припасла и мису для омовения.

Олег изволил. Он умял и шкварки, залитые тремя яйцами, посыпанными какими-то пахучими травками и лучком, и изрядный кус свежего серого хлеба.

Поев, послушав лениво здешнего музыканта, тренькавшего на подобии лиры, Олег расплатился серебряным дирхемом.

– Премного благодарны! – обрадовался владелец заведения и сунулся к ларчику за мелочью.

– Сдачи не надо, – сделал жест Сухов. Стоит ли описывать состояние кабатчика?

К сожалению, мир устроен так, что белая полоса обязательно сменяется черной, ведренный день – ненастьем. Мироздание соблюдает свой баланс интересов, смертному неведомый...

На крыльце послышались гулкие шаги, умолкла лира, и в залу ввалился человек-квадрат, человек-куб. Среднего роста, но очень широкий в плечах, с грудью пловца, с короткими, сильными ногами скалолаза, человек был затянут в кожу – штаны из потертой серой замши, а торс в полтора обхвата распирал хорошо выделанную куртку из оленьей кожи, украшенную на груди бисером. Голова «куба» синела бритой кожей, один лишь чуб свисал на ухо, да два уса опадали на грудь, пряча уголки сжатых губ.

Талию, что была шире бедер, окручивал длинный пояс, на нем справа висел нож, а слева скрамасакс. И никаких броней – уже одним этим как бы бросался вызов, заявлялось всему миру о превосходстве и непобедимости.

«Кожаный» встал руки в боки и дерзко оглядел зал. Охотники-лесовики его не заинтересовали, пьяный рыбак в углу – тоже. Маленькие глазки-буравчики метнулись к хозяину и вернулись досмотреть Олега.

– Бунай, я тебя умоляю... – начал трактирщик.

– Ша, Чамот, – лениво остановил его Бунай и обратился к Олегу: – Тут кто-то Свирида искал?

– Ты Свирид?

– Я его друг! А ты что за диво? Варяг, что ли? Варяг – с печки бряк...

Олег холодно посмотрел на Буная.

– Как стоишь, гнида холеная? – сказал он негромко, но так, что посетители поежились. – Смирно!

– Чиво?! – оторопел Бунай.

– Я русский воин, – напустил льду Сухов, – и всякая шелупонь косматая должна стоять передо мной по стойке смирно – то бишь прямо, руки по швам, пятки вместе, носки врозь! Дошло, смазка для меча?

Да, славин был быстр. Он выхватил клинок и обрушил его на то место, где только что сидел Олег.

– Бери уроки у старух, – посоветовал Сухов Бунаю, – они научат тебя двигаться порезвей!

Небрежно отклонившись, он пропустил мимо зудящую сталь и выхватил меч. Краем глаза Олег заметил, что зрителей прибавилось.