Сергей Синякин - Владычица морей (сборник)

— Не кривись, — посоветовал Востроухов, заметив гримасу неудовольствия на лице Ивана. — Большое дело тебе с братом доверено! Государственное дело!

— Да нешто на таком по морю плавать можно? — недоверчиво прищурился Иван. — Нешто эта несуразица на волне удержаться сможет?

Яков молчал. Щуря глаз, он внимательно приглядывался к диковинному судну.

— На волне, может, и не удержится, — вклинился в разговор Маркел Плисецкий. — А вот подводой держится, сам пробовал!

Под водой? Новоявленные мичмана переглянулись. Вот уж диво-то! Когда тебя топят в сражении славном, дело понятное, но самому до боя топиться?

— Вам-то можно сие лицезреть, — сказал Маркел. — Сие есть секретнейшее изобретение славного кораблестроителя Курилы Артамонова, и называется оно — подводка. Предназначена сия подводка для деликатной морской разведки и тайной высадки в места, захваченные неприятелем. А еще она предназначена для того, чтобы посредством подводных мин корабли неприятеля из боевого порядка выводить. Экипажу на сем судне девять человек: шесть матросов, предназначенных для весельной гребли, командир, твердой рукой ведущий корабль по верному курсу, штурман, следящий за тем, чтобы подводка не сбилась с пути, да еще минер, которому назначено следить за подводными минами и устанавливать их у днища вражеского суда, дабы в назначенное время посредством взрыва произвести изрядное смятение во вражьем экипаже, а при удаче и сам корабль отправить на морское дно.

— Это как же шлюпочным манером можно под водою грести? — не выдержал Иван.

— Можно, — уверенно сказал Курила Артамонов. Был он высок, плечист и бородат. Тридцать рублей по государеву указу за бороду не платил, а потому и не сбривал; А не платил пошлины за бороду по личному распоряжению Петра Алексеевича. Коли правила есть, так и исключения из них обязательно будут. Еще, глядишь, и в чем пожалуют. За поясом у Курилы Артамонова был небольшой плотницкий топорик, и до того острый, что воздух надвое резал. — При разумном командирстве не только грести, ими править можно. Скажем, левая сторона — табань, а правая свое загребает. И — наоборот, коли нужда в том возникнет.

Яков присел, пощупал мокрые доски тесно подогнанной обшивы, тронул пальцами холодные и уже тронутые ржавчиной обручи, опоясывающие подводку. Ни дать ни взять бочка близ причала плавает. Вода была прозрачной, и сквозь нее проглядывались уступчатые рыбьи плавники в нижней части бочки. Плавники не давали подводке крутиться. С обеих сторон дубового корпуса в воду уходило по три прочных, средней толщины пеньковых канатика, наматывающихся на вытянутые вдоль судна барабаны.

Яков вытер мокрые пальцы о панталоны, выпрямился.

— А как же подводка держится на глубине? Почему не всплывает пробкою или же, наоборот, — не тонет безвозвратно и гибельно для своего экипажу? — спросил он.

— Хитростью своей, — объяснил кораблестроитель. — Устроена подводка так, что с обеих сторон имеет привязанные на пеньковых канатах грузы. Грузы эти распределены так хитро, что при поднимании их к бортам подводки она погружается в глубину, но лишь до некоторых пор, что и позволяет ей на оной глубине двигаться. В верхней части располагается также бочонок, коий хитрым устройством, словно рыбий пузырь, надувается воздухом, а при нужде и водой заполняется. При всплытии же необходимо распустить канаты и дать грузам лечь на морское дно, после чего надуть лодочный пузырь, и тогда подлодка всплывает до потребного положения. Сие достигается командами: «Груз на дно!» или, напротив: «Груз на борт!», а также нажатием рычага, для наглядности окрашенного суриком.

Иван покрутил головой.

— Эх, братец, — сказал он с невеселой ухмылкою. — Люди тонуть боятся, а мы собственной волей в живые утопленники записываемся…

Тут Мягков, конечно, грешил против правды. По своей воле, несмотря на всю свою отчаянность, он бы в эту самую подводку в жизни не полез, но что делать, коли тайный указ государя того требовал?

Маркел Плисецкий меж тем сноровисто раскрутил винт и открыл овальную дверь, ведущую в самые недра диковинного корабля.

— Прошу, господа мичмана! — пригласил он. Полковник Востроухов в подводку лезть желания не изъявил, сказал, что ему и на берегу хорошо, а в командование этой утлой лодчонкой никто ему, по счастию, указания не давал.

В трюме подводки оказалось неожиданно просторно. С каждого борта стояло по три дубовых скамьи, напрочь приклепанных к днищу судна. Из вогнутых стенок против каждой скамьи торчали рукояти весел, закрепленных в дубовой толстой доске хитрым шарниром. В круглые окошки чуть заглядывала вода, и видно было, как глупо тычутся в прозрачные стекла шустрые мальки. Там, где над корпусом возвышался дубовый бочонок, можно было стоять в полный рост и даже заглянуть в диковинную подзорную трубу, в которую, как оказалось, прекрасно был виден палисад, отгораживающий причал от остальной части верфи.

Чуть в сторону закреплен небольшой круглый столик, навроде ломбардного. По столику небрежно разбросаны навигационные карты, врезан канделябр. Рядом — легкая и удобная резная скамья, которая ничем и никак не могла бы помешать гребцам. Выделялся резной штурвал. Чуть в стороне от стола на стене обнаруживались компас и барометр.

Вдоль бортов на нешироких и хитро устроенных полках стояли в ряд пузатенькие бочата с круглыми отверстиями в каждом клинышке.

— А это что за диво? — поинтересовался Яков.

— Сие есть великая тайна. В нем суть изобретения. Вещество, которое в банках содержится, освежает воздух и делает его пригодным для длительного дыхания. Оный же состав, разлагаясь, дополнительно дает экипажу изрядное количество такового воздуха, что позволяет подводке скрываться в глубинах морских по семь и более часов. Достаточное время для того, чтобы свершить необходимое действо для поражения вражьего корабля или для тайной вылазки в самые тылы неприятеля.

Иван недоверчиво хмыкнул, наклонился к круглому стеклу и постучал по нему пальцем, стараясь привлечь внимание шустрых мальков.

Яков, примеряясь, сел за стол.

— А это что, тоже дверь? — указал он пальцем на плотно подогнанный овал на юте подводки.

— Сие есть минная камера, господин мичман, — сказал Курила. — Помимо размещенных там зарядов, имеется камора, которая служит для выпуска пловца под водой. Пловец, выходя в воду, буравчиком высверливает в днище вражьего судна отверстие, в коие крепит особый крюк, на котором подвешивается мина.

— А как же у сего заряда запал поджигать? — недоверчиво спросил Яков. — Нешто пороховой шнур под водой горит?

Курила с достоинством кивнул.

— Сие есть вторая великая тайна. Шнур кольцеобразно уложен внутри заряда и загорается, когда пловец дергает за выступающее из мины кресало. Тогда внутри заряда происходит вспышка и возгорается заложенный шнур, в чем пловец, заложивший мину, убеждается посредством заглядывания в специальное окошечко, прозрачной слюдою закрытое. Опасаться нечего, шнур горит вельми долго, и пловец, убедившись, что мина зажжена, все равно успевает отплыть на безопасное расстояние.