Иван Кузмичев - Поступь Империи. Право выбора.

-Входи,– негромко сказал Господин.

В дверь протиснулся немолодой сухопарый мужчина, сразу же поклонившийся сидящему за столом. Тут же он подошел к столу, положил на край стола небольшой листок бумаги, на которой были написаны красивым почерком пара предложений, без каких-либо подписей и имен. Пара фраз в конце для непосвященного могла показаться каким-нибудь трудным ребусом или вовсе бредом, слишком уж она выбивалась из общего смысла послания.

«Белые сделали свой ход, но черные медлят с ответом, поэтому ладьей пришлось пожертвовать. Конец партии ожидается в сором времени, с нетерпением жду новой занимательной партии. Боголюб оказался не таким уж и простым, как говорилось ранее…»

-Рассказывай Еремка,– хлопнув по листку, приказал Господин.

-Письмо доставили как и было указано, а неделю назад нам удалось добраться до заветного тайника посла, и вложить туда переписку наследника с ним,– улыбнулся Еремей, глядя на своего повелителя и единовластного покровителя.

-Хм. А таковая была разве?– нахмурился он.

-Нет, но знающий человек может и не такое сделать, если умеючи то…

-Чья затея?– тихо спросил слугу господин.

-Моя затея, повелитель,– внезапно побледнел Еремей, с опаской глядя на пальцы своего господина гладящие ножны с дорогим подарком прошлого государя.

-Хорошо…

-Правда?!– не удержался от возгласа давний слуга.

-Хорошо, что ты такой… нужный и умный,– как будто не замечая слугу, продолжил Он.– Вот только мне кажется слишком умный. Если твоя затея удастся, награжу по царски, а нет, то накажу … тоже по-царски. Ха-ха!

Усмехнулся господин, махнув рукой слуге, мол, свободен. Не говоря ни слова, Еремей развернулся и бесшумно вышел в коридор, оставляя своего повелителя одного в полутьме, столь любимой им, особенно в последнее время.

…Небольшой картеж въехал на территорию дворца князя Головина, у ворот замер караул из городских полицейских, картеж проехал мимо поста без каких-либо проволочек, приказ о его пропуске был дан самим князем.

Еще пара минут потребовалась запряженной двойке, чтобы довести карету к лестнице ведущей к парадной двери. Возле которой уже стоял невысокий старичок в белом парике. Из кареты вылез капитан Суворов и лорд Витворт, с немного опухшим лицом, он уже не выглядел незыблемым столпом. О который разбились не один десяток знатных родом Русского царства, подтачиваемого английским послом как дерево жуком короедом. Вроде бы и не смертельно, но все же крайне неприятно!

Следом за ними из кареты вылезла пара солдат несших изъятый у посла сундучок, впереди них шел сержант с пухлой папкой, в последний момент захваченной со стола лорда. Поприветствовав гостей слуга, не задерживаясь, вошел во дворец, ведя их к кабинету канцлера.

А уже через десять минут солдаты во главе с капитаном выходили из дверей дворца, с улыбками глядящие на позвякивающий мешочек в руках сержанта. Сам же капитан Суворов смотрел на мир счастливыми глазами, ведь предстоящее повышение оказывается уже не за горами и очень даже может быть, что может случиться так, что это повышение окажется переводом в гвардейский полк.

Всем было хорошо, кроме английского посла, с тоской глядящего на стоящий перед ним кубок с рубиновой жидкостью. Напротив лорда сидел с таким же кубком в руке князь Головкин, с улыбкой смотрящий на своего гостя.

Алексей Петрович.

Путешествовать осенью мало приятного, а уж, когда еще и сами небеса против этого, то и вовсе движение не иначе как мучением не назовешь. Карета, приобретенная еще в Мадриде, постоянно застревала, из-за чего мне казалось, что мы проводим на одном месте больше времени, чем двигаемся вообще. Однако хандрить я себе не давал, отгоняя непрошеные мысли о том, что это только юг России, а все трудности еще впереди, ведь как это не прискорбно, но болотистая местность Мещеры была еще не осушена. И огромные площади по-прежнему занимали полуболотные грязевые равнины, с кочками-мхами и редкими голыми деревцами, кое-как удерживающимися корнями за спрятанную где-то на дне землю.

Между разудалыми криками гвардейцев и испанскими словечками Александра, то и дело помогающего им в нелегком деле по изъятию из грязевого плена увязших до самых рессор колес кареты, я размышлял о том, как уже совсем скоро окажусь в своем граде. Пускай, он пока не столь красив как столица, и размер его не так уж и велик, но за те два года, которые я в не нем правил, успел таки прикипеть к нему. Да и что кривить душой, не город главная причина, не город…

Ухабы постепенно становились все хуже и хуже, пока не дошло до того, что пришлось даже на один день остановиться в какой-то деревушке со звучным названием Пеньки. Почему именно так никто в самой деревне не знал, мол, было и было, а почему именно так никому не интересно.

Однако как бы не была плоха дорога, версты оставались позади, и желанная цель становилась все ближе и ближе, несмотря на ярое противодействие сил природы. И все же я не удержался от того, чтобы заглянуть в Воронеж, город становления мореходства на Азовском море, город с которого в принципе началось мое военное настоящее в этом времени!

В первый же день прибытия в Воронеж я узнал, что в город приехал смоленский губернатор – боярин Петр Самойлович Салтыков. Остановившись в палатах государя, заняв правое крыло, как и пристало наследнику царя, я первым делом в приказном порядке отправил всех в бани, отмывать дорожную грязь и конечно же хорошенько пропарить кости. Все-таки путешествовать под проливными ливнями и холодными ветрами опасно для здоровья, поэтому и следить за ним следует много внимательней, чем летом. Правда с нами есть лекарь, целый хирург(!), но ведь заболей кто-нибудь из нас даже обычным гриппом и я думаю, он, вряд ли сможет помочь, не та специфика знаний.

С утра же, сразу, как только я проснулся, чуть ли не с восходом солнца, а может и раньше, в комнату бесшумно вошел Никифор, с извечным белым полотенцем на согнуто руке, в середине комнаты стоял большой таз, над ним клубились комья пара, растворяющиеся в воздухе почти сразу же как только они поднимались на локоть-другой от таза.

Взяв щепотку мелко резаных трав, приготовленных для меня Оленькой перед отъездом, засунул их в рот, глотнул теплой воды и минут пять гонял слипшийся, вязкий комок в ротовой полости. Альтернатива конечно зубной пасте не очень, однако проблем с зубами и деснами я не замечал, за это огромное спасибо мой прелестной лекарке!

Еще пару минут ушло на утреннее омовение, и как замена контрастному душу, сразу же после теплой воды пару раз умываюсь ледяной ключевой водой из стоящего рядом с тазиком кувшина. Вот теперь я полон сил и энергии! Жаль, только погода за окном подгуляла, вечные спутницы осени: сырость и слякоть в своем самом отвратном состоянии пришли в Воронеж, навевая уныние. До Рязани то еще не меньше пяти ста верст, ну быть может четыре с половиной сотни, и из-за непроходимых дорог путешествие может затянуться непозволительно долго!