Петр Хомяков - ПЕРЕКРЕСТОК

Ибо только русские не боятся вызывать огонь на себя.

Мы выполним Твою волю, Творец Вселенной!

Даже руками враждебных Тебе бесов!

Зима выдалась свирепой. Почти три месяца подряд морозы стояли под тридцать градусов, или, даже, за тридцать. Но потом стало стремительно теплеть. И вот уже март дарил обещания скорой весны.

Интеллектуал стоял на лоджии новой квартиры и смотрел на чудесный вид, открывающийся из окна. Широкая долина, в которой лежали пруды Битцевской зоны отдыха, была наполнена светом. Свет лился с неба и отражался от снега. И как бы ходил едва заметными волнами в прозрачном воздухе.

Интеллектуал смотрел, не отрываясь, и как будто растворялся в этой светлой солнечной дымке.

Жена неслышно встала сзади.

– Кайфуешь, Славка? – сказала она.

– Да, – ответил он.

– Прет тебе в последнее время…

Она посмотрела спокойно, и несколько равнодушно. Ее глаза напоминали это не то зимнее, не то весеннее русское ясное небо, такие же спокойные и прозрачные. Вспомнился Киплинг.

Какая она, все-таки, истинная арийка!… И как ей подходят некоторые эпитеты, одинаково лестные и для мужчин и для женщин. Как стойка она к испытаниям, особенно испытаниям нищетой, и как холодна к успехам. Его успехам!

– А разве только мне прет, а вы ни при чем?

– Ну, и нам немного от тебя перепадает…

Она усмехнулась.

– Немного?

– Нам хватает…

– И то хорошо!

– Цветешь ты в последнее время, Славка. Или любовницу завел?

– В том – то и дело, что, строго говоря, нет…

– Это еще хуже…

Боже, как она все понимает. И как я ее люблю. Но…, но она останется в прежней жизни. А у меня…, у меня начинается вторая! И, только благодаря Богам, все еще в этом теле. Но ведь не в теле суть!

В конце концов, и я, и она, и все наши дети всегда были самими собой! Это неотъемлемое свойство нашей семьи – право каждого быть самим собой! Это одна из тех ценностей, которая нам так дорога, которая есть эксклюзивное, только наше свойство. И полюбив ее в свое время, я полюбил ее не в последнюю очередь за то, что всегда знал, если когда-нибудь возникнет нечто похожее на нынешнюю ситуацию, то она отпустит меня следовать своему пути. И не проклянет вслед!

Я на ее месте поступил бы точно так же.

«Она молодец, – продолжал думать Интеллектуал. – Всегда была чужда всяческой экзальтации. Врач-онколог, она всегда говорила, что мои проблемы мнимые. «Проблемы у тебя будут, если станешь моим пациентом», – шутила она в стиле черного юмора.»

Такой подход полностью удовлетворял его. Но у всякой медали две стороны. Ее неприятие сильных страстей оборачивалось и неприятием того, что он любил, чего он так желал. Она всегда инстинктивно знала, что лучше бы его мечты не исполнились. Лучше бы остаться ему в положении невысоком. Жить посерее и поскромнее.

И лишь в самые последние годы поняла, что или он сопьется и сдохнет от тоски, либо обретет себя в чем-то масштабном, где ее место будет весьма скромно. Более чем скромно. Но лучше иметь немного от большого куска, чем все от куска канувшего в никуда.

«Ты мне не нужен деградантом. Дерзай…», сказала она.

И отпустила его из монастыря частной жизни в его нынешнюю жизнь, обернувшуюся рыцарским орденом. Тоже в чем-то монашеским. «Хотя, – он вспомнил Чертово Городище, -это еще как сказать…»

Вся зима для их команды прошла в каком-то угаре. Мероприятий на природе по вполне понятным причинам не было. Но было незримое присутствие их на студенческих тусовках, выездах в зимние дома отдыха, на некоторых концертах, где хоть немного, но предполагался политический подтекст.

Зимой роли переменились. В центре массовых действий оказался Кондор. Он оброс кучей помощников и поклонников, которые и воплощали его указания в жизнь. И то сказать, за Кондором чувствовалось нечто!… И как же было приятно осознавать себя не наемником, а вторым человеком проекта, который на глазах наливался мощью.

Остальные члены девятки трудились в поте лица. И труд их был незаметен. И, слава Богу, что незаметен, ибо именно так и было надо. То, что они делали, называлось в их кругу «торить зеленую тропу». Под этим непонятным названием фигурировала сеть баз, или, если угодно, явок и схоронов. Для этих целей в областях, прилегающих к Москве, покупались квартиры в маленьких городках, дома в деревнях, гаражи и летние дачи. Всего было куплено более тридцати объектов.

На это ушло чуть меньше трехсот тысяч долларов из имевшихся девятисот, но Интеллектуал не жалел о затратах. Хотя, надо отметить, деньги тратились весьма скупо. В частности, именно финансовые соображения стали одной из причин, почему объекты тропы не располагались в Подмосковье. Другой причиной такого решения было то, что Московская область – это один субъект федерации. В случае чего, противодействие враждебной власти их планам в рамках одного субъекта федерации было бы более оперативным. Довод, может и слабоватый, но в боях, в том числе политических, исход, бывает, решают доли секунды.

Зеленая тропа охватывала Москву со всех сторон. От этого кольца отходили два, если можно так сказать, щупальца. Одно тянулось на север, через Владимирскую область в Ярославскую. Второе пересекало Смоленскую область и подходило к границам с Белоруссией.

Интеллектуал как-то в шутку сказал Графу, что история повторяется. В свое время западная граница Московии, лежащая в районе Можайска была рубежом многих политических атак против зарождающегося имперского монстра. И сюда же были направлены пути отхода. Короче, князь Курбский и Григорий Отрепьев такую конфигурацию тропы одобрили бы.

Помимо чисто оперативных моментов, сам процесс организации тропы усиливал присутствие неоформленной структуры Интеллектуала в соответствующих регионах. Происходили определенные знакомства. Восстанавливались порванные связи со старыми соратниками и симпатизантами. Местные группировки радикальной молодежи подтягивались к проекту. На эти цели ушло всего около тридцати тысяч долларов. Надо было поддержать несколько неформальных объединений в провинции, начиная от авиамодельных кружков и заканчивая пивными, хозяева которых привечали радикальную русскую молодежь.

Надо сказать, что помощь эта была достаточно скудна. Но, на первый взгляд, была безвозмездна и бескорыстна. Зато создавалось впечатление, что ребята со свароговым квадратом за лацканом курток и пиджаков, а эти значки носились наподобие значков полицейских агентов из фильмов тридцатилетней давности, просто помогают всем своим, не требуя ничего взамен. И они становились своими для тех, кто хотел бороться за русское дело, но не знал как.