Андрей Посняков - Легионер

– Это Гелесий, мой любимчик, – пояснил Сальвиний и махнул парню рукой. – Садись в угол, Гелесий. Играй!

Усевшись в углу, скрестив ноги, юноша тронул пальцами струны. Полилась нежная мелодия, и под ее звуки в комнату впорхнули – иного слова не подберешь – длинноногие девушки с распущенными по плечам волосами. Извиваясь в танце, девушки по очереди подходили к гостю и кланялись.

– Ну, как? – Одноухий обернулся к гостю.

– Прекрасно! – одобрительно кивнул тот. – Только мне нужны мальчики!

– А это и есть мальчики! – Сальвиний захохотал. – Нежные, как шерсть новорожденного ягненка. Не веришь? Подожди, сейчас я велю им раздеться…

– Не нужно, – устало отмахнулся Рысь. – Я и без того вижу, что все они слишком упитанные. У меня ведь будут в гостях местные торговцы, а ты сам знаешь – им нравится худоба.

– Ах, ну да… – Одноухий сокрушенно покивал головой и, раздраженным жестом отправив юношей прочь, поманил пальцем Гелесия.

– Вижу, уважаемый гость выбрал меня! – Гелесий жеманно поклонился. – И ты не прогадал, незнакомец!

– Нет, Гелесий, – Сальвиний махнул рукой, – на этот раз не о тебе речь. Скажи-ка, а где у нас шатается Армай?

Юноша вздрогнул:

– Я как раз хотел доложить… Вообще-то он должен был явиться еще вчера.

– И что? – напрягся хозяин притона. – До сих пор нет? Ты посылал кого-нибудь к его нанимателю?

– Да… – Гелесий замялся. – Того, похоже, и след простыл.

– Проклятье! – Сальвиний хлопнул ладонью по столу и, обернувшись к гостю, рассыпался в извинениях. – Прости, уважаемый, что невольно задели тебя своими проблемами.

– Ничего, – как можно более небрежно отмахнулся Рысь. – А что, бывает и так, что наниматели просто крадут рабов?

– Да нет, – одноухий скривился, – первый случай… А я ведь еще не хотел отпускать Армая к этому…

Сальвиний осекся и, прогнав Гелесия прочь, озабоченно встал:

– Прости, господин, придется продолжить нашу беседу позже.

– Да я не в обиде! – вполне искренне отозвался Юний. – Загляну денька через три.

Хозяин притона низко поклонился гостью и лично проводил через двор, заодно проверяя качество проделанной бритоголовым рабом работы. Придраться было не к чему – двор был подметен идеально, по крайней мере, Рысь не увидел ни одной соринки… зато услышал девичий крик, вдруг раздавшийся из сарая. Свистнул бич…

Юний оглянулся.

– Не обращай внимания, дорогой, – осклабился одноухий. – Я велел высечь ту нерадивую рабыню, что не сумела тебе понравиться.

– Вот как? – Рысь внезапно почувствовал себя негодяем – ведь несчастную девчонку сейчас пороли именно из-за него. Хорошо бы было ее как-то выручить… каким-нибудь способом.

– О, кстати, не та ли это рабыня, которую я хотел нанять на ночь? – заинтересованно промолвил молодой человек. – Марика… Так, кажется, ее имя…

– Да, Марика. – Сальвиний ухмыльнулся. – Если ты ее возьмешь, уважаемый, то решай скорее – иначе рискуешь испачкаться кровью: мой палач хорошо исполняет приказы.

– Беру! – Юний потянулся к кошельку, висевшему на запястье, как было принято среди легионеров. – Сколько?

– Эй, ребята, – заглянув в сарай, громко заорал хозяин. – Хватит с нее! Я сказал, хватит! Где ее туника? Одевайся! Да вытри глаза, тварь… Не дай тебе боги снова не понравиться.

– Я… я понравлюсь, хозяин, – послышался тонкий плачущий голосок. – Я обязательно понравлюсь, вот увидишь!

– Ну, хватит ныть… Готова?

Сальвиний лично подвел Марику за руку:

– Забирай. Э, не сразу… Сначала – два сестерция!

Рысь послушно отсчитал деньги.

Они пришли домой уже вечером, заглянув по пути на рынок – купили еды и пива. Гета вовсе не удивился, увидев с хозяином девушку-рабыню, как и не особо обрадовался.

– Замухрышка какая-то, – улучив момент, шепотом покритиковал он. – И где только ты ее откопал?

– Не болтай много, – с усмешкой бросил Рысь. – Лучше накрывай на стол – сейчас и пообедаем. Думаю, еще не слишком поздно.

– О, обедать никогда не поздно, мой господин! – радостно воскликнул Гета и тут же понизил голос. – А что, мы и эту замухрышку кормить будем?

Юний угостил парня смачным подзатыльником:

– Не замухрышку, а гостью! Понял?

– Понял, – почесав затылок, вздохнул слуга. – Неужто она усядется с тобой за один стол?

– Как и ты, Гета.

– И я? Ого!

Мальчишка обрадованно выбежал на двор раздувать очаг в летней кухне.

Войдя в хижину, Рысь замер на пороге, обнаружив на своем ложе обнаженную Марику. Тусклый, горящий над ложем светильник выхватывал из темноты тощее поджарое тело, угловатое, с неразвитой, совсем еще девичьей грудью. Да-а…

Вздохнув, Юний уселся на ложе:

– Сколько тебе лет, Марика?

– Тринадцать.

– Ого! Уже полностью умудренная жизнью женщина, – грустно пошутил Рысь. – А ну, покажи спину.

Девушка послушно повернулась – поперек спины виднелись три кровавых, едва подживающих шрама – следы воловьего бича или плети.

– И часто тебя так? – Юний погладил девчонку по плечу.

Та ничего не ответила, лишь вздохнула и, вдруг встрепенувшись, обняла легионера за шею.

– Люби меня, – шепотом попросила она. – Иначе Сальвиний…

– Успокойся! – мягко отстранив Марику, Юний поднялся с ложа. Не в его вкусе была девочка, к тому же – слишком уж мала. Тем более использовать ее в данных обстоятельствах казалось не очень-то хорошо. Словно бы воспользоваться чей-то слабостью. Рысь так поступить не мог, не в его характере было подобное!

– Значит так, Марика, – негромко сказал он. – Сегодня ты проведешь эту ночь с нами… Со мной и моим слугой.

– Я знаю, господин! Пусть так. Пусть будет еще и слуга, лишь бы…

– Нет, ты меня не поняла. – Рысь покачал головой. – Ты просто посидишь с нами… А затем будешь спать до утра. Одна! А утром пойдешь к своему одноухому красавцу.

– Но…

– А что меж нами было и чего не было – не его собачье дело, поняла?

– Поняла, – прошептала Марика и вдруг заплакала. Узкие, исполосованные бичом плечи его затряслись в рыданиях.

– Ну-ну, – как мог успокаивал Юний. – Сейчас же перестань плакать!

– Господин. – Девушка перестала рыдать и с мольбой взглянула на легионера: – Неужели я такая страшная и тебе совсем не нравлюсь?

– Ты очень красивая, Марика, – Рысь улыбнулся. – Но как бы тебе это сказать? Еще совсем дитя… А я, знаешь ли, предпочитаю взрослых девушек. Кстати, ты давно у Сальвиния?

– Третий месяц, – девчонка шмыгнула носом, – мои родители давно умерли, а дядя был рыбаком в Эбораке. Держал вместительный челн…

– А, так ты городская! Теперь понятно, откуда так хорошо знаешь наш язык. А дядя, я догадываюсь, плохо кончил?

Марика кивнула:

– Три месяца назад морские богини за что-то прогневались на него и наслали бурю… Дом и всех домочадцев продали за долги.