Эми Фетцер - Любовь бродяги

Когда О'Киф вновь вошел в конюшню, его сердце тревожно забилось. Душу вдруг охватило желание быстро и крепко обнять Пенни и, прижав к груди, долго держать так, никуда не отпуская. Хотелось защитить ее от всех невзгод и опасностей, облегчить печали, утешить, успокоить. Но он сдержал себя и, накинув уздечку, вывел лошадь из сарая.

— Что ты делаешь? — удивилась Пенелопа.

— Прогуливаю лошадь, — ответил он.

— Надеюсь, ты не сядешь на нее верхом? Она стоит слишком дорого, чтобы гонять ее ради удовольствия. К тому же ты сам говорил, что покидать поместье слишком опасно.

Ничего не отвечая, он оставил лошадь и, войдя в конюшню, вернулся с большим кремневым пистолетом и рожком для пороха.

— Ты, я вижу, вооружился на славу, — с улыбкой заметила Пенелопа.

— Нужно быть ко всему готовым, — ответил Рэмзи и с ловкостью, удивительной при его росте, вскочил в седло, гордо выпрямившись и глядя на нее сверху вниз. — Поедем покатаемся.

— Нет, — отказалась она, отступая в сторону от гарцующей лошади.

— Уж не боишься ли ты остаться со мной наедине?

— Нисколько, — улыбнулась Пенни, уловив вызов в его голосе. — Просто я не одета для верховой езды. — И она показала на свою короткую кожаную юбку.

О'Киф ласкающим взглядом окинул ее стройные ножки, казавшиеся более длинными из-за высоких каблуков, оценивающе оглядел белую тонкую блузку с короткими рукавами, выгодно контрастирующую с темным цветом юбки, и остался вполне доволен проведенным осмотром.

— Поедем со мной, — еще раз повторил он, протягивая ей руку. — Садись рядом, не бойся.

Уже столько лет она не совершала безрассудств. Все ее поступки в последнее время были тщательно обдуманы и не выходили за рамки размеренной добропорядочной жизни. За исключением, быть может, только любви на крышке рояля да еще сладострастных развлечений в ванной. И почему бы ей хоть раз не пойти на сумасбродство.

Подумав так, Пенелопа оперлась на протянутую руку, и Рэмзи, легко приподняв ее, усадил впереди себя. Мягко проведя ладонями по ее ногам, он снял с нее туфли.

— Эти шпоры чересчур остры, — сказал он, покосившись на длинные каблуки, и откинул туфли в сторону, затем передвинул за спину кремневый пистолет и, стараясь не смотреть на задравшуюся юбку Пенни, сосредоточил все свое внимание на уздечке. — Готова?

Пенелопа оглянулась, коротко кивнув в ответ. И Рэмзи, обхватив ее вокруг талии, поправил перепутанные вожжи.

— Держись крепче, дорогая, — произнес он ласковым голосом. — Какая это радость — иметь между ног такую лошадь!

Этот сомнительный комплимент смутил Пенни. Она сделала вид, что не поняла грубоватого намека, но лицо ее против воли залилось алой краской.

— Эта радость, думаю, для тебя не нова, — сказала она, потрепав его по подбородку.

Низкий веселый смех слился с топотом копыт снявшейся с места лошади, когда она рысью выбежала из ворот. Подковы зазвенели по камням, и О'Киф направил лошадь на траву, заставив ее скакать быстрее, оставляя позади себя дорожку вывороченного дерна. Они направились к группе деревьев, ажурной купой стоящих на склоне пляжа.

Благородное животное легко и свободно бежало по кромке берега, выбивая копытами серебристые фонтанчики песка и воды и обдавая порою всадников солеными прохладными брызгами.

— Боже мой! Как здорово! — закричала вдруг Пенни, весело засмеявшись.

Ее волосы растрепались и густым мягким потоком рассыпались по груди Рэмзи. Она в восторге прижалась к нему, наслаждаясь легким стремительным полетом. И все вокруг, казалось, отвечало этой ее восторженной радости. Даже накатывающие на берег волны словно дышали могучим возбуждением счастья, взбивая сияющую па солнце белую кисею пены.

— Быстрее, быстрее! — требовала Пенелопа, и Рэмзи все крепче и крепче прижимал ее к своей груди.

Они неслись почти беззвучно под топот копыт, заглушающий монотонный шум моря. Скакали и скакали, пока не устала лошадь. И только тогда, утомленные и счастливые, позволили ей перейти на шаг. Наконец, остановив ее, О'Киф помог спуститься на землю Пенни, чуть дольше, чем нужно, задержав ее в своих объятиях. И она, раскрасневшаяся и Веселая, благодарно прижалась к нему, радостно и сбивчиво говоря:

— Ах, как это чудесно, как замечательно! Спасибо тебе.

— Я рад, что доставил тебе радость, милая моя девочка, — отозвался он, убирая с ее лица растрепавшиеся волосы.

— Это похоже на ласки.

— Ласки?

— На нежную прелюдию перед тем, как заняться… Ну ты сам знаешь чем.

Рэмзи засмеялся и прижался к ней всем своим телом.

— Перед тем, как ты попросишь любви, — нежно прошептал он ей на ухо.

— Да, — ответила она, ласково прикоснувшись языком к его подбородку.

— И тогда я возьму тебя, — продолжил он, целуя ее в губы, и она застонала от сладостного предчувствия, медленно опускаясь на песок.

Лошадь ткнулась мордой в плечо О'Кифа, словно приглашая продолжить путешествие.

— Кажется, она ревнует, — шепотом сказала Пенни, лаская сильную мускулистую грудь Рэмзи.

— Нет, просто нюхает.

— Что? — спросила она, увлекая его в сторону стоящих неподалеку ежевичных деревьев.

— Ищет, чего бы поесть, — ответил он, привязывая поводья к кустам.

— Прелестное животное, — улыбнулась Пенелопа, прижимаясь бедром к бедру О'Кифа.

Сердце ее бешено колотилось, дыхание участилось. Она ласкала языком его грудь и нежно гладила руками ягодицы. Вдруг он резко приподнял ее и прислонил спиной к древесному стволу.

— Мне нравится твоя страстность, — пробормотал Рэмзи, склоняя голову и вновь целуя ее в губы. Она ответила на его поцелуй, нежно заворковав от удовольствия.

Пенни уже хотела его, и О'Киф чувствовал это. Все неистовее и неистовее становились ее ласки. Прильнув к нему, Пенни страстно гладила его спину, грудь. Вытащив из-за пояса пистолет, она небрежно бросила его на песок.

Затем, добравшись до брюк Рэмзи, нежно провела ладонью по набухшей изнутри материи, отыскивая и расстегивая пуговицы.

— Иди ко мне, — прошептала Пенелопа, возбуждая его ритмическими поглаживаниями. И он, быстро расстегнув ее блузку, снял скрывающую грудь белую ткань. Пенни выгнулась вперед, будто предлагая ему себя. И он, наклонившись, принялся ласкать губами ее соски, то всасывая, то вновь отпуская их. Тяжело дыша, она ерошила ему волосы и в горячем нетерпении торопила миг величайшего восторга.

Ее тело жаждало чувственных наслаждений. И О'Киф понимал это. Опустившись на колени, он приподнял ее кожаную юбку и опустил трусики. Пенелопа изогнулась, ощутив приближение нарастающего экстаза. Рэмзи прикоснулся губами к самому чувственному месту ее тела и принялся ласкать быстрее и быстрее. Она задрожала от охватившего ее блаженства и, хрипло вскрикнув, проникла рукой ему под брюки и взяла в ладонь напрягшуюся тугую плоть.