Александр Абердин - Три года в Соединённых Штатах Америки

Сойдя на одну остановку раньше, я зашел в магазин и купил себе четвертинку хлеба, сто грамм докторской колбасы и бутылку кефира. Есть мне хотелось просто неимоверно и потому, заняв наблюдательную позицию неподалёку от дома Тони на чьей-то лавочке, я стал есть свой мегабутерброд и запивать его кефиром. К моему облегчению Тоня выбежала из калитки как раз в то время, какое назвала их соседка, а мне рассказал об этом Батрак, которого я со дня нашей последней встречи так ни разу и не видел, как и всех остальных одноклассников. Вскочив со скамейке, я перепрыгнул через цветы и побежал за Тоней. Догнал я её уже на углу, где она намеревалась свернуть к реке, догнал, схватил за руку и воскликнул весёлым голосом:

– Авдотья Никитична, куда это вы так несётесь? Постойте!

Остановившись, Тоня повернулась и я увидел её заплаканное личико, она всхлипнула и сказала:

– А, это ты, Карузо. Отпусти, мне надо.

– Во-первых, юная леди, здравствуйте, во-вторых, почему это ваши прекрасные, голубые глаза в слезах, а, в-третьих, куда это вам надо идти на ночь глядя.

– Пусти, Боря, мне действительно надо! – Уже плача воскликнула Тоня и простонала – Я всё равно это сделаю…

Ну, это была не первая женская и девичья истерика, которую я видел в своей жизни и к тому же у Тонечки быстро иссякли силы и она с громкого плача перешла на всхлипы. Я прижал её к своей не по-детски широкой груди и молча погладил по худеньким, совсем ещё детским, плечикам. Достав из нагрудного кармана заранее припасённый и даже надушенный духами «Красная Москва» носовой платок, я принялся вытирать ей слёзы, приговаривая вполголоса:

– Никуда ты Тонечка не пойдёшь, я не дам наделать тебе глупостей. Никакая река тебя ни отчего не спасёт, девочка, а вот я тебе обязательно помогу. И тебе, и твоей маме. Я знаю, Тонечка, как над вами издевается Эдик и обещаю тебе, что в самые ближайшие дни эта мразь навсегда исчезнет из вашей жизни. Поэтому успокойся и ничего не бойся. С тобой рядом находится твой друг, который не даст тебя в обиду. Ты сейчас пойдёшь к нам домой и всё расскажешь мне и моей невесте. Хотя она уже и не работает в милиции, погон с неё никто не снимал, ведь теперь она будет работать преподавателем в юридическом институте, а там работает немало людей с погонами на плечах. Тоня, всхлипнув напоследок, спросила:

– Боря, ты правда нам поможешь? Он же говорит, гад, что даже пальцем нас не тронет, но либо сживёт со свету, либо мы будем делать то, чего он хочет.

Мой дом был в противоположной стороне и мы пошли к нему. Держа Тоню за руку, я негромко сказал:

– Тонечка, ты всё расскажешь нам с Ирой дома. Главное ничего не бойся. Завтра рано утром я поеду на мотоцикле за твоей мамой и привезу её к нам домой. Вы пока поживёте у нас, поспите вдвоём на диване. Ты только ничего не бойся, я не брошу тебя в беде и вот увидишь, обязательно помогу вам.

Пока мы шли, я всё время вполголоса, можно сказать монотонно, успокаивал Тоню, делая нажим на словах – помогу, всё будет хорошо, всё позади, и, теперь он исчезнет навсегда. Моя простая, но очень действенная методика, которая ещё ни разу не давала сбоев, помогла и на этот раз – Тоня успокоилась. Нет, она, естественно, не повеселела немедленно, но перестала плакать и даже всхлипывать. Более того, она уже не брела понуро и не неслась стремглав, куда глаза глядя, а шла вполне себе уверенной походкой и что самое главное, упрямо сжала губки и вскинула носик. Когда я вошел с ней во двор, то даже ахнул, он весь был заставлен стройматериалами – пакетами с белым и красным кирпичом, оконными блоками, накрытыми от возможного дождя рубероидом, блоками для фундамента, на которых лежал штабель отличного, строевого леса, а поверх него ещё и шифер.

Нас уже встречали, волнуясь, мои родители и Ирочка. Я всё ещё вчера рассказал ей, когда она утром привезла мне завтрак, обед и ужин на мотоцикле, а она рассказала отцу и матери, но они делали вид, что ничего не знали о случившимся и при виде Тони облегчённо вздохнули, ведь теперь уже ничего ужасного не произойдёт. Я познакомил одноклассницу со своей невестой и мы прошли в дом. Отец на всякий случай занёс швейную машину и оверлок в спальную комнату и потому ничто не говорило о нашем бизнесе, который не следовало широко рекламировать. Увы, но это был Советский Союз семидесятого года. Я повёл Тоню показывать свою плантацию овощных культур, отец отправился в нашу мастерскую, наполовину заложенную мешками с цементом, а Ирочка и мама принялись накрывать на стол в зале. Скоро он эта урезанная комната снова станет залом. Честное слово, я до сих пор так и не смог понять, кому пришла в голову построить дом всего из двух комнат и кухни, отцу или деду? Ни один, ни другой так ведь и не признались в промахе.

Моя плантация, про которую я тоже не забывал, радовала глаз. На ней уже вымахали метра на полтора вверх помидоры, огурцы, которые я подвязывал, как виноград, быстро их догоняли, стройными рядами колосилась картошка, но самое главное, её уже перегнали баклажаны, болгарский и острый перец, а также хорошо пёрли из земли лук и чеснок, посаженный мамой под зиму. Про всю прочую мелкую зелёную сволочь, вроде кинзы, укропа, петрушки и всякого сельдерея я уже молчу, они тоже знатно вымахали благодаря тому, что отец добыл где-то шланг для полива. Скоммуниздил с работы наверное. Если не будет града, урожай нас ждал знатный. Чтобы окончательно снять стресс с Тони и разгрузить эту милую девочку, я с энтузиазмом рассказывал ей про свои подвиги на сельскохозяйственном фронте. Идея завести цыплят и вырастить из них несушек как-то сама заглохла и я этому был в общем-то и рад. Хотя курица не поросёнок, вонь от курятника шибает в нос метров за сто. Тоня, сорвав с куста созревший помидор, жадно съела его, отчего я чуть не застонал, и, глядя на меня восхищёнными глазами, воскликнула:

– Карузо, неужели ты сам всё это вырастил? Не верю.

– Сам, Тонечка, – ответил я, – когда я встретил свою королеву, то в меня, словно кто-то из Царь-пушки выстрелил, и я понял, что должен срочно повзрослеть. – Взяв её руку в свою, я заставил девочку прикоснуться к своей щеке и сказал – Вот видишь, у меня даже борода растёт, как всякого нормального мужчины. Тоня ойкнула, прикоснувшись к моей щетине и сказала:

– Ой, действительно, а я даже не поверила Зине из девятого «Б», её мама работает в типографии, что ты пошел работать и всего за полтора месяца в передовики вышел. Да, ты действительно стал совсем взрослым парнем, Борька. Если бы я не знала тебя с первого класса, то сказала бы, что тебе лет двадцать, если не больше. – Улыбнувшись, она спросила шепотом – Боря, а Ирина Николаевна правда твоя невеста? Зинка говорила мне сегодня утром, что вся типография на уши встала, когда все узнали, что вы собираетесь пожениться. – Я молча кивнул, Тонины глаза округлились и она спросила – И ты с ней… Ну, ты понимаешь, что я имею ввиду, Борька. Так вы действительно делаете это?