Александр Абердин - Три года в Соединённых Штатах Америки

Ирочка часто расспрашивала меня о том, как я жил раньше, я честно ей рассказывал обо всём. В том числе и о том, что неоднократно спал со своими бывшими женами даже после развода, а со второй женой, Викой, даже жил почти год и мы чуть было опять не расписались, но эта рыжая бестия снова встретила принца на белом ишаке и, попрощавшись с нашей десятилетней дочуркой, выскочила за него замуж. Танечка после этого с ней два года не разговаривала, но я всё же смог объяснить дочери, что любовь зла и на любимых людей не нужно держать зла. Так что в первую же ночь Володе и Деле, а ей ещё не было сорока, пришлось спать в одной комнате. Хуже того, там стояла наша с Ирочкиной полутораспальная тахта и железная, складная солдатская койка с таким тощим матрацем, что просто беда, спину сломаешь, а ещё Ирочка, как бы забыла этой комнате «Кама Сутру», переписанную ею от руки в толстую общую тетрадь с коленкоровым переплётом, да, ещё и с моими изящными и очень детально проработанными рисунками, сделанными тушью и пером на прекрасной финской, мелованной бумаге.

Вот такое вот ха-ха мы устроили Ирочкиным родителям, шумно занялись любовью за стенкой сами, а потом, поскольку Володе и Деле было постелено в гостевой комнате и в ванную им пришлось бегать мимо нашей двери, громко смеясь, подсчитывали, сколько раз это будет сделано. На следующий день Ирочкины папа и мама были раза в два веселее. Ещё веселее они были сегодня утром. Даже не смотря на то, что вчера утром имели счастье лицезреть меня в шесть утра без грима, одетого в одни только длинные шорты и всего покрытого синяками и ссадинами. Когда мама Деля ахнула и всплеснула руками, Ира сказала:

– Мамуля, если бы ты знала, при каких обстоятельствах мой Боренька обзавёлся этими украшениями, то вы бы с папой, не вставал бы он с кровати, загс на своих плечах принесли к нам во двор. Поэтому не обращайте внимание. Я его синяками, горжусь.

О том, какие именно это были обстоятельства, не было сказано ни слова и потому к Игорю все относились, как к нашему с Ирочкой другу. Через час мы выехали из дома. Наш южный город не Москва и потому в нём даже в ноябре месяце люди часто ходят без плащей. Погода нам благоволила. Светило яркое солнце и было довольно тепло, плюс восемнадцать. Ну, а раз так, то и свадебный выезд, ради которого во все «Москвичи-Метеоры» были втиснуты задние сиденья, возглавляли мы с моей королевой, гордо восседая на «Метеоре-Д». По этому случаю мы даже надели на головы не интегралы, а белловские свадебные мотошлемы, покрашенные в белый цвет. Позади нас ехал эскорт – четверо мотогонщиков на гоночных метеорах, причём с дамами, затем наши родители на чёрной «Волге», наши друзья на гоночных автомобилях и «Икарус» с гостями. Все машины были украшены воздушными шариками, лентами и цветами, а на капоте «Волги» сидели две куклы в точных копиях наших свадебных нарядов.

Покатавшись по городу час, мы подъехали к загсу, где нас встречали все остальные гости и в том числе Валечка. Её брат, Игорь, сидел за рулём Ирочкиной «Волги» и вышел из машины очень довольным. Да, эта свадьба была самой лучшей в моей жизни, а ведь их у меня было четыре и каждая последующая пышнее и богаче предыдущей. И тут дело даже не в том, какие люди были нашими гостями, их возглавлял сам Дмитрий Миронович с супругой и сыном, молодым лейтенантом. Генералов на свадьбе было два, милицейский и армейский. Были гостями на нашей свадьбе и некоторые из моих одноклассников, а точнее Витька и Тонечка, но та смотрела на него свысока. Ещё бы, у неё же был такой парень, который ссадил с гоночного мотоцикла штатного мотогонщика команды, чтобы прокатить на нём свою девушку, а как же иначе, ведь они были на нашей свадьбе шаферами, то есть свидетелями. После загса, в котором нас расписали, и нашего первого вальса, который мы станцевали легко и красиво, за шестьдесят лет я ведь ещё и танцевать научился, мы поехали в короткую поездку по городу, возложили цветы к памятнику героям-освободителям нашего города и направились к свадебному столу, который был уже накрыт к нашему приезду.

Застолье было обильным и богатым, шампанское и коньяк лились рекой, но до чего же это всё-таки здорово иметь возможность получить ответ на любой технологический вопрос. А также иметь возможность достать хоть чёрта лысого с помощью своих новых, высокопоставленных друзей. Без пяти десять вечера я попросил гостей выйти на улицу, а к тому времени даже Дмитрий Миронович ещё не уехал. Мы вышли на улицу и ровно в двадцать два ноль-ноль в саду сработал часовой механизм и в небо взлетели первые двадцать три фейерверка, которые на стапятидесятиметровой высоте взорвались огненными цветами. Всего залпов было шестнадцать и вместе с фейерверками в небо взлетали пробки от шампанского и промежутках между залпами слышался звон бокалов. Все сошлись во мнении, что салют был ничуть не хуже московского. Сразу после салюта Дмитрий Миронович с супругой и сыном, а также ещё некоторые гости, покинули нас, но веселье продолжалось до часа ночи и только тогда я поднял на руки мою прекрасную королеву и отнёс её в нашу спальную, а наши родители отправились в свои спальные комнаты и на этот раз Николая и Делю ждала двухспальная кровать.

Боже, как же мне было приятно заниматься любовью с моей королевой зная, что теперь она моя жена. Правда, пару раз мы столкнулись в коридоре с её родителями, один раз направляясь в ванную, а второй – выбегая из неё и оба раза громко расхохотались, хотя и были трезвы. На следующий день праздник продолжился и начался он, как это принято на югах, с обжигающе горячей лапши и наркомовских ста грамм. Подавляющее большинство гостей осталось ночевать у нас дома. На месте моих плантаций, которые мы тщательно разровняли и даже настели дощатые помосты, были разбиты четыре большие, армейские палатки с солдатскими койками. Часть гостей взяли к себе на постой Батраковы, а часть Верочка с Тоней и потому в одиннадцать утра застолье продолжилось. Наши родители к лапше и водочке выставили на стол четыре вазы с красными яблоками и большая часть гостей восхищённо ахнула и зааплодировала, ведь это означало, что я взял в жены девственницу и был её первым мужчиной. Все тут же снова громко и радостно завопили: – «Горько».

После свадьбы родители Ирочки не уехали сразу же в Москву и вот почему. Из-за смотрин, устроенных в честь «Метеоров», Дмитрия Мироновича срочно вызвали в столицу, но он уже за сутки до разговора с министром автомобильной промышленности он знал, что Брежнева очень заинтересовали как гоночные автомобили «Москвич-Метеор», так и мотоциклы «Метеор», поэтому нам было приказано собрать ещё четыре дорожника, это было дело нехитрое, а мне велели нарисовать двенадцать больших эскизов как гражданских, так и военных мотоциклов о двух, трёх и четырёх колёсах и даже придали в помощь трёх художников. В связи с этим гонки «Московское кольцо» перенесли на двадцатое ноября, так как синоптики клятвенно обещали, что снега к тому времени не будет и что первый снег стоит ждать только в начале декабря. Да, очень действительно была необычайно тёплая на всей европейской части Союза. Узнав об этом, Николая и Деля решили остаться и выехать в Москву вместе с нами, для чего оба позвонили в понедельник на работу, одним из свадебных подарков был телефон, проведённый в наш дом, и тут же укатили на «Волге» на моря, чтобы искупаться, раз погода позволяет.