Александр Абердин - Три года в Соединённых Штатах Америки

– Пётр Семёнович, вы не будете против, если я поговорю с вашим учеником с полчасика или чуть больше? А вас наш водитель сейчас отвезёт вместе с Виктором в школу. Как только машина вернётся, я сразу же привезу его и сдам вам с рук на руки.

Директор улыбнулся, кивнул, потом погрозил мне пальцем и строгим голосом сказал:

– А с фашистами, Боря, у меня разговор был короткий. Первый выстрел в трак, а потом, когда танк разворачивался, второй выстрел в корму. Там у них броня была слабая и сорокопятка её брала. Позднее, когда появились более мощные пушки, нам стало намного легче с ними сражаться. Ну, ладно, я на тебя не сержусь, после твоего рассказа мне всё стало понятно.

Пётр Семёнович и капитан вышли из кабинета, а очаровательная красавица-инспекторша спросила меня:

– Ещё чаю, Боря? Я кивнул и ответил:

– Буду вам очень благодарен. – После чего ляпнул – И чего интересного такая красивая девушка, как вы, находит в работе с хулиганами? Вам бы в кино сниматься, Ирина… – Широко улыбаясь и вздыхая, а также делая паузу, назвал я эту особу по имени и затем с лёгким поклоном добавил – Владимировна. Девушка погрозила мне пальцем и сказала:

– Боря, ты мне это брось. Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей и здесь детская комната милиции.

Ещё раз глубоко вздохнув, я лишь молча улыбнулся в ответ, хотя у меня и вертелось на языке десятка полтора комплиментов Ещё когда в первый раз она поднималась из-за стола, чтобы включить электрический чайник, я обратил внимание, что у неё просто чудная фигурка, а ножки просто прелесть и снова вздохнул, на этот раз уже огорчённо. Увы, но мой юный возраст являлся непреодолимым препятствием для моего общения с такими соблазнительными красавицами, а потому мне лучше всего помалкивать и, вообще, не напрягаться, что я и сделал. Через пару минут вернулся и по второму заходу принялись пить чай. Теперь к нам присоединилась и Ирочка. Так я мысленно называл инспектора по своим делам, кляня свои детские годы и подавляя в себе отнюдь не детские желания. Толкачёв на девушку даже и не глядел. Он пристально сверлил глазами меня и, наконец, спросил:

– Как же тебе удалось вырубить пятерых таких парней? Пожав плечами, я ответил:

– Очень просто, боевое самбо, Евгений Николаевич. Я всё прошлое лето провёл у деда в деревне, а там отдыхал один парень, москвич, года на два старше меня. В деревне всех мужиков запахали на сенокос, ну, и мы с Виталиком тоже подрядились сено косить. А вечером, когда мы ходили на речку купаться, то он учил меня приёмам боевого самбо. У него отец пограничник, служит в штабе погранвойск, ну, и его тренирует. На границе же нужны волкодавы и скорохваты, а не сосунки, но я после школы обязательно в ВДВ буду служить. Вот где служба, хотя погранцы тоже ветками туман не разгоняют и листья не красят по осени.

Видимо капитан служил в общевойсковой части раз громко рассмеялся, но всё же задал ещё один вопрос:

– Ну, и как, на ножи идти было не страшно? Ты, как я погляжу, даже оделся так, словно в бой собрался. Тут я ответил честно:

– Ну, немного было страшно, но только сначала, пока они окончательно не ощерились. Тогда уже одна злость была. Особенно на Сипеля этого. Подонок ведь просто редкостный. Ничего, товарищ капитан, вы за него особенно не переживайте, я ему почки хорошо опустил. Знаете, а ведь в Америке, таких, как он, в Техасе, с десяти лет в газовую камеру отправляют. Он же конченый отморозок, убийца по своей натуре и его уже не вылечить. Хотя нет, если он снова сядет, то его во взрослой колонии быстро вылечат и самым основательным образом. В параше утопят. Такие на зоне долго не живут в наше время. Капитан вздохнул, покрутил головой и сказал:

– Надеюсь, что так оно и будет. Я позвонил начальнику горотдела, доложил ему о попытке нанесения тяжких телесных, так что он велел мне провести следствие и передать дело в суд. Но всех остальных мы будем просто вынуждены выпустить, Борис. Извини, но никто из них тебя ведь так и не ударил, а попытка нападения, это ещё не само нападение. Махнув рукой, я сказал:

– А, пустяки. Может быть им одного этого урока хватит. Тем более, если Сипеля снова закроют. Он же у них вроде, как герой, хотя за подобные геройства таких мразей танками давить надо. Ирочка поцокала язычком и сказала:

– Ох, Борис, смотрю я на тебя, мальчишка мальчишкой, а разговариваешь, как взрослый мужчина.

Осторожно поставив чайную чашку на стол, я встал, снял с себя куртку, в которой мне было откровенно жарко, повёл плечами и вызывающим тоном сказал:

– Ну, и где вы видите мальчишку? В Древней Руси, в моём возрасте, такие парни, как я, уже в одном строю со своими отцами сражались и считались мужчинами. Это в наши времена хотя паспорт и дают в шестнадцать лет, парня ребёнком считают. Хотя, да, если посмотреть на Витьку, то он ещё недомерок.

Чтобы лишний раз покрасоваться перед понравившейся мне девушкой, я поставил второй стул рядом с первым и, ухватившись за спинки покрепче, сделал на них стойку «крокодил». Сила при этом, конечно, требовалась, но всё же умение контролировать своё тело было намного важнее. Ирочка всплеснула руками и восхищённо воскликнула:

– Толкачёв, спорим, ты так не сможешь!

Капитан улыбнулся, отрицательно помотал головой и сказал насмешливым голосом:

– Ирочка, я ведь не гимнаст, да, и староват для этого. – Как только я снова подсел к столу, он спросил меня – Значит если что, ты от хулиганов отобьёшься, Борис? Кивнув, я спокойным голосом сказал:

– Без проблем, товарищ капитан. И тут капитан задал мне ещё один вопрос:

– Интересно, а зачем ты у перчаток пальцы обрезал? Широко улыбнувшись, я признался:

– Да, всё за тем же, зачем я одел вибрамы, эти штаны и куртку. Чтобы драться. В кожаных перчатках я ведь могу нож и рукой отбить, да, и куртку ножом тоже ещё располосовать нужно. Понимаете, я ещё вчера узнал, что Витька Гурона локтем по голове ударил, а это такой мстительный зверёк. Эта четвёрка всё школу задирала. А Витька у нас заядлый курильщик, он же если не забежит за гараж, чтобы покрутить перед уроками, больной ходить будет. Поэтому я решил заранее подстраховаться.

Ирочка открыла большой железный шкаф и, достав из него четыре папки, положив их на стол, с укоризной сказала:

– Толкачёв, если тебе интересно, можешь почитать. Они уже давно состоят на учёте в детской комнате милиции. Ничего крупного за ними пока что не числится, но не мне тебе объяснять, что это уже сигнал, причём серьёзный. Надеюсь, если ты действительно добьёшься возбуждения уголовного дела против Шахбекова и суд его осудит, то для них это будет хорошим уроком.

Мы допили чай и я с очень большой неохотой вышел из кабинета Ирочки. Всю мою сознательную жизнь меня, словно магнитом, тянуло к таким очаровательным, женственным брюнеточкам. Мы вышли из двухэтажного кирпичного здания, где помимо детской комнаты милиции находился ещё и паспортный стол и сели в машину. Когда мы отъезжали, я обратил внимание на то, что как раз напротив размещалась типография и подумал, чем учиться в девятом классе, а не устроиться ли мне туда на работу линотипистом? В армии мне доводилось работать на матричном принтере такого типа, печатаю я быстро и к тому же без ошибок, работа приучила, так что мне дурака валять? А тут и Ирочка будет рядом, а на неё посмотреть и уже приятно на душе. Н-да, нужно как можно скорее просыпаться и отправляться на работы, рубль падает, нефть дешевеет, цены растут и уже очень скоро начнётся гиперинфляция, от которой мы как-то вроде бы отвыкли, а вот что будет потом, даже подумать страшно.