Олег Горяйнов - Зона сна

– То есть?

– Ну, где живут богатые люди. Ты себе не представляешь, какие бывают богачи! Как живут!.. Сказка. Но отец уже, правда, сомневается. Говорит, не уехать ли в Лондон? Тогда в Москве будет филиал, полностью мой. Мать выздоровеет, будем думать.

– А мне в Париж ехать, на той неделе.

– С чего вдруг? Ах да, у тебя же связи в министерских кругах. Видели, видели, как ты в «роллс-ройсе» рассекал по Тверской… Слушай, предлагаю бизнес: ты разведай, кто у них поставщик чая, сахара и всего такого, мы подсуетимся, чтобы приклеиться, и ты в доле. А?

– Нет, я по другим делам. Был в гостях у Марины Деникиной, пригласила ехать с ней на выставку, в память двадцатилетия начала Мировой войны.

– То-то, я смотрю, тебя филеры пасут. Или это охрана? Да нет, одет не так. Точно, филер.

Стас побледнел:

– Где?

– А вон, сидит с газеткой, дурака гоняет, воду пьёт.

– Не может быть…

– Да, точно. Я их тут насмотрелся. Считай, за каждым приличным человеком «хвост» идёт. Не веришь?

– Не верю.

– Ну, смотри, – сказал Дорофей и грозно крикнул мужчине в усах: – Эй! Ты зачем сюда пришёл, а?

Глаза мужчины заметались, он пролил свою воду на брюки и прикрыл лицо газеткой.

– А ну геть отсюда! – кричал Дорофей.

Мужчина, продолжая скрывать лицо, выскочил из-за стола и шмыгнул на улицу.

– Серёга! – позвал Дорофей. Появился мальчик в узком костюмчике. – Серёга, клиент сбежал, не заплатив. С тебя вычту. – И пока Серёга виновато разводил руками, снова повернулся к Стасу: – А Марина, она такая, ничего. У неё подружки нет?

– Да иди ты! Что несёшь?

– Шучу, шучу. Тогда спроси у неё, откуда она получает шоколад. Наверное, любит шоколад? А ты, Гроховецкий, жук, ох жук! – И он шутливо ткнул Стаса локтем в бок. – Я давно понял, какой ты жучила! Уважаю.

Они помолчали, смакуя кофе. Да, напиток был приготовлен по высшему классу.

– Послушай, Гроховецкий, – сказал Дорофей. – Ты зла не держи, что я на практике… ну, это… выкидывал всякие шутки.

– Ты о чём? – искренне удивился Стас.

– Да ты знаешь…

– Не вспоминай, – засмеялся Стас. – Чего бы там ни было, я давно бы тебе всё простил за такой роскошно заваренный кофе.

– Зачем намекаешь, просто попроси! Для тебя – что угодно, – сказал Дорофей и заорал: – Серёга!

Когда Стас вышел из арки «Чайного домика» и направился по Мясницкой к центру, за ним потянулся тот, с усами и газетой; он стоял слева, будто знал заранее, что «объект наблюдения» пойдёт направо. Одновременно по другой стороне улицы начал параллельное движение давешний типус в серой двойке, тот, что садился вслед за Стасом в трамвай, когда он вышел из посольства. Стас приметил их обоих. И вправду следят, мелькнуло в голове. Но почему?

Кто это? Жулики? Но он никому не должен. Полиция? Никакой вины он за собой не знал. Если бы из-за Матрёны, то им интересовалась бы тамошняя, уездная управа, а никак не московские филеры. А тогда – какого чёрта?

Он резко повернулся – так, что усатый едва не врезался в него, – и крепко взял филера за лацканы пиджака левой рукой. Потом глянул вправо, увидел, как недоумённо застыл типус в сером, и махнул ему правой, крикнув повелительно:

– Подбежал, быстро!

Тот заметался, но потом посмотрел на притормозившую рядом синюю машину, вдруг отчего-то успокоился, перешёл улицу и, улыбаясь, спросил:

– Вы желаете со мной говорить?

– Да, и с тобой, и вот с этим. Вы зачем за мной ходите?

– А вы не думаете, что вам это показалось?

– Я думаю, что вы оба – большие наглецы. Полагаю, нужно сдать вас в ближайший участок.

– Вы не поверите, господин Гроховецкий, но я хотел предложить вам именно это. Пройти в отделение. Так что, идём?

– Идём.

– Простите, я хотел бы всё же уточнить: мы идём по вашему желанию или по нашему настоянию?

– Мы идём по моему желанию. И этот усатый в мокрых штанах идёт с нами.

– А я что ж… – пробормотал усатый. – Мне как скажут. Идти, что ли?

– Да, – ответил типус.

Они дошли до угла Милютинского, свернули вправо, прошли через подворотню и дворами, пересекли Малую Лубянку и так добрались до Большой Лубянки, 12. Там у подъезда стояла синяя машина с пассажиром внутри, похоже, та самая, что проезжала мимо них по Мясницкой.

Стас поднялся по ступенькам первым, решительно вошёл в зал и потребовал у дежурного нижнего чина:

– Я желаю видеть начальника.

Тем временем из синей машины вышел человек в мундире и, опередив филеров, поднялся в зал вслед за Стасом. И из-за его спины проговорил:

– Выполняйте.

– Есть! – приложил руку к козырьку нижний чин и скрылся за дверями.

Стас обернулся:

– А вы кто?

– Капитан Цындяйкин, сотрудник бюро Министерства внутренних дел. Вас привели сюда по моей просьбе.

– Меня никто не приводил. Наоборот, это я привёл двоих подозрительных, которые следили за мною.

– Думаю, господин Гроховецкий, нашей беседой я добьюсь, что эта слежка покажется вам сущим пустяком.

– Надеюсь, вам это удастся, капитан.

Половину зала, в котором они находились, занимал затянутый в металлическую сетку «обезьянник», или «музей дарвинизма», как называли это сооружение острые на язык студенты архитектурного института, стоявшего отсюда недалече, на Рождественке. Когда из внутренних помещений отделения прибежал наконец здешний начальник, прежде всего именно на «музей дарвинизма» указал капитан Цындяйкин.

– Освободить, – брезгливо буркнул он, махнув пальцем, и тут же махнул в другую сторону, к окну:

– Проветрить.

Начальник мигом отпер «обезьянник» и пинками выгнал оттуда на улицу трёх вонючих лохматых субъектов, а нижний чин, залезши на стол, распахнул форточку. Начальник склонился в полупоклоне:

– Господин капитан, ваши указания?

– Кабинет, чай, тишина, – ответил Цындяйкин.

…Они беседовали уже минут десять, но так и не дошли до сути дела. То ли капитан не желал её, суть эту, обозначить, то ли Стас был не в состоянии её уловить.

– Голубчик, – говорил капитан, почти изнемогая. – Вы же должны понимать. Особа, с которой вы имеете честь быть знакомым и с которой через девять дней отбываете в места отдалённые, не просто является особой, простите за невольный каламбур, особо приближённой к самой что ни на есть государственной верхушке, но и, вследствие пункта первого, весьма интересным объектом на предмет посягательств разного рода… э-э-э… неблагонадёжной части наших сограждан. Вы посмотрите, что в мире творится! Взрывы, забастовки, демонстрации! Неужели вы полагаете, что в подобной ситуации мы не должны окружить вышеупомянутую особу зоной повышенной бдительности? Поэтому, уж извините, пришлось за вами «хвост» пустить и объяснений потребовать по некоторым обстоятельствам-с…

Стас уже был в достаточном раздражении.