Андрей Величко - Кавказский принц

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я.

– Он не патологический бабник, совершенно. Он просто избалован женским вниманием и не может противостоять квалифицированному натиску, в отличие от… некоторых (тут дама слегка улыбнулась, но я нахмурил брови, и она посерьезнела). Его одна из первых, по некоторым сведениям даже первая женщина, фрейлина Жуковская, окрутила восемнадцатилетнего мальчика всего за два месяца, это включая женитьбу! А ей тогда было двадцать шесть. Он ей хранил верность, вроде.

– И Александр Второй спокойно смотрел на такие выкрутасы своих фрейлин? – изумился я.

– Нет, по его настоянию брак был расторгнут, Алексей отправлен в кругосветное путешествие, а Жуковская выслана из России.

– Да уж, та еще историйка, мне даже жалко мальчика стало, но продолжайте.

– Со второй, графиней Богарне, он тоже жил душа в душу, и измены если и были, то эпизодические и не влияющие на их отношения. Причем, насколько удалось узнать, во всех случаях инициатива сближения исходила от женщин. Сейчас, после смерти графини, у него начинается роман с француженкой Элизой Балеттой. И она появилась в окружении объекта не случайно, ее туда ввел князь Волконский.

– Из каких соображений, известно?

– Точно нет, но скорее всего он просто хочет упрочить свои связи в верхах. Балетта сама по себе не очень умна и вполне может быть просто марионеткой.

– Вот ведь гад, под ногами путается, – вполне искренне возмутился я. – Ладно, это я шестому отделу поручу.

– Ну, я себе примерно представляю, что они сделают, – улыбнулась дама, – сожгут дом, отравят любимую собаку, а потом поймают князя в подворотне и переломают ребра.

– У вас есть другие предложения? – поинтересовался я, а про себя подумал, что в чем-то она права, пусть работают как можно тоньше. – Нет? Тогда при их появлении я вас обязательно выслушаю, а вам хотел поручить разобраться с Балеттой. Упаси боже, не силовыми методами, но в Питере она нам совершенно не нужна.

– Пугать можно?

– Только так, чтобы это было якобы связано с чем-то другим, не с Алексеем. Дама кивнула.

– Возращаясь к операции, – продолжила она, – я предлагаю готовить не несколько сменяющих друг друга исполнительниц, а одну, главную, на возможно более долгий срок, и двоих на подстраховке, чтобы случайные увлечения происходили не с кем попало и не имели серьзного продолжения.

– Кандидатуры имеются? – поинтересовался я.

– На главную роль – да, это моя сестра, Ольга. – В данном случае ничего придумывать не надо, оставить все как есть. Молодая провинициалка приехала в Питер, устроилась в наш театр, потому что куда ей было еще деться, без всяких связей? Благодаря врожденному таланту быстро выдвинулась на первые роли, но в душе все время тайком мечтала о большой и чистой любви, каковая и явится к ней в лице нашего объекта.

– А точно явится?

– Обязательно, – твердо сказала Татьяна. – Он уже интересовался данным театром, то есть еще до открытия и сам, без нашей помощи. Есть несколько вариантов, как подвести его именно к Оле. Во-первых, весь персонал будет предупрежден, и в случае проявления интереса к кому угодно он должен быть тут же переадресован. Есть выход на одного из адъютантов. Прорабатываются и другие варианты, доложу по готовности.

– Единственное, что вызывает некоторое сомнение – это как раз то, что она ваша сестра. Умные люди быстро сделают соответствующие выводы.

– Я тоже думала над этим. Но ведь на нас не написано, что мы сестры! У меня уже другая фамилия, у нее, кстати, тоже – просто из соображений благозвучности. И если кто-то докопается до действительного положения дел, то он не только умный, но и с большими возможностями.

– И всплывшая правда о неких родственных связях нам непоправимого вреда не нанесет, а вот выпустивший ее в свет может и засветиться, – согласился я. – И под каким именем она сейчас фигурирует?

– Ольга Оболенская.

– А Голициной у вас там случаем нет? – засмеялся я.

– Нет, – с некоторым беспокойством из-за непонимания причин моего веселья ответила дама. – Но мы с Олей считаем, что нужен еще и артистический псевдоним, под которым она и будет известна публике. Пока еще не подобрали, все эти Парашки с парижскими именами публике уже несколько приелись… Может быть, что-нибудь восточное?

– Анита Цой, – предложил я.

– А что, оригинально, благозвучно и легко запоминается, – согласилась Татьяна, – пожалуй, на этом и остановимся.

– Ладно, тут вроде все в порядке. Но у меня есть еще одно дело, относительно которого я хотел бы с вами посоветоваться, – сказал я и озвучил свои мысли относительно Мишеля. Дама задумалась.

– Знаете, мне кажется, что какие-либо тайные игры в данном случае не годятся, – проговорила она после паузы. – Но и устраняться от решения этой проблемы тоже не стоит. Я предлагаю сделать так: пусть наша сотрудница, или даже две, для большей надежности, вполне официально едут в Царицын. Не изображать, что им поручена какая-то дурацкая работа, а именно с настоящей, серьезной миссией, я пока не знаю какой…

– Подготовка на парашютисток-радисток, – предложил я, и, увидев, что Татьяна не поняла, добавил: – потом объясню, но это действительно может оказаться важным.

– Да, пусть. И им надо сказать, что если вдруг появится желание добиться благосклонности великого князя, то возражений руководство не имеет. И особо подчеркнуть, что в случае успеха никаких, абсолютно никаких дополнительных обязанностей на них не налагается!

– Спасибо, Танечка, – серьезно сказал я, – вы предложили очень удачное решение проблемы, даже и не знаю, как вас поощрить.

– Ну так уж и не знаете, – кокетливо улыбнулась дама, сделав вид, что собирается расстегнуть крючок платья.

– Не знаю, – с некоторым сожалением повторил я, – но обязательно что-нибудь придумаю.

Некоторые считают, что спать с подчиненными категорически нельзя. У меня несколько другое мнение – в принципе можно, если по их инициативе, конечно, но только с не очень нужными, а Татьяна под эту категорию никак не попадала. Вот и приходилось, фигурально говоря, наступать себе… ну, в общем, на горло собственной песне.

Я маялся уже час. Если я проводил линию нижней рейки той решетчатой конструкции, что заменяла «Пересвету» фюзеляж, из соображений прочности, то шасси оказывалось недоустимо близко к центру тяжести. Если же я пробовал сначала нарисовать шасси на своем месте, а потом просто по линейке провести линию от оси колес к хвосту, то и без рассчетов было видно, что при условии нужной прочности это уже будет не рейка, а хорошая доска. А в это время, между прочим, мои конструктора занимались делом – рисовали модернизированный «Тузик» с движком Т4 мощностью в сто шестьдесят лошадей!