Барбара Делаплейс - Рисованные мосты

Служебная записка. От редактора отдела культуры газеты Die Berliner Nachrichten ответственному секретарю :

Франц! Я не знаю, что там случилось с нашим «Проницательным», но напечатать такое, сам понимаешь, мы не сможем. Я конечно поговорю с ним, но тем временем…

Служебная записка. От ответственного секретаря газеты Die Berliner Nachrichten редактору отдела культуры :

Руди! Тем временем, я ее, естественно, перепишу. Мы не сумасшедшие — печатать такую чушь. Кстати говоря, что там по этому поводу говорит наш «Проницательный»?

Франц.

Служебная записка. От редактора отдела культуры газеты Die Berliner Nachrichten ответственному секретарю :

Франц! Откровенно говоря, я считаю, что у нашего «Проницательного» шарики за ролики заехали. Он ни с того ни с сего резко стал настоящим немецким патриотом, без умолку твердящим о Фатерлянде. Он заявляет, что этот его «Пациент С» — настоящий гений, знающий какой должна быть «истинная Германия». Что интересно, он утверждает, что этому парню не место в психушке.

Руди.

Служебная записка. От ответственного секретаря газеты Die Berliner Nachrichten редактору отдела культуры :

Руди! Чует мое сердце, что из этого можно сделать неплохую тему. Проверь там все, хорошо?

Франц.

Из записей доктора Йозефа Гольдштейна:

…Я не понимаю, что происходит. Я чувствую себя отверженным. Другие сотрудники избегают встреч со мной. В моем кабинете я нахожу анонимные записки. Вот например одна: «Ты, грязный еврей. Знай, что у Шикльгрубера есть друзья. Мы следим за тобой и защитим его от твоих грязных экспериментов». Как они вообще могли подумать, что я чем-то третирую своих пациентов?

Если не считать подобного стресса, то я не могу понять, почему все так происходит? В конце концов, я работал в этой клинике много лет. Эти люди были моими коллегами, соратниками и друзьями.

По крайней мере, я их таковыми считал…

…Сегодня я получил краткое письмо от герра Воса. Мне кажется, что его энтузиазм по поводу работ герра Шикльгрубера как-то повлиял на его психику: он потребовал (я не могу по иному охарактеризовать тон его письма), чтобы я немедленно передал ему все картины моего пациента. Он заявил, что намерен выставить их в своей галерее под настоящим именем, а не как работы» Пациента С» (о чем мы договаривались ранее). Поскольку, как он заявил, жизненно необходимо, чтобы картины этого «настоящего гения, способного передать все грядущее величие германского духа были бы по достоинству оценены всеми». Естественно я отказал ему; в конце концов, это не то, о чем мы договаривались…

Из письма доктора Альбрехта Шмидта, директора Института по изучению нарушений психики, доктору Гольдштейну:

…После изучения работ других пациентов, очевидно, что все работы герра Шикльгрубера должны быть включены в экспозицию — в противном случае, идея выставки теряет смысл. Мне очень странно, что вы не видите, какого прогресса он достиг в масляной живописи, и я хотел бы поинтересоваться: относитесь ли вы к нему с тем уважением, которого он заслуживает…

Из записей доктора Йозефа Гольдштейна:

…Руди Вессель, репортер из Die Berliner Nachrichten попросил меня сегодня об интервью. Он хочет поговорить со мной об открывающейся выставке и художественной терапии. Признаться, я не очень этого хочу, но директор недвусмысленно дал мне понять, что вслед за моим отказом последует мое увольнение…

Служебная записка. От редактора отдела культуры газеты Die Berliner Nachrichten ответственному секретарю:

Франц! Я договорился на сегодня об интервью с Йозефом Гольдштейном, тем самым доктором из клиники, кто и затеял эту программу художественной терапии. Кстати, поскольку выставка открывается в этот четверг, то я, пожалуй, опишу и это, т.с., чтобы приправить статью.

Руди.

Из записей доктора Йозефа Гольдштейна:

…Я в полном замешательстве. То, что недавно случилось с герром Восом и доктором Шмидтом, произошло снова. Герр Вессель — в начале нашей беседы — был приятным и внимательным молодым человеком. Он объяснил мне, что обзор выставки моих пациентов, написанный обозревателем отдела культуры, явно выбивался из общего стиля журналиста, внезапно решившего, что герр Шикльгрубер — гений кисти. Он расспрашивал меня о художественной терапии и собственно о герре Шикльгрубере, о котором он знает, что это «Пациент С». Он заверил, что прекрасно понимает мое желание сохранить анонимность пациента, но попросил поподробнее рассказать о прошлом Шикльгрубера. Также он попросил разрешения посмотреть его работы (хотя упомянул, что собирается присутствовать на открытии выставки).

Изначально, его реакция при просмотре картин была похожа на мою: он был напряжен и взволнован. Но в дальнейшем его поведение изменилось. Как будто он увидел в этих картинах что-то, что его возбудило. Клянусь жизнью, я так и не понимаю, что он мог там увидеть. Он становился все более и более возбужденным, он переходил от одной картины к другой, бормоча что-то себе под нос. Казалось, он даже забыл, что я нахожусь с ним в одной комнате. Когда я, наконец, обратился к нему, он вздрогнул и сердито уставился на меня — как будто я забыл свое место. Он холодно попрощался со мной и быстро ушел…

…Это картины. Вот что общее во всех этих случаях — живопись герра Шикльгрубера. Что-то в них (и я никак не понимаю что, равно как и то, почему на меня это не оказывает никакого влияния) заставляет людей коренным образом меняться. Они преисполняются ненависти и мании величии, начинают разражаться тирадами против евреев и других, которые, по их мнению, несут угрозу обществу.

Я должен удержать герра Шикльгрубера от дальнейшего рисования — хотя, как я боюсь, это приведет к серьезному регрессу в его лечении, вплоть до возвращения в нынешнее состояние. Если этот рецидив случится, то я даже не знаю, как его можно будет лечить. Я не могу использовать нынешний метод, при котором он становится тихим и общительным. Каким-то страшным образом его безумие инфицировало его картины и заражает окружающих.

Самое главное — я дожжен связаться с герром Восом и добиться того, чтобы рисунки герра Шикльгрубера были убраны из экспозиции до того, как галерея откроет двери широкой публике. Я прихожу в ужас при мысли о том, что бредовые идеи распространятся настолько, что охватят все население.

Какого же зверя я спустил с поводка? Я ведь только хотел помочь больной душе…

Служебная записка доктора Шмидта доктору Гольдштейну:

…Я получил жалобу от Гельмута Воса, что вы пытаетесь воспрепятствовать нашим соглашениям о художественной выставке. Напоминаю вам, что я уделяю вашему поведению самое пристальное внимание, а также то, что я не намерен терпеть подобные выходки. Если вы намерены и далее сотрудничать с нашим институтом, то рекомендую вам немедленно прекратить всякие попытки убрать живопись герра Шикльгрубера с экспозиции.