Александр Владимиров - Золотарь его величества

Дым действительно был такой густой, что казалось, будто он затмит собой солнечный свет.

– А ты как считаешь, – спросил вдруг князь у Егора, – Что горит?

– Если допустить, что сие устроено злодеями, – молвил летчик, – я считаю какой-нибудь корабль. Шведы на него наткнулись. Рыбаков поубивали, и подожгли.

– Оно конечно верно, – согласился Силантий Семенович, – но есть одно но. Живы рыбаки.

– Как это живы?

– Я думаю, когда шведы на их корабль наткнулись, вполне возможно те на острове были. Увидели шведов, не вышли. Те пождали чуток, а потом подожгли. Как бы те не сообщили об их появлении.

– Но дым… – начал, было, Егор, но Ельчанинов перебил:

– Дым с земли не виден. Мы и то, только благодаря шарам и разглядели.

Князь замолчал и стал вглядываться в черные силуэты кораблей. Их увидеть можно было пока только в подзорную трубу. Определить, что это за типы, даже с помощью нее было трудно.

Тем временем шар медленно стал спускаться. Когда он коснулся земли. Монах закрепил его прочно веревкой. Затем помог выбраться князю и летчику.

Ельчанинов подозвал к себе Семена. Когда тот подошел, сказал обоим пилотам:

– С кораблей глаз не спускайте. Смотрите у меня. Поднимайтесь по очереди. Сказал, вскочил на коня и умчался в сторону города.

«Двадцать пятого в четыре час по полудни мы миновали селение, у которого стояло на якоре несколько русских ладей; из опасения, что приятель прознает о нашем прибытии, не решились на них нападать. Продолжили свой путь».

Записал в журнал Карл Лёве. Вышел на палубу и закурил трубку. Подошел к нему лейтенант Юхан Алин, протянул подзорную трубу, командор отрицательно помотал головой. Вот уже сутки, как Лёве глодали сомнения. Он все думал, а правильно ли поступил, когда отдал приказ сжечь лодку. Может, стоило оставить одну из яхт, глядишь и поймали бы ту «дичь», что скрылась в лесной глуши острова. Карл вздохнул тяжело, чем вызвал удивление у лейтенанта.

«Пусть думает, что о родине тоскую, – подумал он, – а ведь у меня на душе кошки скребут. Такое ощущение, что на гибель эскадру веду. Будем надеяться, что дым от горящей ладьи не виден был. Слава всевышнему, – вновь вздохнул командор, – русские заставы далеко. В лучшем случае до них сутки идти. А на таком расстоянии, не то, что дым, остров то не разглядишь».

– Собрать в моей каюте всех офицеров, – скомандовал Карл Леве, развернулся и направился в сторону кормы. Затем остановился и добавил, – часа через два. Лейтенант засуетился и убежал.

Через два часа, когда корабли бросили якоря в миле от острова Сосоковец. Шлюпки с двух фрегатов, двух яхт, шнявы и галиота подошли к «Варбергу». Одним за другим капитаны поднялись на палубу. Перешептываясь, они прошли в каюту командора. Там кроме Карла Лёве были: лейтенант Юхан Алин и голландский штурман Петер Андерсен, служивший шведской короне вот уже восемь лет. Причем голландец частенько раньше бывал в Архангельском городке, но был изгнан оттуда. Причина, по которой русские это сделали, Петер умалчивал.

– Господа присаживайтесь, – приказал командор. Когда офицеры выполнили его просьбу, поинтересовался, – знаете ли вы господа, что мы в миле от архангельского речного бассейна? Одобрительный гул. Карл поднял руку и шум прекратился.

– Посему приказываю, по прибытию на свои корабли поднять полотнища английских, голландских и бременских флагов. Это нам позволит получить на борт русских лоцманов. – Леве закашлял, все-таки курение да холодный северный ветер давали о себе знать. – И еще господа, у русских, как утверждает господин Андерсен, – добавил командор, – скоро будет таможня. Голландец кивнул и промычал:

– Ja, ja.

Лёве с недовольством взглянул на штурмана. Тому достаточно было просто кивнуть. Петер ехидно улыбнулся и закурил. «Будь моя воля, не взял бы тебя», – подумал командор.

Улыбнулся в ответ. Тут он был бессилен. Сам государь посоветовал этого штурмана, утверждая, что тот неплохо знает корабельный путь в Архангельск.

– Так, что господа, – продолжил Лёве, – спрячьте лишние пушки, подальше от русских глаз. Ни русскому лоцману, ни таможенникам их видеть не надобно. Пусть считают, что мы обычные негоцианты. А теперь господа можете быть свободны.

Переговариваясь, офицеры вышли из каюты. Долго что-то обсуждали у бортика, прежде чем спустились в шлюпки и отплыли к своим кораблям.

Медные и железные пушки на верхней палубе прикрыли чехлами, искусно построенных из пустых бочек, фальшивых кулей и корзин. Флаги на кораблях эскадры были заменены. Боцманы вынесли из хранилищ аглицкие, голландские и бременские флаги. И теперь, когда они гордо реяли на морском ветерке, военная флотилия все более походила на караван мирных негоциантов. Офицеры сдали форменные мундиры и шпаги, до времени корабельным оружейникам. И только тогда флот двинулся в путь.

В час ночи двадцать шестого июня у острова Сосковец эскадра вновь стала на якорь.

Командор, на котором сейчас был теплый голландский кафтан, открыл окно каюты. Холодный злой ветер ворвался внутрь, попытался сорвать с головы Карла Лёве парик, затем раскрыл журнал и опрокинул глобус.

– Вот дьявол, – выругался командор, понимая, что его попытка проветрить каюту ни к чему хорошему не привела. Только переполох поднял в этом маленьком помещении.

Леве захлопнул окно и подошел к журналу. Немного подумал, взял перо и записал:

«26 – го в 1 час ночи мы бросили якорь у острова Мудьюгского, расположенного у бара при архангельском речном бассейне. Я приказал на кораблях поднять английский флаг. Полагаю, что с помощью его привлеку на борт несколько лоцманов».

Захлопнул книгу, расстегнул пуговицу на мундире. И не снимая сапог, грохнулся на кровать. В три часа ночи его разбудил лейтенант Юхан Алин.

Командор протер глаза, хотел, было отругать того, но служивый был расторопный, и успел, прежде чем послышалась брань, сообщить, что к «Варбергу» подошел русский бот, который поморы именуют не иначе, как коч.

На сердце у Карла повеселело. Он приказал поднять флаг, ударить в барабаны и встать в ружье. После чего сам отправился встречать их у фалрепа. [43] 43 – (гол. valreep) (мор.). одна из двух веревок, обычно обшитых сукном, за кои держатся, подымаясь по трапу или спускаясь

Прошло больше надели, как Иван Емельянович Рябов да Дмитрий Горожанин находись на острове Сосковец. Почти каждый день выходили они ловить рыбу, и почти всегда пареньку казалось, что лоцман чего-то ждет. Иногда он доставал свою подзорную трубу, подаренную государем Московским в тысяча шестьсот девяносто третьего году, и вглядывался в синюю гладь моря.

Иногда помор возвращался в реальность и направлял свой коч, туда, где кружили чайки. А рыбы было так много, что Рябов вздыхал и ругался. Проклинал шведов зато, что их экспедиция, сим словом назвал капитан-командор флот злодеев, срывал рыбные промыслы. Митя частенько слышал, как он шептал: