Nik Держ - Пёс. Книга 1.

— Зиг Хайль! — не дрогнув ни единым мускулом, поприветствовал сенаторов фюрер. — Я рад, что в этом зале остались еще те, кто в меня верит! Садитесь, друзья мои! Господа Сенаторы, я хочу… — скорбно произнес Лепке, но его непочтительно перебил Ганс Борман, поднявшись со своего места.

— Карл, что за цирк ты здесь устроил? — с негодованием воскликнул он, наливаясь праведным гневом. — Мало того, что ты не извинился за опоздание, а ведь здесь собрались не последние в Рейхе люди! Так ты еще устроил балаган с почетным караулом! Кто эти люди, Карл? И где привычные в таких случаях офицеры «Лейбштандарта Адольф Гитлер»?

— Ты все сказал, Ганс? — ласково поинтересовался Лепке, но его глаза при этом метали молнии.

— Нет, не все! — запальчиво выкрикнул Борман. — Ответь для начала хотя бы на эти вопросы!

— Хорошо! — хищно улыбаясь, сказал фюрер. — Во первых: ты не дал мне извиниться, перебив своего фюрера самым непочтительным образом! — слегка повысив голос, произнес Лепке.

— Тебе не долго осталось им оставаться! — прошипел, словно рассерженная змея Борман.

— Но на данный момент я — фюрер и канцлер Тысячелетнего Рейха! И мое слово — Закон!

— Закон должен одобрить сенат! — ехидно напомнил Ганс.

— Я прекрасно об этом помню, дорогой Ганс! — не теряя самообладания, сказал Лепке. — Именно по этой причине на Заседании Сената вместо офицеров «Лейбштандарта Адольф Гитлер» присутствуют офицеры нового подразделения «Лейбштандарт… — он сделал непродолжительную паузу, — Карл Лепке»!

— «Лейбштандарт Карл Лепке»? — задохнулся Борман. — Ты сошел с ума, Карл! Кем ты себя возомнил? Ровней Адольфгроссефюреру?

— Я — фюрер! — гордо выпятив грудь, ответил Лепке. — Этим все сказано! И в связи с этим я восстанавливаю несправедливо отмененный в 1985 году «принцип фюрерства», следуя заветам Великого Вождя Адольфа Гитлера!

Сенат замер, переваривая услышанное. В установившейся кладбищенской тишине голос Лепке гремел подобно раскатам грома:

— Государство, власть и фюрер неразделимы! Никакие высокопоставленные чиновники и бюрократы не должны стоять между ними! Слово фюрера — закон для всех, не подлежащий обсуждению! Только так Великий Вождь сумел поставить на колени весь мир, который лежит сейчас у наших ног!

— Ты свихнулся, Карл! — визгливо выкрикнул Борман. — Вы что, не видите, он — сумасшедший!

— Закройте ему рот! — жестко приказал фюрер.

Один из офицеров оцепления подскочил к Борману и попросил его сесть на место.

— Не тронь меня, ублюдок! — заверещал Ганс. — Я сотру тебя в порошок…

Не долго думая офицер бесцеремонно двинул несостоявшемуся фюреру кулаком под дых. Борман сдавленно охнул и сложился пополам, а офицер «Лейбштандарта Карл Лепке» неторопливо начал пробираться к проходу. Сенаторы испуганно ахнули, такого поворота событий они не ожидали.

— Борман до сих пор не понял, что законы нашего Рейха изменились! — заявил во всеуслышание Лепке. — Они стали такими, какими изначально их задумал Великий Вождь и Учитель! Теперь каждое мое распоряжение будет выполняться четко, быстро и точно!

— Ты пожалеешь об этом! — скривившись от боли, выдохнул Борман, расстегивая трясущимися пальцами кобуру с табельным пистолетом. Не разгибаясь, он поймал на мушку спину удаляющегося обидчика и нажал на курок. Пистолет дернулся в его руках и с грохотом выплюнул маленькую смертоносную пулю. Офицер сбился с ровного шага, но устоял на ногах. Пока он поворачивался лицом к стрелку, Борман, злобно ощерясь, всаживал в грудь раненного офицера пулю за пулей. Каждый фонтанчик крови, выбитой пулями из измочаленного тела, приносил Борману дьявольское наслаждение. Но магазин вскоре опустел, а офицер до сих пор оставался на ногах и медленно приближался к Борману, который судорожно щелкал опустевшим пистолетом. Сенаторы застыли в немом изумлении.

— Оторви ему голову! — обыденным голосом произнес фюрер, слегка поморщившись. — Пусть для других это послужит уроком!

Услышав приказ, офицер, словно это не его только что расстреливали из пистолета, в один прыжок преодолел расстояние, разделяющее его и зачинщика мятежа. Одной рукой он ухватил бедолагу Бормана за голову, другой — за шею и без малейшего труда отделил их друг от друга. В воздухе резко запахло свежей кровью. Сенаторы заверещали, словно стая испуганных зайцев и кинулись врассыпную. Возле фонтанирующего кровью безголового трупа Бормана тут же образовалось свободное пространство.

— Всем оставаться на своих местах! — рявкнул в микрофон фюрер, а один из солдат охраны выпустил в потолок очередь из автомата. — Садитесь, господа сенаторы… Вернее, бывшие сенаторы, — усмехнувшись, добавил он. — Ибо это последнее в истории Нового Рейха заседание сената. Вам это не грозит! Уберите мусор из зала! — приказал Лепке.

Двое солдат без промедления кинулись исполнять распоряжение фюрера.

— Рассаживайтесь, господа, рассаживайтесь! — вновь произнес фюрер. — Теперь, когда мне никто не будет пытаться закрыть рот, я раскрою вам несколько государственных секретов… Ведь вы, все-таки, высшая знать Рейха, не смотря ни на что произошедшее сегодня! Ваша служба нужна Фатерлянду… и вашему фюреру! Я прошу всех успокоиться и трезво меня выслушать! — призывал фюрер. — Может быть, тогда вы поймете, что я по праву занимаю этот пост. Я еще раз приношу всем свои извинения в связи с произошедшими событиями, но иначе было нельзя! Я надеюсь, что это последнее открытое неповиновение фюреру! — Лепке пристально пробежал глазами притихших сенаторов. — Итак, господа разрешите представить вашему вниманию новых, усовершенствованных солдат Тысячелетнего Рейха! Штурмфюрер Ругер, ко мне! — приказал лепке офицеру, оторвавшему голову Борману. — Сними мундир!

Пока штурмфюрер расстегивал пуговицы и снимал окровавленный китель, фюрер продолжал:

— Вы все прекрасно видели, как играючи солдат новой формации может оторвать голову противнику!

Лепке довольно заметил, как многие чиновники невольно вздрогнули и втянули головы в плечи, вспомнив недавние кровавые события.

— Но это еще не все, господа! — торжествующе воскликнул фюрер. — Наш солдат новой формации не только силен, быстр и вынослив, чем обычный, даже хорошо подготовленный человек, он еще очень быстро регенерирует… Смотрите!

Фюрер подошел к обнаженному до пояса штурмфюреру. Сочащиеся сукровицей пулевые отверстия были хорошо видны невооруженным взглядом даже с последних рядов. Штурмфюрер повернулся на каблуках, показывая сенаторам спину. Некоторые пули прошли навылет, оставив на спине солдата не менее четкие отверстия.

— Всем хорошо видно? — осведомился фюрер.

— Этого не может быть! — не выдержав, закричал из зала Адольф Фогель, доктор медицины. — У него прострелено сердце! Такие раны не совместимы с жизнью! Это бред…