Nik Держ - Оскал зверя (Пес-2)

— Для чего им в космос-то лезть? — удивился Скворцов. — На земле что ли мало проблем?

— Не скажи. Космодром им нужен для запуска на орбиту спутников связи. Их спутники также будут оснащены вооружением…

— Наши хотят посбивать? — предложил лейтенант.

— Вот именно! Поэтому перед нами поставлена задача в кратчайшие сроки выбить противника с этой территории… Пока превосходство в силе на нашей стороне. Завтра подходят танкисты, мотопехота и несколько эшелонов живой силы. Однако основная нагрузка ложится на плечи ваших подразделений. Перед ударом основных сил… Живых сил… — поправился Большегонов. — Нужно как следует измотать противника. Вечером подходит эшелон с оружием для ваших бойцов…

— А смысл? — удивился Лич. — Мы уже пытались дать им в руки автоматы. Помните, ничего хорошего из этого не получилось. Они рожок выпускают за одно нажатие! И все пули получают свои же впереди бегущие… А контролировать этих ребят с ювелирной точностью, да чтобы еще и рожки меняли, не получается!

— Командование учло этот нюанс. В эшелоне отнюдь не автоматы. Вот образцы, мне вчера с курьерской почтой передали.

Полковник достал из шкафа небольшой металлический кейс и поставил его на стол. Щелкнул замками и откинул крышку. Мертвецы с интересом разглядывали содержимое ящика.

— Образец номер один, — прочитал сопроводительный лист полковник. — Кодовое название «Лапа Медведя».

Он вытащил из кейса металлическую конструкцию из блестящей нержавеющей стали, похожую на кисть скелета. Каждый из пяти «пальцев» конструкции заканчивался большим острым когтем.

— Я понял, как это работает, — произнес Скворцов, надевая конструкцию на руку. — В когтях есть выемки, в них суем пальцы… А вот этот браслет застегиваем на руке, — он щелкнул зажимами, передавливая посиневшую кожу.

— Тут несколько уровней фиксации, — указал на зажим полковник. — Боли ваши парни не чувствуют — можно зажимать браслет до самой кости.

— Даже со скелетов не соскочит, — согласился Лич.

— Сильная штука! — Скворцов взмахнул когтистой лапой, со свистом распарывая воздух. — Кишки фрицам выпускать будет одно удовольствие.

— Вот-вот! — произнес Большегонов. — У тебя парни и так голыми руками фрицев рвут, а теперь…

— Там еще что-то лежит, товарищ полковник. Посмотри? — предложил лейтенант.

— Конечно, — ответил Большегонов, доставая следующее изделие оборонного завода. — «Оскал Зверя», — прочитал он сопроводиловку, пока лейтенант с Личем рассматривали очередную диковинку, выполненную в виде челюстей, снабженных бритвенно острыми зубами.

— С этой штукой тоже все ясно, — усмехнулся Лич. — Действительно оскал…

Он снял полевую фуражку и надел конструкцию на голову. Кожаные ремни плотно легли на желтоватую черепушку.

— Нижняя челюсть крепится с помощью винтов-саморезров, — зачитал строчку из инструкции полковник. — Саморезы вкручиваются прямо в кость…

— Ну как? — Харитон Никанорыч громко лязгнул легированными зубами.

— Ужас! — ответил полковник. — Но штука действенная! Ваши-то не прочь в горло впиться, а зубы у некоторых совсем гнилые… А разработчики всего этого добра, я гляжу, учли и эту специфику ваших подопечных.

— Что там еще? — полюбопытствовал Скворцов.

— Больше ничего, особо интересного нет. Так, по мелочи: шипы налокотные, да ножи для предплечьев. Основной упор делается все-таки на «Лапу» и «Оскал». Как только прибудет состав — экипируйтесь по-полной. Нужно порвать этих сволочей!

— Не сомневайтесь, господин полковник, порвем! — заверил Большегонова Харитон Никанорович.

— Ну тогда я вас больше не задерживаю, — сказал полковник. — Свободны до вечера.

— Есть! — взял «под козырек» лейтенант.

Лич тоже приложил руку ко лбу. Затем они по-военному четко развернулись и вышли из палатки.

— Через лес рванем, а Харитон Никанорович? — уточнил Скворцов.

— Через лес, — согласился с лейтенантом Лич. — Нечего нашими рожами живых стращать.

Еще до того, как Петр Семеныч свалился от неизвестного недуга, командование в лице батюшки Феофана поступило благоразумно, разделив места дислокации «живой» и «неживой» силы небольшим леском. Во-первых: живые бойцы до сих пор чувствовали себя неуютно, если не сказать круче — некоторые бойцы пугались и падали в обморок,

когда на их глаза попадался кто-нибудь из подразделения Харитона Никаноровича. Во-вторых: погода стояла по-летнему жаркая, и ароматы, распространяемые тысячами гниющих тел, были далеки от приятных благовоний. Поэтому, при расположении частей «Зомби» приходилось учитывать даже направление ветра. Ну и собственно по этой же причине Командование боялось вспышки каких-нибудь заболеваний среди живых — царившая в рядах покойников антисанитария, заставляла содрогаться даже ко всему привыкшего Петра Семеныча. Первое, что бросалось в глаза стороннему наблюдателю — мириады жирных «туалетных» мух. Казалось, что они собрались в стан покойников со всей Еврейской Автономии. Мухи облепляли лежащих вповалку мертвяков черным шевелящимся ковром, залезали в рот и уши, откладывали яйца под закрытые, сочащиеся гноем веки. Но безмозглым покойникам было на них наплевать — никакого дискомфорта они уже давно не ощущали. В их открытых ранах копошились белесые черви, в глазах ползали опарыши. Это жуткая картина в очередной раз заставила содрогнуться старшего лейтенанта Скворцова, да и Лича, собственно, не оставила безучастным.

— Это страшно, Харитон Никанорыч! — признался Александр.

— Да, чудовищное зрелище, — согласился Лич. — Слушая, а прикажу-ка я им зарыться в землю. Все целее будут! Пусть в земле полежат, пока эшелон с оружием не придет.

— Да, наверное, так будет лучше, — согласился Лейтенант.

— Подъем! — привычно нащупав неразрывные ниточки связи, скомандовал Лич.

Не подававшее до этого признаков жизни мертвое воинство всколыхнулось. Мухи, согнанные со своих насиженных мест, на секунду затмили солнце.

— Зарыться в землю и ждать команды! — приказал Лич.

Покойники опустились на колени и принялись вгрызаться в податливую землю словно кроты. Получалось это у них неплохо. Минут через двадцать большой цветущий луг превратился в перепаханное поле.

— От и ладушки! — довольно произнес Харитон Никанорыч. — Пойдем, Сашка, нечо тебе на солнышке вялиться. Ты хоть пока на человека немного похож…

— Да уж похож! — покачал головой лейтенант. — Но ты прав, пойдем в холодильник к парням…

Очнувшись, Петр Семеныч долго не мог понять, где он находиться. Он помнил, как во время атаки на него накатила слабость и закружилась голова, помнил, как подогнулись ноги и потемнело в глазах, помнил, как последним усилием перекинул нити управления войском «зомби» Личу. После этого мир заволокла тьма… Сейчас никакой слабости Мистерчук не испытывал. Он лежал на широкой деревянной лавке, укрытый до подбородка мягкой овчиной. Стены помещения, где он очнулся были сложены из толстых ошкуренных бревен янтарного цвета. Цвет древесины был настолько живым, что казалось, сами стены светятся изнутри. Сквозь широкие окна в комнату проникал свежий воздух, наполненный ароматами близкого леса. Воздух был чист и прозрачен, даже пылинки не плясали в косых солнечных лучах. Толстые витые колонны, выполненные из того же материала, что и стены, поддерживали высокий арочный потолок. Дверь же, напротив, была маленькой, полукруглой, покрытой искусной резьбой — порхающими райскими птицами. Посреди светлицы, почему-то именно это устаревшее слово всплыло в сознании Министра, стоял огромный деревянный стол, с выскобленной добела столешницей, возле стола — лавки из распиленных повдоль бревен. Во главе стола — массивное резное кресло, также вырезанное искусным мастером из одного куска древесины. Петр Семеныч откинул овчину и спустил ноги на пол. Голые ступни некромага погрузились в жестковатую медвежью шерсть — шкура матерого мишки выполняла здесь роль прикроватного половичка. Янтарные половицы так же, как и столешница, были начисто выскоблены неведомым хозяином. Одет Петр Семеныч оказался в просторную льняную рубашку с воротом на тесемке, простые светлые штаны из того же материала. Вместо тапочек рядом с кроватью нашлись невысокие белые «чуни» из мягкой овчины с вышитыми красными петухами на щиколотках. Мистерчук задумчиво пошевелил пальцами ног и примерил обувку. Чуни пришлись как раз по ноге. Подойдя к окну, Петр Семеныч выглянул на улицу. Из окна дома, удобно расположившегося на пригорке, открывался чудесный вид на спокойное бирюзовое море. Широкий песчаный пляж, тянущийся вдаль на сколько хватало глаз, обрывался у границы величественного соснового бора, заросшего высоченными корабельными соснами. Где-то неподалеку куковала кукушка, а шаловливое эхо разносило её хвастливое «ку-ку» по всему лесу.