Nik Держ - Оскал зверя (Пес-2)

— Ох, дед, умеешь ты уговаривать, — вздохнул Министр. — Знаешь, чего мне надобно. Давай-ка с тобой по третьей примем… — сказал он, беря в руку запотевшую бутыль. — Да я и вправду искупнусь.

Десять минут спустя Петр Семеныч несся по теплому песочку словно мальчишка, сдирая с себя одежду. Терпкий соленый ветерок с запахом водорослей, приятно охлаждал разгоряченное коньяком тело. Оставшись нагишом, могучий некромаг, радостно визжа, забежал в теплую воду и, раскинув руки, упал на спину в ласковые объятия моря. Все тревоги и заботы остались где-то далеко. Он лежал, покачиваясь на волнах, не думая в этот момент ни о чем, просто наслаждаясь покоем.

02.08.09

Россия. Биробиджан.

Небольшой городок был завален мертвыми телами. Захватчики ожесточенно сражались за каждую улицу, каждый дом, не жалея ни своих жизней, ни жизней унтерменшей. Первыми по заранее разработанному плану на приступ Биробиджана бросили вооруженных железными клыками и когтями бессловесных подопечных Харитона Никанорыча. Они выступили в поход стройными рядами вечером первого августа, как раз перед закатом. За этим, поистине фантастическим зрелищем, достойным кисти какого-нибудь безумного мастера, не без внутренней дрожи наблюдали все живые бойцы. Им казалось, что весь мир в одночасье сошел с ума, а они лишь статисты на съемках очередного фэнтезийного блокбастера о кровавых похождениях живых мертвецов. Со своей задачей зомби справились на все сто процентов: не взирая на минные поля, колючую проволоку, разрывные пули и потоки напалма, коими противник их изрядно попотчевал, они все-таки добрались до врага, прогрызая зубами из нержавейки дорогу основным силам российской армии. Первыми дрогнули, не выдержав массированной атаки мертвяков, спешно мобилизованные в Рейхе унтерменши. Это были не подготовленные отряды «Псов» с детства натасканные на войну, а обычные рабы, «пушечное мясо». Именно их бросили гитлеровцы на передовые рубежи обороны, надеясь, что в их плотной, но не организованной массе захлебнется любая атака. Но фашисты не учли психологического эффекта, который производит на неокрепшую психику один лишь вид лежалого зомби. А если их тысячи и десятки тысяч… Ужасные гниющие раны, волочащиеся по земле внутренности, проеденные червями глазницы… Разрывные пули, оставляющие дыры величиной с кулак… Но они поднимаются и прут дальше…

Ряды унтерменшей дрогнули и отступили. Многие бросали оружие и удирали во все лопатки от волны смрада, что летела на невесомых крыльях ветра впереди «мертвых легионов». Бегущих не пугали даже заградительные отряды «Псов», расположенных во второй линии обороны, которые без раздумий применили оружие против бегущих диверсантов. Оказавшись зажатой меж двух «огней», вконец деморализованная толпа совсем потеряла голову, и была уничтожена в течение нескольких минут. Окрыленный легкой победой над первой линией обороны, Лич двинул свои полки против «Псов». Этих прожженных вояк взять на испуг было невозможно. Даже численный перевес (Псов было раз в десять меньше) не заставил их сдвинуться даже на дюйм с обороняемых позиций. Оборонялись они ожесточенно, не получая помощи от основных сил Вермахта. Им удалось сделать невозможное — от многочисленных полчищ зомби осталась едва ли одна пятая часть. Как только с Псами было покончено, Харитон Никанорыч тут же отрапортовал в Штаб о ходе операции. Решив, что зомби справились со своей задачей на отлично, командование отдало приказ о начале артобстрела позиций противника. Лич отозвал в тыл старлея Скворцова с командой, которых, если Петр Семеныч оправиться от болезни, можно будет использовать в дальнейшем. Оставшихся покойников было решено использовать параллельно с артобстрелом, чего-чего, а погибнуть они не боялись. В их заду входило внести некоторую неразбериху в стан захватчиков, оттянуть их силы от основного удара. Свою задачу они выполнили, но к концу операции от непобедимого войска Лича не осталось ни одного бойца. К исходу второго августа Российские войска выбили из осажденного Биробиджана изрядно потрепанные войска Вермахта.

09.08.09

Россия. Подмосковье.

База 16 отдела ФСБ.

Петр Семеныч неподвижно лежал на кровати, сжимая холодными посиневшими пальцами резной посох Кемийоке. Все попытки разлучить некромага с посохом потерпели неудачу: пальцы Петра Семеныча, превратившиеся в стальные крючья, не разжимались. Поэтому его так уложили на постель в медблоке — с посохом на груди.

— Ну как он, Филарет? — в палату вошел батюшка Феофан.

— Без изменений, — ответил волхв, дежуривший у постели Министра. — Пульса нет, дыхание отсутствует, холоден…

— Ты точно уверен, что он не умер? — Феофан присел на свободный стул рядом с кроватью больного.

— Уверен, — твердо заявил Филарет. — Да, он похож на мертвеца… Но это… нечто иное… Он ни жив, ни мертв. Он на кромке, его сущность в тонких мирах. Таким же был мой учитель в момент упокоения. Его тело нетленно…

— Да твой учитель тыщу лет прожил, а Петька…

— Количество прожитых лет не имеет значения, батюшка. Все дело в посохе и энергии, которую он перерабатывает. Наш неопытный некромаг попросту надорвался, не рассчитав своих сил. Я плохо припоминаю, но, по-моему, учитель предупреждал о подобном эффекте, о необходимости очищения… Иначе живое тело под воздействием эманаций смерти перерождается. Хотя точную формулировку я вспомнить не могу — столько лет прошло!

— Так что же нам делать?

— Ждать. Я чувствую, что вскоре все решится само собой.

— Легко тебе говорить, — проворчал батюшка, теребя бороду, — он почти как родной… Как сын или внук, которых у меня никогда не было, да и не будет.

— Мужайся Феофан, скоро все разрешится, — посоветовал волхв, дружески положив руку на плечо главы 16 отдела. — Мои знания здесь не помогут. Только он сам может справиться…

— Будь по-твоему, — батюшка встал со стула, размашисто перекрестился и перекрестил лежащего некромага. — Убереги, Господи, его душу.

Неожиданно левое веко Петра Семеныча дернулось, как при нервном тике. Глазные яблоки под закрытыми веками пришли в движения, вращаясь из стороны в сторону, словно он видел сон. Запищал кардиограф — сердце некромага ожило и начало постепенно набирать обороты.

— Пульс! — закричал батюшка, кинувшись к монитору. — Двадцать ударов в минуту… Двадцать шесть… Тридцать три… Пятьдесят!

— Вот дерьмо! — прошептал непослушными губами Петр Семеныч. — Как мне хреново!

— Он вернулся, Филарет! Выкарабкался! Петя, ты меня слышишь? — Феофан принялся тормошить некромага.

— Слышу, батюшка, слышу! — обессилено прошептал Петр Семеныч, с трудом поднимая налитые тяжестью веки. — О, и отец Филарет здесь… Привет тебе, дядька, от учителя твоего — Кемийоке.