Алексей Борисов - Смоленское направление 2

– Если что-то случится, внезапно растает лёд или судьба крепости будет зависеть только от тебя, ты бросишь всё и прибежишь сюда. – В голове свея пронёсся последний разговор с Лексеем, перед его отъездом к корелам.

В крепости давно отзвенел колокол, извещающий о неприятеле, ратники заняли свои места согласно боевого расписания, однако кроме нескольких пронырливых немцев на льду реки никого более замечено не было. Люди начали скучать, даже облаять противника нельзя, слишком далеко – не услышит. Кто-то приподнял крепостного пса, поднёс к бойнице и показал животному на бродивших вдалеке орденцев.

– Гав, гав! – Раздалось со стены.

– Гы, гы, гы. – Засмеялись ратники, увидев, как после лая двое немцев прыснули обратно в лес. То, что их позвали есть, новгородцы не услышали.

Сделавший своё дело пёсик повилял хвостом, получил косточку, покрутился для вида: может, ещё на что сгожусь? Но идей с использованием 'секретного оружия' более не поступало, и собачка убежала со стены в сторону кухни, там, за стойку на задних лапах переподало поболее.

Первыми нарушили ожидание строители. Работы было много, а за просмотр замёрзшей реки платить никто не будет. Крепость вновь потонула в гуле людских голосов и шуме строительных инструментов.

После обеда произошёл первый бой. Со стороны Ладоги, по направлению к Ореховому острову следовал купеческий поезд, раз в неделю привозивший продукты. В основном доставляли мясо и рыбу, хлеба в крепости было на год. Многочисленная родня Сбыслава практически монополизировала торговлю с гарнизоном. Были предложения построить лавку и таверну, но Пахом Ильич опередил с магазином предприимчивых дельцов, и выданное жалование потихоньку перетекало обратно. А вот харчевня построена была, и те, кто недоедал – мог в любое время подкрепиться, а вечерком пропустить кувшинчик-другой алкогольного напитка, ну а если невтерпёж, то воспользоваться услугами трёх барышень. В эту харчевню и спешили трое санок, нагруженных сопутствующим товаром. Каждый четверг, после полудня, ратники ожидали бочонков с медовухой и деликатесами, посему отряд в два десятка человек был готов встречать поезд.

Немцы выбежали из леса при поддержке трёх всадников, в надежде захватить добычу. Это были наёмники передового отряда, посланные осмотреть окресности. К ним наперерез выехало четверо саней с группой поддержки. Купцы, увидевшие разбойников, нахлёстывали лошадок, стараясь скорее приблизиться к спасительным стенам, всего полверсты – и они в безопасности. Новгородцы остановились в двухстах аршинах от Флажной башни, спрыгнули с транспорта и дали арбалетный залп по наёмникам, а спустя полминуты повторили его. Более не потребовалось. С пятидесяти шагов промахнуться очень сложно, не ожидали тати такой быстрой перезарядки. Пятнадцать любителей лёгкой наживы лежали на льду, трое пустились наутёк. Купцы отделались лёгким испугом, враг посрамлён, а довольные ратники с чувством выполненного долга под приветственные крики со стен возвратились внутрь крепости. Обдирать убитых отправились одни санки, только двух мёртвых лошадок успели было привязать за стойки полозьев, а третью, раненую в ногу споймать, как на помощь поверженному отряду грабителей стали спешить орденцы, и силы были явно не в пользу трофейной команды. Теперь улепётывали новгородцы. Это была первая победа.

– Ты видел, Ульрих?! Они использовали санки, чтобы доставить пехоту к месту боя и быстрого отхода. – Хайнрик наблюдал за происходящим со стороны холма, очищенного от леса лесорубами крепости. – Это надо взять на вооружение. Говоришь, воеводы нет в крепости …, ты уверен?

– Я думаю, мы сможем повторить этот трюк, только купцы будут переодетые мечники, тогда и Чиполло не потребуется. – Ульрих побрёл в командирскую палатку, остальное было не интересно. Кнехты позвенели оружием, покричали обидные слова в сторону оборонявшихся, услышали похабщину в ответ и после звонкого собачьего лая отошли в лагерь.

Полкана почесали за ухом и решили приглашать на стены, для ответственного момента, когда любители подрать глотки соревнуются между собой в оскорблениях. Этот обязательный атрибут осады, был сродни изобретению крепостей. В этот момент наступало перемирие, каким образом, оскорбляющие друг дружку воины понимали сказанное противником – оставалось загадкой. На спектакли собирались зрители, и чем витиеватей было высказывание, тем большего одобрения оно получало. Русские читали свои частушки: Фриц ловил на кошке блох, говорил им: 'Хенде хох! Блохи, руки мыть, цурюк! Кошку кушайт с чистым рук!' Немцы в ответ свои. Ганс руссишку ел и, вдруг, прошептал: 'Майн готт, каюк!' Мне капут! Возможно, я кушал бешеный свинья!..

Тех, кто учавствовал в словестной перепалке – отмечали, и при возможности старались пощадить. Не каждый штурм заканчивается взятием оборонительных сооружений, а развлечений на войне и так мало. Были, конечно, и нецензурные выражения. За подобное могли и наказать. Поэтому похабники стояли всегда на почтительном расстоянии:

– Schisshase, Russ! fick-fick machen, Jaah, fick-fick deine Gebarmutter, komm russ feigling mich auf!* – Кричал тощий гадёнышь, сопровождая выражения движениями тела.

(Обосравшиеся зайцы, русских будем фик-фик, Да, фик-фик твою матку, русский трусишка, выходи ко мне!)*

– Иш как блядословит пёс смердячий! – Яков знал немецкий, чай столько лет в торговле, приподнял арбалет и прицелился.

Сквернослов настолько вошёл в раж, что поскользнулся на льду и упал. Что вызвало гогот не только со стороны гарнизона крепости, но и среди осаждающих. Больше его не видели.

– Людвиг, срочно возвращаемся, в крепости что-то случилось. – Сигнал маячка сработал. Это означало только одно – нападение.

– Но мы ещё не договорились об оплате, Вяйнямёйнен прибудет только завтра, если уедем – будет обида. – Бренко решил вопрос о доставке камней, мяса, рыбы, пушнины и воска, но форма оплаты бартером стала камнем предкновения.

Старейшины согласились отправить своего представителя в крепость, что формально означало заключения союза, мы же в свою очередь пообещали защиту всеми имеющимися у нас силами. Вопросов религии не касались, чем и расположили к себе местных жителей. На следующий день был назначен большой совет и отчасти, Людвиг был прав.

– Придётся объяснить. Время дорого, до Орешка три дня пути. – Я отошёл от санок, где находились наши вещи.

Мы жили в доме главы общины, так что идти, далеко не пришлось. Пожилой корел выслушал, покачал головой и к моему удивлению предложил заменить нашу лошадь на свою, местную. О корелских лошадках ходили легенды. Возле реки Вуоксы, бродили стада полудиких лошадей, напоминающих тарпанов. Местные жители при необходимости приручали их, и часто продавали соседям. Более выносливой породы для севера – было не сыскать. Оставив кольчугу в качестве ответного дара и получив в провожатого четырнадцатилетнего родственника вождя, мы поспешили на Ореховый остров. Пятьдесят вёрст отмахали без остановок. Мальчонка всю дорогу учил русский язык, изредка подстёгивая мохнатую лошадку. За день, проведённый в санках, я узнал не менее пятидесяти слов, корел же, в отличие от меня, вовсю тараторил, путая падежи, но понять его было можно. Оказалось, что отец отправил его учиться. Ибо всякий, кто обошёл дом вокруг – знает больше, чем тот, кто остался внутри.